война шла уже два года! Перед самым отъездом командир полка собрал всех летчиков и сказал: — Поезжайте в Афганистан. Особенно бояться нечего, в воздухе там воевать не с кем, да и на земле тоже особого воздействия нет. Полетаете там заодно на воздушную разведку, фотографирование, опыта наберетесь. Когда еще будет такая возможность? — Как был тогда далек от жизни наш командир!.. Боевой опыт нам давался дорогой ценой, но тогда, перед отбытием, мы ничего не боялись и ни о чем плохом не думали. И даже наоборот — остающиеся переживали!
Состав командировочной эскадрильи был определен такой: командир АЭ м-р А. А. Зимницкий, его заместители майоры О. О. Яассон, В. Н. Поборцев (по политчасти) и Ш. В. Сапрашвили (по ИАС), штурман АЭ м-р А. В. Сысоев и начштаба АЭ м-р Тимаев; командиры звеньев м-р Е. А. Левченко и к-ны В. П. Бойко и В. Н. Лабинцев; старшие летчики к-н В. И. Святенко. ст. л-ты А. Баканов, В. Л. Войцеховский, К. М. Ильясевич, В. М. Константинов, А. Лосев. И. Д. Лукомец. А Ж. Миронов и С. А. Петухов и л-ты А. Задыра и А. Семенов.
К концу нюня 1982 г. уровень подготовки эскадрильи был таков: руководящий состав, командиры звеньев и старшие летчики к-н Святенко и ст. л-т Ильясевич были летчиками 1-го класса, остальные — 2-го, и лишь у л-тов Семенова и Задыры был 3-й класс.
В первых числах июля прилетели на Ан-12 в Хабаровск, на аэродром '10-й участок', где к нам присоединилось звено капитана Лабинцева. На следующий день на Ил-76 весь личный состав эскадрильи доставили в Какайды, где мы в течение 3-х дней проходили акклиматизацию и получали прививки.
7 июля на Ан-12 прибыли в Кабул, чтобы принять эстафету от разведэскадрильи п/п-ка Дешанкова из Вазнани (313 ОРАП). 8-го числа целый день занимались теоретической подготовкой, изучали район полетов, экипировались, получали оружие, а уже на следующий день — 9 июля — руководящий состав эскадрильи и командиры звеньев получили провозки на «спарках». Один полет — на облет района боевых действий, второй — на нанесение бомбовых ударов. И уже третий вылет — на боевых самолетах для нанесения бомбо-штурмового удара (БШУ) в смешанных боевых порядках, когда ведущими шли летчики Дешанкова, ведомыми — наш руководящий состав. 10 июля начали слетываться сами в процессе выполнения боевых заданий и посчитали, что остальных летчиков эскадрильи введем в строй своими силами. 11 июля личный состав эскадрильи Дешанкова погрузился на Ил-76 и отбыл в Союз.
Нужно заметить, что к удвоенному числу людей в Кабуле оказались не готовы. С нашим прибытием предшественникам спать было уже не на чем — свои кровати они уступили нам и, кроме жуткой жары, получилась еще и столь же жуткая теснота. Вспоминается, как в первый раз пришли в летную столовую. Кушать нам принесли, а ложек не дали. Официанты-солдаты смотрели на нас удивленно, как будто мы просили чего-то невозможного. Пришлось ложки брать у дашенковцев, а вилок и у них не было целый год…
Официантки, вилки, ложки появились у нас через месяц. Еще через полгода была своя столовая, а через 9 месяцев столы заменили на четырехместные, полированные. У каждого — свое постоянное место. На столах — цветы, официантки — в белых передничках. Одна из них, Наташа, была красивее других — настоящая русская красавица. И когда президент ДРА Бабрак Кармаль летал куда- нибудь на своем Ан-26 (самолет из так называемой эскадрильи советников), то официанткой на борт приглашали именно Наташу. Она потом хвасталась, что Бабрак ее как-то даже в щечку поцеловал.
