– На Ленинградский вокзал, – сказал папа. – Надо нам Эна на поезд посадить. Я ему обещал.
– На поезд? – переспросил Иней и догадался: – На Нефритовую Электричку?
– Именно, – папа потрепал его по макушке.
– Но разве она приходит на вокзал?! – изумился Иней. – Она же волшебная!
Папа покосился на него сверху вниз. В черных глазах блеснула хитринка.
– Она приходит куда угодно, Инь. Куда позовешь. Только надо уметь позвать.
И они пошли к метро, прыгая через лужи. По пути проходящий автобус окатил их водой, и папа смешно обругал автобус. Штаны Инея стали мокрым-мокры, попытки огибать лужи как-то потеряли смысл, но он все равно перебирался через них, прыгая на носках, просто по привычке.
Инею все время хотелось спросить, почему они убегают от Алика и когда они наконец к Алику вернутся, но он никак не мог улучить минутки. То папа был чем-то занят, то хватал его за руку и чуть ли не бегом тащил за собой, и было уже не до вопросов, а то вдруг он начинал учить Инея разным волшебным трюкам. Иней уже научился управлять ветром и чуть-чуть читать и внушать мысли. Последнее занятие было очень неудобное и стыдное, словно подглядывать в душ. Но папа решил научить Инея этому не просто так, не для любопытства. Папа на перекрестке увидел, как лихач проносится на красный свет, и вдруг очень рассердился на него и испугался за Инея. Стал тренировать Инея на машинах на перекрестке: определять, кто из водителей когда собирается жать на газ, останавливать дурных лихачей. А больше ничего, ничего плохого.
Теперь вот дождем управлять научил. Немножко.
Иней вздохнул. Мультфильм из его жизни теперь получался интересней некуда. Только он устал сильно. От сказки быстро устаешь, оказывается, когда ты внутри нее… Инею хотелось вернуться домой. Ну, не совсем домой, не к Шишову, конечно, да и маму встретить он теперь просто боялся. Мама точно начнет плакать так безутешно, как будто Иней не вернулся, а вовсе даже наоборот. Вернуться хотелось к Алику и к Леньке. Вот Леньке рассказывать про все, что случилось, будет очень здорово. Иней представил, как Комаров будет разевать рот и потрясенно хватать его за руки. Выходило так смешно, что он малость приободрился. Ну правда же. Когда-нибудь все кончится, он вернется к друзьям и к Алику и сможет веселиться, рассказывая о закончившемся всем… Наверное, и фокусы покажет.
…Вокзал был полон народу. Кто-то сидел на чемоданах и спал с открытыми глазами, кто-то лежал на чемоданах и просто спал, не слыша гремящей музыки. Другие присматривались к книжкам в открытых лавках или курили на перроне. Ясень уверенно свернул к крайней платформе.
Там никого не было. Совсем никого, ни пассажиров, ни проводников, и поезд стоял пустой, с открытыми дверями, будто приглашал: заходи, садись. Но никто не входил и не садился. И сам вокзал будто отодвинулся в сторону со всем своим шумом и толкотней. Невидимое стекло опустилось с небес и отгородило его.
Дождь стих, когда Ясень ступил на платформу.
Держа Инея за руку, он прошел ко второму вагону и там остановился. Белая крыса выскользнула из ворота полурасстегнутой куртки и взобралась старшему Обережу на плечо.
– Ну вот и все, – сказал Ясень крысе, – пришли.
Он сел на корточки и протянул руку к открытой двери вагона. Алые глазки крысы обратились сначала к Ясеню, потом к поезду, крыса сбежала по руке от плеча к кисти, а потом взлетела в упругом прыжке, точно пущенная пружинкой, и приземлилась уже в тамбуре.
– Над тамбуром горит полночная звезда… – вполголоса пропел Ясень и усмехнулся. Лицо его стало жутковато-хитрым, неласково-насмешливым. Иней отступил на полшага и сжал руки. Ему не нравилось, когда папа бывал таким. Такой папа его пугал.
– Кондуктор не спешит. Кондуктор понимает… – Ясень встал. Крыса смотрела на него в дверной проем. Взгляд ее был осмысленным, как у человека.
