скажу, примолвилъ онъ полушопотомъ, словно собираясь сообщить какую-то тайну, — бол?е вс?хъ нравится мн? нын?шняя русская молодежь…
Онъ погляд?лъ на своего собес?дника, словно ожидая отъ него выраженія благодарности за проговоренное имъ, но тотъ не нашелъ ничего сказать на это, и графъ Тхоржинскій началъ опять:
— Ее окрестили, да и сама она, кажется, гордится этимъ прозвищемъ, 'нигилисткою', а между т?мъ я не знаю натуръ, бол?е безкорыстно, бол?е самоотверженно идеальныхъ въ своихъ стремленіяхъ, ч?мъ эти русскіе нигилисты… Оттого мн? ихъ такъ и жаль! совершенно нежданно для Посп?лова заключилъ онъ.
— Ч?мъ же заслужили они это ваше сожал?ніе? н?сколько обиженно спросилъ тотъ.
Графъ Тхоржинскій вздохнулъ опять:
— Потому, что знамя, подъ которымъ шли они до сихъ поръ, должно привести лишь въ полному краху надеждъ ихъ вообще и съ гибели каждаго изъ нихъ въ отд?льности.
— 'Знамя', то-есть, что вы подъ этимъ понимаете?
— Соціальный переворотъ a tout prix и немедленно.
— Наша молодежь не можетъ отказаться отъ принциповъ, которые восприняла она себ? въ плоть и кровь! съ горячимъ эмфазомъ въ голос? протестовалъ Посп?ловъ.
— Для чего же 'отказываться!' возразилъ графъ медлительнымъ тономъ и снисходительно улыбаясь, — sed est modus in rebus, вы знаете; кр?пости не всегда штурмомъ берутся, ихъ можно и обойти, и обложить: результатъ выходитъ тотъ же, но вы войско свое сберегли… А иллюзій мы себ? д?лать не будемъ, войска-то у васъ не много!…
И такъ в?ско и ув?ренно произнесены были эти слова, что молодой челов?къ остался безгласенъ. Его даже будто и не удивило совс?мъ, что этотъ совс?мъ нев?домый ему старикъ посл? н?сколькихъ минутъ разговора прямо уже говорилъ ему 'вы', разум?я подъ этимъ 'войско нигилистовъ'.
— Ваша д?ятельность, все также говорилъ графъ между т?мъ, — обречена на безплодіе, пока вы остаетесь изолированною группой мечтателей-теориковъ, с?ющею какіе-то умозрительныя с?мена на пользу какого-то стада тупоголовыхъ — вы сейчасъ сами, кажется, выразились такъ? — и неум?вшею или пренебрегавшею до сихъ поръ нам?тить себ? ту ближайшую ц?ль, достиженіе которой могло бы единственно обезпечить усп?хъ вашихъ жк плановъ соціальнаго преобразованія въ бол?е или мен?е близкомъ будущемъ.
— Ну да, знаю, промолвилъ свысока Посп?ловъ, — парламентаризмъ, говорильню, гд? зас?дали бы всякіе разжир?вшіе буржуа, плутократы и адвокаты-либералы на розовой вод?!…
— Начала представительное и федеративное, строго и внушительно выговорилъ тотъ, — при которыхъ вс? различныя народности, входящія въ составъ Россіи, получили бы право свободно развиваться согласно своимъ особеннымъ историческимъ и бытовымъ условіямъ, каждая отд?льная личность нашла бы для себя недостающія ей теперь гарантіи неприкосновенности индивидуальной и имущественной, а вы, благодаря полной свобод? печати и ассоціацій, сопряженной съ такимъ порядкомъ вещей, возможность безпрепятственно, не боясь жандармовъ, распространять ваше ученіе и устною и печатною пропов?дью… во вс?хъ т?хъ м?стностяхъ вашей страны, гд? оказались бы люди расположенными принять его…
Что-то какъ бы невольно презрительное послышалось эмигранту въ этихъ посл?днихъ словахъ, но онъ не усп?лъ на этомъ остановиться…
— Вотъ что сл?довало написать на вашемъ знамени, и тогда вы увлекли бы за собою, такъ мн? это по крайней м?р? кажется, со стороны глядя, невиннымъ тономъ вставилъ Тхоржинскій, — не однихъ такихъ же, какъ вы сами, молодыхъ идеалистовъ… Вы могли бы стать тогда д?йствительно боевою силой прогрессивнаго движенія въ Россіи; ея апатичная интеллигенція, видя въ васъ истинныхъ представителей своихъ политическихъ стремленій, должна была бы, volens nolens, оказать вамъ активную поддержку, между т?мъ какъ теперь… (онъ приподнялъ плечи), ибо вы не должны обольщать себя, скажу вамъ откровенно, относительно рукоплесканій оправданію Засуличъ, ни т?