пройдет более продуктивно, чем обычно.
Все началось с того, что Гарри Поттер, национальный герой и просто отличный парень, и Минерва МакГонагалл, директор Хогвартса и один из лидеров Ордена Феникса, не сошлись во мнениях. Это произошло после гарриного дня рождения и продолжалось вот уже почти месяц.
Нет, началось все ещё раньше, когда Орден Феникса возымел страстное желание объединиться с организацией именующей себя «ОД». Гарри, как глава этой самой организации, был не против объединения, но, как выяснилось на первом же обсуждении, видел роль своих людей вовсе не так, как видели её в Ордене. Основное разногласие сторон заключалось в том, что Гарри считал ОД-евцев бойцами, подготовленными лучше многих членов Ордена, а МакГонагалл хотела, чтобы они «помогали старшим», да ещё и подчинялись каким-то руководителям. Отдельной статьей шел вопрос о невиновности Малфоев (Снейп, как всегда, был чист). Когда же речь доходила до «секрета ОД», как стали называть Deleomagiccorpus, оппоненты переходили на крик, а в особенных случаях и на ультразвук. Гарри на отрез отказывался обнародовать проклятье, чем доводил обычно сдержанную МакГонагалл до истерики.
- Гарри, как вы не понимаете, ваше упрямство стоит жизни многим волшебникам!
- Ваше легкомыслие стоим им жизни. А я в ответе перед своими людьми. Я не до конца уверен, что предателей в Ордене больше нет.
- Уже больше трех недель нет ни единой причины полагать, что кто-то сливает информацию.
Аргументы МакГонагалл не менялись, но со временем набирали все больший вес.
- Они могут выжидать.
- Вы и так настояли на повторной проверке Вертисариумом, чего Вы ещё хотите добиться?!
- Я ничего не добиваюсь, это Вы пытаетесь добиться от меня невозможного легкомыслия! Вы хотите, чтобы я рискнул людьми, которые поверили мне!!!
Гарри, терпевший, сколько мог, все же повысил голос.
- Когда это вы успели стать столь благоразумным?
- На войне, - слова были покрыты тонкой корочкой льда, и становилось ясно, что спорить дальше бессмысленно.
- И у нас нет никаких шансов заслужить Ваше доверие в этом вопросе?
Минерва испытывающее смотрела на своего студента и понимала, что не сможет переубедить его.
- Никаких.
- Я сдаюсь, мистер Поттер, - делая акцент на официальном обращении, сказала женщина, - передайте свои требования, они будут выполнены.
- Я рад, что мы наконец-то договорились.
Первого сентября школа чародейства и волшебства Хогвартс вновь распахнула свои двери юным ведьмам и волшебникам. Вот только было их меньше полусотни, и вели они себя совсем не так, как подобало беззаботным студентам.
Тесной группой, следуя за шагающими в ногу Гарри и Драко, ОД-евцы вошли в Большой зал, наполненный членами Ордена Феникса. Казалось, они не замечали пронзительных взглядов устремленных на них и шепота, пробежавшего по залу неровной волной. Гарри окинул взглядом пространство - свободных столов не было, и он позволил себя наглость - трансфигурировал из серебряной монеты длинный стол и переместил его в один из свободных углов зала. Все, как по команде, двинулись туда. Гарри заметил, что близнецы с гордостью смотрят на старших Уизли, а те ели сдерживают улыбки, хотя в глазах Молли и блестят слезы. Рен, пожалуй, единственный из всех ОД-евцев, вертел головой с любопытством рассматривая старинный замок (хотя они все и обсуждали, что необходимо вести себя сдержанно, но разве можно его за это винить, ведь он впервые попал в Хогвартс). Ещё из коллектива немного выделялась Луна, которая с отстраненным видом что-то поясняла Бальтеру. Гарри видел, как одобрительно улыбаются ему Тонкс и Люпин, и как Хагрид, выпятив грудь, обнимает мадам Максим. Боковым зрением он заметил, что сер Николас уже подыскивает место за их столом.
Гарри перевел взгляд на МакГонагалл и встретился с упреком в её глазах.
- Мы рады видеть Вас, - произнесла новая директриса Хогвартса.
- Надеюсь, нам не придется сожалеть о своем решении, - слишком тихо, чтобы его могли услышать, отозвался Гарри и сел рядом с Драко, почти физически ощущая его поддержку.
