Стихи и эссе

Вот брейгелев 'Икар', к примеру: каждый спину
несчастью кажет, занятый своим. Ну, пахарь, положим, слышал всплеск иль
крик 'почто мене оставил',
но пан, упал или пропал Икар — ему едино,   солнце льет,
как и положено, лучи на ноги, что в углу белеют, погружаясь в тину,
изысканный корабль, что стал свидетелем невиданного — мальчик
упал с небес — спокойно далее плывет.

ЭПИТАФИЯ ТИРАНУ[236]

Он хотел совершенства особого рода добиться,
И поэзию он изобрел, где просты и понятны все строки;
Знал, как складки ладони, людские сердца и пороки,
И доклады любил о военно-морском комитете;
Когда он улыбался — сияли сановников лица,
А когда горевал — умирали на улицах дети.

If I could tell you, Wystan Hugh Auden[237]

Покажет время цену словесам,
И счет за все предъявит у порога,
Я все скажу, когда узнаю сам.

Так что ж нам плакать под шутов бедлам,
Сойти с ноги от скоморохов рога?
Покажет время цену словесам.

Свою любовь не доверяй устам.
Пророчества не стоят слишком много.
Я все скажу, когда узнаю сам.

Откуда ветры — знают небеса,
И для гнилья причина есть у Бога;
Покажет время цену словесам.

Возможно розам нравятся леса,
А миражам — жить вечно на дорогах.
Я все скажу, когда узнаю сам.

Что если вдруг поверить чудесам:
И нету львов, ручьев, солдат, острогов;
Покажет время цену словесам?
Я все скажу, когда узнаю сам.

АВГУСТ 1968[238]

На что способен Людоед,
То Человек не сможет, нет.
Но Людоеду не облечь
Рычанье в человечью Речь
О завоеванной стране
И учиненной там резне.
Он шествует, тверда пята,
Грязь изрыгая изо рта.

БЛЮЗ РИМСКОЙ СТЕНЫ[239]

Ветер промозглый над вереском, бля,
Вши под туникой и нос весь в соплях.

Дождь проливной заливает за шлем,
Пост на Стене — непонятно зачем.

Серый туман поднимается, блин,
Милка в Тангрии, а я сплю один.

Олус там трется у девки крыльца,