– Это Нефритовая Электричка, – сказал Ясень то ли крысе, то ли Инею. Иней посмотрел на поезд и поежился. Он хорошо знал, как выглядит волшебная Электричка, и хмурый поезд на нее совсем не походил. – Она мимикрировала под местный поезд. Когда она отойдет от перрона, то вернет себе обычный облик. У нее четыре вагона. Первый – плацкартный, и туда я тебе заходить не советую. Пока.
Крыса молча смотрела на него.
– Удачи, – сказал Ясень. – Прощай.
И, повинуясь его слову, Электричка сомкнула двери. Тяжело вздохнув, она подалась назад, а потом медленно, медленно начала набирать ход. Иней следил за ней во все глаза. Отойдя от перрона, она никуда не исчезла, а продолжала удаляться, как самый обычный поезд, но Иней неясно чувствовал, что папа не соврал, сейчас Эн, белая крыса, уже едет на настоящей Электричке среди туманных цветущих рощ…
– Ты этого хотел. Что ж, аллилуйя, – продекламировал Ясень, ухмыляясь. – За сыновей любую дрянь порву я.
– Папа, – тихо спросил Иней, – кто это… был?
– Это нехорошее существо, – ответил папа. – Проксидемон Эн. Норовил Алика обидеть.
Услыхав о брате, Иней сразу подался вперед.
– Но раз в жизни, – продолжал Ясень обстоятельно, будто рассказывал сказку, – у него возникло доброе желание. Вернее, два добрых желания. И хотя он все равно думал только о себе… я решил их исполнить.
– Какие желания?
– Стать свободным. Стать человеком.
Иней заморгал.
– Папа, – робко спросил он, уставившись в мокрый асфальт под ногами, – а ты его обманул?
Папа зыркнул на него насмешливым черным глазом.
– А ты сам догадайся.
Иней вздохнул.
– Вроде бы нет. Кажется. Но…
– Но я не обо всем ему рассказал, – кивнул Ясень. – Расскажи я все, он отказался бы от добрых желаний и остался со злыми. И никому оттого не стало бы хорошо, в первую голову – ему самому.
– А…
– Проводницы, – ответил папа на незаданный вопрос Инея. – Рано или поздно в поезде проснутся проводницы. Они растерзают его. Огнем, светом и ужасом они уничтожат его суть, всю, кроме единственного зерна души. Пройдут века, и это зерно сможет родиться и стать человеком.
Иней не все понял в папиных объяснениях, но стало ясно, что предстоит что-то очень жуткое… такое, что и не вообразить. Не описать ни в какой сказке. От жути ему стало так холодно, что он перестал чувствовать пальцы ног в ботинках. Он низко опустил голову и оцепенел, не зная, что сказать.
– Да ну тебя! – весело сказал папа. – Что-то ты разнюнился, мужик.
Иней несмело поднял глаза.
Папа улыбался как ни в чем не бывало. Он стал совсем прежним. И Иней заметил наконец, что папа тоже очень устал. Он радовался так, как будто почти закончил трудное, очень трудное дело, почти достиг цели и уже предвкушал заслуженный отдых. Иней улыбнулся ему, порадовавшись заодно. А потом понял, что невольно прочитал чуть-чуть папиных мыслей, и покраснел как рак.
Папа расхохотался.
– Ладно, – добродушно проворчал он, – ладно тебе. Я же разрешил.
Иней облегченно выдохнул и тоже улыбнулся.
– Пап, – спросил он, – а что нам еще осталось сделать?
Ясень сощурился по-лисьему хитро: узкие глаза его сошлись в щелочки, в которых горели лукавые огоньки. Улыбка его сделалась просто-таки до ушей. «Хоть завязочки пришей», – вспомнил Иней и фыркнул.
– Нам, – сказал папа, – осталось самое интересное. Мы будем ловить Алика.
– Ловить?! – вытаращился Иней и скорее подумал, чем сказал: «Мы же так долго от Алика убегали!»
– Именно, – подтвердил Ясень и просиял, как солнце в тучах: – Держись, мужик! Ничего не пугайся. Я с тобой.
