В работе той суровой,Что прихоть госпожи всем задала нам снова.Я поручиться б мог, что так произойдет:Назначен нынче был бег колесниц, и вотПришлось охотиться, чтоб было основаньеЕй не присутствовать на этом состязаньеИ показать… Но нет… Окончу свой рассказИ возвращусь к тому, о чем вел речь сейчас…О чем я говорил?
Эвриал.
О трудностях охоты.
Морон.
Ах да! Не избежав ужасной сей работы(Охотник хоть куда, я был с утра одетКак полагается и на ногах чуть свет),Отстал я от других — во всем нужна сноровка —И, место отыскав, соснуть где можно ловко,Разлегся славно там, избрав благую часть,И только похрапеть намеревался всласть,Как слышу — грозный звук, все ближе и все чащеОн повторяется, и вот из темной чащиОгромнейший кабан выскакивает вдруг…
Эвриал.
Что это?
Морон.
Ничего. Напрасен ваш испуг.Но между вами стать мне лучше разрешите,Так я не упущу скорей рассказа нити.Итак, передо мной травимый вепрь стоит,Он ощетинился зловеще — страшный вид!Глаза горят, грозят вас растерзать на части,А из уродливой его разверстой пасти,Покрытой пеною, на страх его врагам,Торчат клыки… Ясна теперь картина вам?Я за оружье вмиг, что близ меня лежало,Но кровожадный зверь, тем не смутясь нимало,Направился ко мне, хоть я не звал его.
Арбат.
Отважно встречи с ним ты ждал?
Морон.
Еще чего!Я тотчас бросил все и наутек пустился.
Арбат.
Ты был вооружен — и вепря устрашился?Где ж честь твоя, Морон?
Морон.
Пускай страдает честь,Но здравый смысл зато в поступке этом есть.