Полное собрание сочинений в трех томах. Том 1

Эвриал, Арбат.

Арбат.

Грусть молчаливая, что каждое мгновенье
Велит вам, государь, искать уединенья,
И вздохи частые, что слишком глубоки,
И взор задумчивый, исполненный тоски,
Всем много говорят в немолодые годы,
И, мнится, понял, принц, я эту речь природы,
Но объяснить ее, чтоб не разгневать вас,
Решиться я могу, лишь получив приказ.

Эвриал.

О, объясни, Арбат, о, объясни как надо
Значенье скрытое молчанья, вздохов, взгляда!
Скажи мне, что теперь любви узнал я гнет
И надо мной она смеется в свой черед.
Согласен также я принять твои укоры,
Что сердце слабое сдалось — увы! — так скоро!

Арбат.

За чувства нежные мне ль, принц, вас осуждать,
Когда причину их сумел я отгадать?
Скорбь дряхлых дней моих не получила власти
Родить в душе вражду к восторгам сладким страсти,
И, хоть моя судьба уже близка к концу,
Скажу я, что любовь подобным вам к лицу;
Что дань, платимая чертам лица прекрасным,
Душевной красоты залогом служит ясным,
Что, если никогда принц не бывал влюблен,
Не будет милостив, велик не будет он.
Мне это качество любезно во владыке:
В сердечной нежности я вижу знак великий,
Что не напрасно мы от принца много ждем,
Коль склонная к любви душа заметна в нем.
Поможет эта страсть — а ведь она всех краше —
Всем добродетелям проникнуть в души наши;
Деяний доблестных она родная мать,
И всем героям пыл ее пришлось узнать.
Я ваших детских лет был, государь, свидетель,
И на моих глазах в вас зрела добродетель,
Я знал в вас качества, достойные похвал,
В которых кровь отцов я ваших узнавал;
Глубокого ума я видел в ней истоки,
Ценил ваш нрав прямой, осанку, дух высокий;
Вы ловкостью своей блистали каждый час,
И был встревожен я, любви не видя в вас.
Но этой раны боль — знак неопровержимый,
Что стрелами ее вы тоже уязвимы.
Я радуюсь, восторг наполнил сердце мне:
Теперь свой сан носить достойны вы вполне.[136]

Эвриал.

За то, что мне смешна любви казалась сила —
Увы! — теперь, Арбат, она мне отомстила,
И, знай ты глубину моих сердечных мук,
Ты не желал бы мне любовь изведать, друг.
Ах, что сулит мне рок? Как приподнять завесу?
Я пламенно люблю элидскую принцессу!
Под внешней прелестью все чувства с юных дней
Спесь против нежности вооружила в ней.
На этом празднестве она, его царица,
Бежит всех жаждущих ее любви добиться.
Неверно, будто все, что нравиться должно,
Нам стоит лишь узреть, как нас пленит оно,
И будто первый взгляд разжечь способен пламя,
Заложенное в нас с рожденья небесами.
Когда здесь шел мой путь из Аргоса домой,
Принцесса первый раз предстала предо мной,
Впервые лицезрел я красоту такую,
Но на нее взирал, как смотрят на статую.
Блеск юности ее был мною оценен,
Но тайной склонности в душе не вызвал он,
И вновь спокойно зрел Итаки берега я,
Два года образа ее не вспоминая.
Но вот разнесся слух о том, каким она
К любви презрением прославленным полна,
О том, что ненависть в душе ее надменной
К супружеству живет и крепнет неизменно,
Что, за спиной колчан и лук всегда в руках,
Дианой новою она весь день в лесах,
Охоту лишь любя, и юношам Эллады,
О ней вздыхающим, не должно ждать пощады…
Ну как, ты восхищен? Вот сходство душ, вот рок!
И то, что сделать вид красавицы не мог, —
Слух о надменности родил; необычаен
Восторг моей души, ему я не хозяин.
Прославленная спесь, таинственно маня,