Квестер

- Генерал вызывает. Хочет еще раз обговорить план действий. Можешь идти домой, Томми, до завтра!

            И Джейк Джампер вышел. Арнольд так и стоял посреди его кабинета, ощущая страшную пустоту в душе. Он вновь вспомнил свою большую семью, свою жену Саманту, вечно недовольную его работой, ее слова, когда он, усталый, возвращался вечером домой: «Опять спасал задницу страны? Сколько можно? Уже пора начинать спасать задницу твоей семьи!»

Это еще были не эти слова, но до них уже было недалеко…

            Неудачником Томас Арнольд себя никогда не считал. Прежде всего потому, что саму удачу он воспринимал, как что-то изначально принадлежащее другим, как  «не свое», «не положенное» ему по жизни. Почему? Да потому, что он был толстым.

С самого детства из-за своей полноты Томасу пришлось привыкать к существованию «на третьих ролях» в компаниях мальчишек, к почти полному отсутствию внимания со стороны девочек и к унизительной доле вечного объекта для насмешек. Такая жизнь со стороны могла показаться весьма неприглядной, однако сколь толстый, столь и добродушный Том Арнольд легко забывал обиды, не жаловался, не замыкался в себе и не клял судьбу за то, что она, злодейка, наделила его столь тучным телом. Он понимал, что Бог создал его таким, что иначе быть уже не может, что исправить ничего нельзя, а потому - просто жил, стараясь ничего не упустить, а свои внешние недостатки учился компенсировать внутренними достоинствами: трудолюбием и умом, смелостью и честностью, добротой и юмором.

Уже тогда он стал подозревать, что удача – это штука полезная, но… вовсе не обязательная для жизненного успеха.

К двенадцати – тринадцати годам его нехитрая, но требующая изрядного терпения философия уже принесла первые плоды: Томаса перестали дразнить. Чуть позже без участия юного Арнольда уже не происходило ни одно событие в его классе, и любая вечеринка терпела неизбежный провал, если на ней по каким-либо причинам не присутствовал толстый юморист и выдумщик Томас Арнольд. В колледже он стал одним из лучших учеников, а в своем классе – самым лучшим. 

            При этом, сверяя свою жизнь с жизнью тех одноклассников, которым, в отличие от него, неуклонно улыбалась удача (особенно в таких важных сферах, как спорт и любовь), Томас по-прежнему видел, что он и эта капризная мадемуазель живут в совершенно разных измерениях, в разных мирах, и ему на случайную встречу с мисс Фортуной можно даже и не рассчитывать.

            А в разведшколе его взаимоотношения с удачей перешли в новую степень взаимного отчуждения: Томас окончательно утвердил себя в мысли, что «терпение и труд - все перетрут», и что в деле успешного развития его жизни случайное везение – совершенно бесполезный ресурс, на который и рассчитывать-то не стоит, и что «неудачник» - это тот, кто просто не хочет заставить себя работать. 

            За недюжинные способности в разведшколе Тома прозвали «Мозгом Пентагона», он был одним из лучших в своем выпуске, а в своей группе – самым лучшим.

            И тут удача словно решила испытать его: толстого Томаса полюбила Саманта – ослепительная красавица, по которой сходила с ума вся разведшкола, включая не только курсантов, но и преподавателей. Это событие крепко встряхнула всю жизненную философию Тома Арнольда, почти заставив его поверить в то, что и для него, смешного толстяка в военной форме, у капризной мисс Фортуны также припасены приятные сюрпризы.

            Однако, понимая, что Саманта полюбила его не за «внешние качества» и уж тем более - не за деньги или связи (Арнольд был сыном скромных служащих), Томас вскоре вписал это событие в рамки своего мировоззрения следующим образом: «терпение и труд - всё перетрут. Но не всё, а… вообще всё – и неэффектную внешность, и недостаток денег и отсутствие связей…»

            И удача, таким образом, здесь снова совершенно не при чем: работать надо, терпеливо работать – и все будет!