хъ, которыя, можетъ быть, раздадутся, и тому, что было совершено вчера въ Петербург?. Русское правительство, какъ вы прекрасно сказали, оказывается теперь не-со-сто-ятельно, проговорилъ онъ по-русски, расчленяя слоги опять, — и вс? рады, когда это т?мъ или другимъ образомъ доказывается ему лишній разъ; но сочувствій къ вашей собственно программ? едва- ли насчитаете вы много и въ самой Россіи, а т?мъ паче въ инородныхъ, гораздо бол?е цивилизованныхъ, ч?мъ она, краяхъ, подвластныхъ ея держав?… А это, кажется мн?, могло бы быть совс?мъ, совс?мъ иначе, съ какою-то нам?ренною тягучестью въ тон? и словно въ resume всего выше имъ сказаннаго протянулъ польскій графъ, затягиваясь снова во всю грудь, — если-бы вы захот?ли быть бол?е практичными!…
Посп?ловъ молчалъ… Онъ чувствовалъ, что весь разговоръ этотъ былъ начатъ не даромъ, что въ немъ заключались какія-то указанія, какія-то предложенія, быть можетъ весьма важныя для партіи въ эту минуту, которыя какъ бы ждали какого-то отв?та… Но какого и на что именно отв?та? Во вс?хъ этихъ р?чахъ не было въ сущности ничего переходящаго за рамки 'обыкновенной болтовни русскихъ либеральныхъ газетъ', но было что-то такое неуловимое, настоящее, 'къ чему у меня ключа н?тъ', говорилъ себ? молодой челов?къ, и сознаніе своей невидной роли въ партіи заскребло у него опять досадливо на сердц?, какъ утромъ въ разговор? съ Волкомъ.
— Я полагаю, надумался онъ сказать наконецъ, — что русское движеніе (онъ не р?шился почему-то выговорить прямо 'революціонное',) готово будетъ войти въ соглашеніе со всякою д?йствительною силой для борьбы противъ общаго врага.
Графъ Тхоржинскій повелъ на него загадочнымъ взглядомъ:
— Вы скоро думаете въ Россію? спросилъ онъ прежнимъ небрежнымъ тономъ.
Посп?лову стало опять неловко…
— Мн? придется еще н?которое время пробыть зд?сь, отв?тилъ онъ сквозь зубы.
— А - а!.. пріятно проводите время въ Италіи, какъ бы насм?шливо сказалъ тотъ.
— Я живу уроками, посп?шилъ заявить молодой челов?къ, морщась.
— Много ихъ им?ете зд?сь?
— Н?тъ… пока одинъ…
— У кого, см?ю спросить?
— У… у графини Драхенбергъ, слегка запнулся Посп?ловъ.
— Которая тутъ сид?ла сейчасъ?.. Очень пріятной наружности и любезная, сколько можно судить на первый взглядъ, дама…
Молодой челов?къ не отв?чалъ…
Собес?дникъ его слегка з?внулъ, оглянулся кругомъ.
— Однако мы съ вами одни на всей площади остались; фонари даже потушили, засм?ялся онъ, подымаясь съ м?ста и протягивая руку Посп?лову:- съ большимъ удовольствіемъ провелъ съ вами время, промолвилъ онъ уже (такъ показалось тому по крайней м?р?,) не то скучливымъ, не то пренебрежительнымъ тономъ.
— А сами вы долго думаете пробыть въ этомъ город?? счелъ нужнымъ спросить эмигрантъ въ свою очередь какъ можно спокойн?е.
— Не знаю… я еще не р?шилъ, съ очевидною неохотой уронилъ въ отв?тъ ему графъ Тхоржинскій.
— Вы должны еще явиться къ князю Іоанну? съ какимъ-то ребяческимъ нам?реніемъ уколоть его отпустилъ Посп?ловъ.
— 'Явиться'? повторилъ графъ, и глаза его сверкнули. — Я не русскій чиновникъ, а вольный дворянинъ… (Un gentilhomme independant).
И быстрымъ вольтомъ изм?няя немедленно выраженіе своей физіономіи, онъ продолжалъ, уже улыбаясь: — Я давно знаю князя Іоанна и пос?щаю его (je vais le voir), когда нахожусь съ нимъ въ одномъ город?, какъ многихъ другихъ, такихъ же, какъ онъ, принцевъ, съ которыми знакомъ въ Европ?; я люблю умныхъ людей, даже когда они принцы, ввернулъ онъ н?сколько язвительно, — но не им?ю съ нимъ никакихъ д?лъ и ни ч?мъ съ нимъ не связанъ… Я, повторяю вамъ, вольный гражданинъ (un libre citoyen) и ни отъ кого, какъ и ни отъ чего на св?т?, не завишу! заключилъ онъ, весьма зам?тно напирая на эти посл?днія слова.
'Да', подумалось тутъ же нашему эмигранту: 'тебя самъ чортъ на крючокъ не поймаетъ!'
Красивый старецъ усм?хнулся еще разъ и, пославъ оконечностями пальцевъ н?что въ род? поц?луя по адресу все еще не двигавшагося со своего стула Посп?лова, зашагалъ, слегка посвистывая, бодрымъ и