29. Многообещающая работа профессора Снейпа.
Была осень. Причем была она не только в календаре, где ей самое место, а буквально повсюду: в проливных дождях, превративших землю в непроходимое болото; в свирепствующем ветре, который раньше времени ободрал с деревьев всю листву, оставляя лишь торчащие палки, вместо многоцветного великолепия; в постоянном ожидании солнца, которое не выглядывало неделями, и небо с утра до вечера оставалось сумеречно-серым, нагоняя тоску на величественный Хогвартс.
Впрочем, осень была не единственной причиной навалившейся на Волшебный мир тоски. В воздухе явственно ощущался запах войны, с нотками недоверия и подозрительности, смешивающимися со страхом и жаждой победы. Он немного пьянил, заставляя совершать поступки, на которые едва бы кто-то осмелился в мирное время.
Все мерзли. Холод проникал даже под самые теплые мантии. Камины по всему замку не гасли ни на мгновение, но это был не тот холод, который можно победить простым огнем.
И все-таки, не смотря ни на что, молодые волшебники находили силы не только для исполнения своего долга. На фоне общей глобальной проблемы они успевали создавать себе ещё и мелкие личностные неприятности. Впрочем, кому - неприятности, а кому - подарок небес.
На прошлой неделе Джинни Уизли удивила всех тем, что бросила своего, как она считала, молодого человека. Девушка даже не подозревала, что тем самым осчастливит одновременно трех с половиной парней. Первым был её бывший возлюбленный - Гарри Поттер, вторым - возлюбленный её бывшего возлюбленного - Драко Малфой, третьим - Невилл Лонгботтом, ну и Рен Бальтер был половинкой, потому что не нравился Малфою и счастья абсолютного не заслуживал.
О том, что Рен не заслуживает ничего хорошего, не уставал повторять сам Драко, с каждым разом подбирая все более красочные эпитеты. Бальтер не оставался в долгу и по-кошачьи шипел не менее разнообразные угрозы и оскорбления. Гарри уже давно оставил попытки разнимать их, и даже стал замечать, что эдакое сцеживание яда исключительно благотворно влияет на настроение некоторых слизеринцев. К тому же, Рен был редким гостем в Хогвартсе, так как с головой ушел в целительскую деятельность, которую развернул в оставшемся не у дел штабе ОД. Появлялся он исключительно по делу, обычно делом была простая нехватка зелий, которые он с успехом одалживал из запасов Снейпа.
Сам зельевар относился к Бальтеру благосклонно и не препятствовал его визитам. В то время как в лаборатории шла напряженная работа и многим указывали на выход ещё до того, как они успевали войти. Из-за этого Гарри даже перестал спускаться туда и почти не видел Гермиону, которая уже неделю не показывалась из подземелий, посылая записки в которых ссылалась на крайнюю занятость.
Драко иногда посещал крестного, но так как крайняя степень занятости была уделом не только Гермионы, но и многих других, случалось это довольно редко. Так и сейчас он не без усилий выкроил время для визита в личную лабораторию Снейпа, пока его Поттер досматривает четвертый, ну или может быть пятый сон. Дверь была широко распахнута, что сразу вызвало у Драко нехорошее предчувствие. Прислушавшись к голосам, он сделал неутешительный вывод - там был Бальтер. Нацепив на лицо мерзкую, но столь любимую ухмылочку, он вошел, попутно вспоминая всё, что планировал поведать Рену о нем же. Снейп совершенно не удивился визиту крестника.
- Здравствуй, Драко. А я как раз хотел просить Бальтера передать тебе и твоему другу, чтобы вы зашли. Но в сложившихся обстоятельствах, я предлагаю обойтись без Поттера.
- Ни в коем случае! - раздался из-за ширмы протестующий голос Гермионы Грейнджер.
Снейп всем своим видом показывал недовольство, но возражать не стал, кивком благословляя крестника на поход за Поттером.
Драко тяжело вздохнул и поплелся в обратном направлении, решив, что идти все равно больше некому, не Бальтера же посылать. До дежурства оставалось меньше часа и следовало поторопиться.
Однако где-то между третьим и четвертым этажами под аккомпанемент взрывов и отдаленных ругательств Филча обнаружились практически ни чем не занятые Фред и Джордж Уизли. В сознании Малфоя родилась гениальная идея. В несколько прыжков преодолев разделявшие их два лестничных пролета, он