            Поэтому Томас Арнольд уверенно считал себя удачником, так как удачно выбрал в начале жизни ту дорогу, которая привела его к успеху, любви и счастью: дорогу труда и терпения.

            Впрочем лучшие друзья Томаса – красавчик Джейк Джампер и молодой богач Роберт Уилли  его мнения не разделяли, а философствований Арнольда и слушать не хотели: они в один голос твердили, что «старику Томми» в жизни невероятно везло: в разведшколу приняли, образцовым курсантом сделали, а насчет Саманты… Они даже слегка обижались на то, что эта «девушка-мечта» выбрала из их дружной компании не кого-нибудь, а именно «неуклюжку» Тома. Джампер даже как-то в «пивном» откровении признался, что явно поспешил, сделав предложение своей Рите, что потерпи он еще немного – с яростью воевал бы сейчас с Арнольдом за Саманту…

- Ты, Томас, знаешь кто? – с пьяной серьезностью вымолвил Джейк. – Ты удачливая скотина – вот ты кто! - он икнул и еще более серьезно произнес: - Тебе п-повезло стать лучшим ку… курсантом, и ты нагло ре…шил, что можешь заграбастать себе Са… Саманту!

Том только улыбался в ответ - он был на десятом небе от любви и его совершенно не коробили слова пьяного друга.

Они с Самантой поженились первыми. Через пару месяцев Джейк повел под венец Риту, а еще чуть позже мужем Памелы стал Роберт. Какое-то время они дружили семьями, встречались по праздникам, ездили на пикники: Джейк и его жена - младшая дочка мэра Сиэтла, Роберт и его жена – дочь конгрессмена, и Томас и его жена – дочь владельца обувного магазинчика…

Но их дружба как-то быстро кончилась. Стараниями отца Роберта и тестя Джейка его друзья очень быстро получили повышения, а Томас, хотя и дослужился до начальника отдела, но это был отдел мониторинга средств массовой информации. И где - в  крошечном Блюмонде! Памела и Рита стали сторониться Саманты, а вскоре и совсем разорвали с ней всяческие отношения – она не вписывалась в их круг.

            Томас на всю жизнь запомнил ту первую истерику и тот первый ночной разговор. Он пришел домой и застал жену в слезах, сидящей посреди груды обрезков, в которые она превратила все свои платья. В руках у нее был стакан мартини.

- Я устала! – воскликнула она в ответ на его недоуменный вопрос. – Я устала жить этой серой жизнью, устала сидеть дома и ждать тебя с работы, устала пялиться в телевизор и болтать с соседками! Я не могу так больше жить, ты слышишь, Томас, я не мо-гу так больше жи-ить!

            Напрасно Том успокаивал ее обещаниями «что-нибудь придумать», напрасно упоминал о своих друзьях  Джейке и Роберте, которые «не забудут старину Тома»… все было напрасно.

- Твои «друзья» Джампер и Уилли теперь не друзья тебе! – зло ответила ему Саманта. – И знаешь почему? Потому что они дружат и всегда дружили только с теми, кто движется! А ты, до-ро-гой (она с какой-то злой издевкой выговорила это слово), ты, до-ро-гой, не движешься. Ты - как каменная статуя, ты - как памятник: тебя, в лучшем случае, они только помнят!

            И она, роняя лоскутки на ковер, ушла в спальню, а Томас, опешивший от слов жены, всю ночь просидел на диване в гостиной, размышляя над ее словами.

            По его-то мнению, все было очень неплохо: хорошая работа, которую он выполнял легко и с удовольствием, достойная зарплата, гарантии и все такое…. Арнольд был на хорошем счету, его ценили…, хвалили… Правда, не повышали, но… разве в этом счастье? Ведь счастье, настоящее счастье для него всегда было в том, что больше всего на свете, больше своей работы и даже больше жизни он любил красавицу Саманту, и в том, что эта самая лучшая в мире женщина была его женой!

            Тогда он предположил: все дело в том, что у них нет детей. Саманта не хотела детей, она