Бесполезно. Они даже не видели Реки, хотя до нее было – рукой подать.
- Чертов ящик! – заорал Тестер, почему-то подняв голову к небу. – Включи свет! Немедленно! Ты слышишь, гадина железная?
Мак-Нейми подъехал к Тестеру и бесцеремонно зажал ему рот ладонью.
- Listen! – прошептал он на ухо Тестеру.
Тестер искренне удивился собственной тупости. Да, действительно, ведь направление на реку можно было определить по звуку! Река мощно шумела где-то левее и путники, спешившись, осторожно двинулись по траве на этот звук, ведя за собой коней.
Со временем глаза стали видеть лучше, но не настолько, чтобы идти уверенно. К тому же, по мере приближения к реке, ее шум возрастал и уже был всюду. В какой-то момент Тестер и Мак-Нейми остановились: они уже не могли понять, где действительно река, а где отзвуки шума ее мощного течения. Казалось, еще шаг – и нога сорвется с высокого обрыва.
«Интересно, - подумал Тестер, - а как переплыла реку Кейт?»
Девушка не переплывала реки, она перешла ее вброд, в том месте, которое знали все обитатели Дорстауна. На ее счастье, солнце в тот момент еще светило и ничто не мешало Кейт Вульф лихо перейти брод, пришпорить коня и рвануть навстречу страшным русским незнакомцам, которых она должна была предупредить. Тьма настигла ее на полном скаку. С трудом остановив лошадь, Кейт стала приглядываться, прислушиваться и даже принюхиваться. Никакого результата! Она не слышала ни шорохов, ни звуков шагов, ни голосов. Кейт в отчаянии вертела головой, пытаясь хоть что-то увидеть, затем осторожно тронула лошадь и медленно ехала, пока справа не оторвался и не упал с шумным плеском кусок земли, сбитый конским копытом. Девушка взяла левее и остановилась. Шумела река, стирая все остальные звуки. В кромешной тьме начали мерещиться тени каких-то огромных чудовищ. Кейт слабо крикнула:
- Эй!
Затем еще раз, погромче:
- Эй, рюсски! Эй!
Ничего. Темнота и тишина.
И вдруг черноту прорезал ярчайший луч делейтора. Все сжигая на своем пути: траву, деревья, камни, он осветил местность на полкилометра вокруг, и там, вдали, Кейт увидела силуэты людей. Но в тоже самое время ее лошадь, испугавшись ярко-желтого света, встала на дыбы и, не ожидавшая этого Кейт сорвалась с седла и полетела вниз головой с огромного обрыва.
Гласс и Дед Пихто уверенно и достаточно быстро вели отряд по «филгудычевым приметам» почти в полной темноте. Однако найти плот, на котором они переправлялись из «скрытого файла» на левый берег Реки по таким приметам найти было невозможно. Надо было что-то увидеть: или ориентиры на берегу, которые запомнили друзья, или сам плот.
Вот и решил Гласс «осветить дорожку»: лучом делейтора зажечь траву, кустарники и деревья. Он помнил по печальному примеру «Рая», что горят они долго и многое можно рассмотреть. Предупредив спутников, чтоб глядели в оба, Гласс сделал с десяток шагов вперед и выстрелил. Весь берег шагов на пятьсот вперед осветился так, как будто мастера из питерского «Горсвета» враз перенесли, поставили и включили огромные неоновые фонари с Невского.
Хась сразу крикнул, потому что увидел, что хотел: собственноручно созданный ориентир - три сосны с надломанными верхушками. Док пробурчал, что «как будто тоже чёй-то видел…». А находящиеся впереди всех Гласс и Пихто ответили не сразу. Потому что они увидели… коня! А на коне – человека.
ГЛАВА LVIII.
- Термометр в красной зоне! Процессорный блок перегревается! – перекрикивая вой кулеров, сообщил какой-то инженер. Смит, вскочив, побежал на голос. Билл Гейтц уронил голову на руки. «Однако, Ласки был не совсем не прав: с охлаждением все же что-то не так! – подумал он, вспоминая ссору покойного Фреда Ласки с главным инженером. - Если «Сьюппи» перегреется, он осуществит перезагрузку и все, что есть в «Лучшей земле», погибнет. Надо спасать этот чертов зарвавшийся суперкомпьютер!» И, направив кресло в инженерный отсек, крикнул на ходу:
- Смит! Что там?
- Небольшая утечка азота, мистер Гейтц! – ответил невидимый Смит (проверяющий, очевидно, показания контрольной системы). – Подключаю резервный контур. Сейчас все будет в порядке!
«Ерунда!
Словно ожидая окончания этой мысли, чтобы подтвердить ее правильность, из открытой двери донеслось громкое недовольство Смита:
- Ч-черт! Ничего не изменилось! Откуда такая бешеная нагрузка на процессор? Збиковски, посмотрите, что там делает этот придурок!
- Это вы о ком, мистер Смит? – спросил озадаченный Збиковски.
- О «Сьюппи»! О нашем железном гении, о ком же еще! – зло усмехнувшись, ответил Смит. – Что он там опять чудит? При пике температуры наступит перегрузка, и тогда – всему конец!
- Что-то странное твориться с процессами, мистер Смит! – тревожно закричал Збиковски. – Прошу вас, идите, и взгляните сами!
«Ну, вот:
- Это – снова Облако! – закричал он. - Мистер Гейтц, это снова Голубое Облако! Оно медленно идет с востока. «Сьюппи» пытается противостоять ему, задействовав для этого все больше и больше мощности. Видимо, Облако как-то вмешивается в его деятельность, иначе он бы его просто игнорировал!
Гейтц, не глядя на Смита, тихо и медленно распорядился:
- Нужно помочь суперкомпьютеру всеми возможными способами и средствами – он не должен перезагрузиться! Охлаждайте процессорный блок чем хотите – хоть льдом из холодильника, хоть шампанским из бара, мне все равно! Но суперкомпьютер должен работать! Понятно?
- Так точно, мистер Гейтц! – ответил побледневший Смит и почему-то добавил: - Сэр!
- Выполняйте! – сказал ему Гейтц, и главный инженер убежал куда-то в недра Центральной аппаратной, на ходу крича:
- Збиковски! Всех ко мне! Срочно!
Но, видимо было слишком поздно. Стрелка термометра была уже глубоко в красной зоне, кулеры выли на высочайших нотах, на стыках труб начали образовываться свищи. Скорость работы процессорного блока начала замедляться и уже ничто не могло ему помочь. «Сьюппи» «задыхался». С востока все дальше и дальше на запад медленно надвигалось странное и страшное Голубое Облако. В его толще то и дело вспыхивали желтые и красные искры и каждая такая вспышка отдавалась повышением температуры процессорного блока и соответственным понижением скорости его работы.