Работа эскадрильи строилась следующим образом. Из штаба ВВС 40 Армии после обеда приходило распоряжение на следующий день. По нему составлялась плановая таблица на обеспечение боевых действий. Лишь 20 %, а иногда и меньше, составляли полеты на разведку. Так что по своему главному назначению мы использовались редко, что и понятно. Визуальная разведка мало что давала. В каком кишлаке какая банда — все и так знали. Поиск караванов и передача данных по ним были никому не нужны — караваны после обнаружения надо было уничтожать немедленно, иначе через 5-10 минут они спрячутся. Оставалось лишь воздушное фотографирование, но и его изрядную часть выполнял Ан-30 из базировавшегося с нами 50-го ОСАП. Мизерную часть вылетов составляли полеты на ведение радиотехнической разведки (РТР) вдоль границ с Пакистаном и Ираном. Они выполнялись, как правило, составом пары по «большому треугольнику»: взлет в Кабуле, полет вдоль границы с Пакистаном, посадка в Кандагаре, заправка, взлет, полет вдоль границы с Ираном, посадка в Кабуле. Зато боевых распоряжений на нанесение БШУ приходило много, и иногда приходилось выделять на один удар сразу два звена (восемь самолетов).
Из-за неравномерного состава задач различной была и нагрузка на летчиков. На руководителей эскадрильи. подготовленных для всех условий, она оказалась наибольшей — как правило, они водили группы и выполняли наиболее сложные и ответственные задания своим составом управления эскадрильи. В первую очередь к таким заданиям относились вылеты в крайне неблагоприятных метеорологических условиях, а также в условиях особенно сложной боевой обстановки (сильно пересеченный рельеф местности в районе удара, интенсивное противодействие ПВО мятежников, удаленность цели, позволявшая выполнить лишь один заход на цель, и т. д.). Сначала для подобных заданий на ведущих ролях были пары: Зимницкий — Поборцев и Яассон — Сысоев. Через месяц мы подготовили еще три пары: Бойко — Святенко, Левченко — Миронов и Лабинцев — Лукомец.
Остро ощущалась нехватка ведущих пар, поэтому, параллельно с выполнением боевых задач, мы продолжали подготовку остальных летчиков. Когда к-н Святенко и ст. л-ты Миронов и Лукомец полетали в течение полутора месяцев ведомыми, их начали готовить в качестве ведущих. Опытный ведущий занимал место ведомого у летчика, проходящей) подготовку, и в таком боевом порядке они уходили на задание.
На этом этапе нашей работы мы понесли первую потерю. 13 августа 1982 г. погиб старший летчик старший лейтенант Александр Жоржович Миронов. Четверка МиГ-21Р наносила БШУ в 35 км от Кабула по отдельно стоящей крепости на восточной окраине кишлака. Вел звено м-р Яассон, Миронов шел замыкающим. После этого вылета он должен был начать полеты в качестве ведущего пары. На постановке задачи особое внимание обращалось на школу через дорогу от крепости. Чтобы случайно не отработали по ней. боевой курс для стрельбы НУРСами был выбран в одном направлении, параллельно этой самой школе. Миронов стрелял четвертым, поэтому летчики группы увидели только момент столкновения самолета с землей и взрыв. Минут через пять вертолеты ПСО обработали НУРСами и из пулеметов площадь вокруг места падения. Через 10 минут одни из них приземлился, и прибежавшие к обломкам самолета обнаружили пустое катапультное кресло. Лямки привязной системы оказались обрезаны, а на оставшихся концах была кровь. Это косвенно свидетельствовало, что летчик, еще находясь в воздухе, был тяжело ранен или убит. По словам вертолетчиков, во время их приземления в сторону кишлака от обломков, отстреливаясь, уходили душманы, унося с собой что-то на плащ- палатке.
Как выяснилось при прочесывании местности, ДШК. который вел огонь по самолетам, был установлен на крыше той самой школы, где давно уже никто не учился. В тот же день по каналам руководства в Кабуле было затребовано тело летчика. Однако, в течение суток требование выполнено не было, и под вечер следующего дня составом всей нашей эскадрильи и эскадрильи полка из Ваграма (1-я АЭ 145 ИАП из Ивано-Франковска) был нанесен БШУ по этому кишлаку. Останки летчика так и не был и, обнаружены, родным отправили только его вещи…
История эта всплыла еще раз в конце 1983 г., по возвращении в Возжаевку. В кабинет к особистам вызвали м-ра А. В. Сысоева, который лучше других знал Миронова, и показали пакистанскую газету, где под снимком какого-то летчика сообщалось о его сдаче в плен. Александр Васильевич категорически ответил: «Это не Саша Миронов…»
На первом печальном опыте был сделан вывод — выход на боевой курс (БК) надо осуществлять в кратчайшее время, с разных высот. БК каждого следующего самолета должен отличаться от предыдущего как минимум на 30–60°, а то и на 180°. Следовало учитывать положение солнц а, заранее определять высоты и склоны, на которых могут быть установлены огневые точки противника.
Через две недели после гибели Миронова, 30 августа, ушел в свой последний полет капитан Виктор
