— Хорошенько подумайте! — сказал Зарко. — И чтоб никто не посмел врать… Соврать в таком важном деле — это все равно что встать на сторону бандитов.
При этом страшном слове, которое Зарко произнес громко и отчетливо, все вздрогнули, однако никто не произнес и слова.
— Значит, его не видел никто? — сказал с досадой Зарко. — Ну, что ж, так и скажем начальнику. Теперь другое… Видел ли кто–нибудь, чтобы Васко разговаривал с каким–нибудь взрослым человеком?.. Каким бы то ни было… Неважно, когда это было — хоть месяц тому назад…
Снова наступила глубокая, гнетущая тишина.
— Никто не видел?
— Никто! — мрачно ответил Андрейко.
— Ты не говори за всех! — осадил его Зарко. — Я и других спрашиваю…
Но и другие не знали ничего.
— Неужели же вы не видели, чтобы на вашей улице слонялся без дела какой–нибудь человек? Чтоб так просто прогуливался, поглядывал куда–нибудь, ждал чего–то? Неужели не видели?
— Я видел! — крикнул вдруг кто–то.
Сзади, из–за голов, поднялся низенький крепыш в очень коротких штанах. Зарко знал его — это был Чочко–футболист.
— Что ты видел? — спросил Зарко, почувствовав, как заколотилось у него сердце.
— Кого, а не что… Человека! — грубовато ответил Чочко.
— Что он делал?..
— Ничего не делал… Ходил себе, поглядывал туда–сюда… Минут пятнадцать…
— Ну а потом?
— Потом ничего. Мама меня позвала, и я ушел.
— А он остался на улице?
— Остался.
— Какого числа это было?
— Да в тот день, когда исчез Васко.
У Зарко зашумело в ушах от волнения.
— Чочко, то, что ты сказал, ужасно важно. Этот человек мог быть из шайки бандитов.
Дети зашумели, Чочко вытаращил глаза.
— Бандиты? — воскликнул он. — Да вроде он не был похож на бандита.
— Как он выглядел?
— Да так — обыкновенно.
— Ты должен мне сказать, как он был одет, сколько, по–твоему, ему лет?
Чочко замолчал, видимо чувствуя большое затруднение. «Угадать возраст взрослого человека — это самое трудное дело», — подумал он.
— Лет тридцать, наверное…
— А в чем он был одет?
— Как все. — Чочко порозовел от напряжения. — А, да, он был в желтых ботинках… И часы у него были — он смотрел на часы.
— А курил ли он?
— Курил… Нет, не курил… Нет, нет, нет, курил… Сейчас я точно вспомнил — курил…
Зарко засыпал мальчика вопросами, но больше этого не узнал ничего. Человек без всякого дела шатался туда–сюда по улочке, на которой жили Пиронковы, держась поближе к их дому… Выглядел он немножко взволнованным и будто чем–то рассерженным. Одет был ни хорошо ни плохо, но в новых ботинках — шикарных желтых ботинках. Что еще?.. Да, волосы… И кажется, без галстука… В котором часу? Часов в девять или одиннадцать — точно оп не может сказать, ведь у него нет часов.
— Если ты увидишь его на улице — узнаешь? — спросил Зарко.
— Конечно, узнаю! — решительно ответил Чочко. — По другой стороне будет идти — все равно узнаю…
Один малыш нерешительно привстал.
— Зарко, я, кажется, тоже видел этого человека… — сказал он. — Такой, в желтых ботинках…
— А что он делал?
— Ничего… Должно быть, ждал кого–то.
— Видел ли ты, чтобы он с кем–нибудь разговаривал? С кем–нибудь встретился?
— Нет… А может, просто не обратил внимания, — ответил мальчуган. — Разве я знал, что это бандит…
Подробные расспросы почти убедили Зарко, что оба мальчика видели одного и того же человека. Под конец он уже слушал одним ухом, представляя себе, как будет выкладывать начальнику эти важные сведения и как тот похвалит его, удивленный проявленными им способностями. Ребята, о которых Зарко позабыл на минуту, вдруг расшумелись, начали сами, теряясь в догадках, строить разные предположения.
— Тихо! — опомнившись, крикнул Зарко. — А ну–ка вспомните, не случилось ли еще чего особенного в тот день… Может, кто из вас что–нибудь видел, слышал или нашел… Все равно что.
Но дети почти не слушали его и продолжали оживленно разговаривать между собой.
— Значит, ничего такого не было? — снова спросил Зарко.
— Нет, нет! — ответило несколько голосов.
— Подумайте еще! — повысил тон Зарко. — Это очень важно… Важна любая мелочь, любая подробность.
Но дети были заняты своими разговорами. Только маленькая Лили, стоявшая перед ним, казалось, ловила каждое его слово. Она робко, с каким–то виноватым видом таращила на Зарко свои черные бусинки и то и дело краснела. Сначала он не обратил на девочку внимания, но затем и сам уставился на нее.
— Что, Лили? — вспомнил Зарко ее имя. — Что ты на меня смотришь?
— Ничего! — вздрогнула девочка.
— Ну зачем врать? Я же знаю: ты мне хочешь что–то сказать.
Лили покраснела до корней волос. Дети стали прислушиваться и поглядывать на них с любопытством.
— Зарко… я нашла…
— Что ты нашла? — перебил ее Зарко.
— Два лева нашла…
Дети залились смехом.
— И что же ты сделала с двумя левами? — спросил Зарко.
— Да ничего…
— Как так — все ничего да ничего! — воскликнул с раздражением Зарко. — Бросила их опять, что ли?
— Да нет… я на них… конфет купила…
Дети снова захохотали.
— Эй, тише вы! — прикрикнул на них Зарко. — Значит, конфет купила… Молодец, молодец! Этому ли тебя мама учила?
Девочка стыдливо опустила глаза.
— Найденные деньги — все равно что украденные… Ты, значит, воровкой хочешь стать?
Глаза Лили наполнились слезами.
— Они не краденые… — голос ее дрожал. — Я же не знала, чьи они… Если бы знала, то вернула бы их. А я ведь не знала…
— Раз так, надо было отнести их в отделение милиции. Поняла? Когда что находят, всегда туда сдают… А взять себе то, что ты найдешь, это все равно что украсть… А воровок, если хочешь знать, в пионерскую организацию не принимают.
При этих словах девочка не выдержала и разревелась. Зарко понял, что переборщил. Он смотрел на нее в замешательстве и смущении, не зная, что сделать, как ее утешить.
