Смельчаки ушли вверх по леднику, захватив самое необходимое.
Головин решил принять все меры предосторожности. В первую очередь лагерь нужно было превратить в хорошо укрепленный очаг сопротивления. Местность позволяла сделать это. Пограничники оборудовали укрытия, ячейки для стрельбы, нашли на случай боя безопасное место для лошадей. Всю ночь на постах сменялись часовые. Но было тихо. Настоящее ледяное безмолвие.
Наступило утро 28 августа.
Головин никогда еще не был так близко к вершине Хан-Тенгри. Впервые видел, как лучи восходящего солнца в красно-кровавый цвет окрасили грозную пирамиду «Властелина духов». Зрелище было потрясающим. Но природа природой, а служба службой… Не в правилах Головина было сидеть в неведении за своим укрытием и ожидать нападения. Он вызвал Копылова и Ноговицына и приказал им:
— Седлайте лошадей и спускайтесь километров на пять ниже по руслу Иныльчека. Разведайте подступы к нашей базе. Может быть, нападете на следы Джантая. В бой не вступайте, если себя не обнаружите. Понаблюдайте за действиями банды и возвращайтесь немедленно.
— Начальник, пошли и меня с ними! — попросил Бердикул.
— Нет, ты останешься здесь! — сказал как отрубил Головин.
Еще в столкновении с бандой перед Тюзом поведение этого носильщика показалось командиру пограничников подозрительным. Перед боем он внезапно исчез, а потом появился с той стороны, куда уходила банда. Может быть, действительно лошадей экспедиции искал. А может быть, и другое. Во всяком случае после этого Головин не спускал с Бердикула глаз, но старался не выдавать своих подозрений. На границе бывало не раз, что бандиты под видом местных жителей засылали не только в аулы, но и на пограничные заставы своих людей. Им доверялись, и потом дорого приходилось расплачиваться за это.
Ноговицын и Копылов уехали выполнять боевую задачу, а Головин определил каждому бойцу своего гарнизона сектор обстрела, проверил, хорошо ли замаскированы и укреплены огневые позиции. Даже старику проводнику была указана позиция. На Николая Васильевича Головин надеялся не меньше, чем на своих бойцов. Старик не раз показывал себя в боях. Вел огонь он метко, расчетливо, никогда не теряя хладнокровия. Как поведут себя в бою оставшиеся на базе члены экспедиции и носильщики — неизвестно. Да и какой с них спрос? Люди сугубо штатские, необстрелянные.
Звук, напоминающий выстрел, донесся с той стороны, куда ускакали пограничники. Головин прислушался: сомнений не оставалось — Копылов и Ноговицын вступили в соприкосновение с бандой. И Головин приказал занять оборону. Запыхавшись, прибежал наблюдатель Маслов.
— Вижу около полусотни вооруженных всадников! — доложил он. — Движутся по направлению нашей стоянки.
Головин схватил бинокль и рывком поднес его к глазам. И вот какая картина открылась перед ним. Рассыпавшись лавой по долине Иныльчека, большая группа всадников преследовала двух пограничников. Причем Ноговицын на рысях вел на поводу коня своего товарища, а Копылов, сидя спиной к голове лошади, беспрерывно стрелял по наступающей конной лаве.
— Только бы успели! — подумал вслух Головин о Копылове и Ноговицыне и вытащил свой маузер, снял его с предохранителя.
Пограничники успели добраться до лагеря. Быстро спешились и присоединились к товарищам.
Лава была уже в нескольких сотнях метров.
— Огонь! — скомандовал Головин и, прицелившись, нажал на спусковой крючок маузера.
Залп получился нестройным, но бандитов остановили. Они тоже спешились и залегли за укрытия. На какое-то время стрельба с обеих сторон прекратилась. Один из бандитов крикнул:
— Сдавайся, Головин! Мы знаем, что вас только шестеро. Нас в десять раз больше. Не сдадитесь — умрете.
На бандитский ультиматум пограничники ответили более дружным залпом. Бандиты пошли в атаку. Снова закипел бой… Ясно, что бандиты хорошо осведомлены о боевых возможностях пограничников, раз точно знают, сколько их. Но это узнать можно было и хорошо замаскированному на одной из скал наблюдателю. Фамилию же командира банде мог сообщить тот, кто видел проезжавших через какой-либо аул пограничников. Или Бердикул? Но раздумывать над этим, сопоставлять факты было некогда.
Красноармеец Медведев прикрывал своим огнем фланг обороны. Он должен был помешать банде обойти лагерь и выйти на тропу, по которой ушел Погребецкий. И вдруг Медведев прекратил стрельбу. Головин решил выяснить, что случилось, и бросился к огневой точке Медведева. Второпях Иван Семенович выпустил из виду одну лощину на своем пути. А именно в ней притаился один из бандитов. Когда Головин был метрах в десяти, бандит выскочил из-за своего укрытия и почти в упор выстрелил. К счастью, пуля прошла мимо, но Головин упал и притворился мертвым. Осмелевший головорез подошел вплотную. Был он одет в новенькое, с иголочки, английское обмундирование, держал в руках английскую винтовку. Какой марки пистолет был заткнут за его пояс, Головин рассматривать не стал. Он в упор выстрелил в бандита. Тот упал с громким криком. И затих.
Бандиты отступили. Но не далеко. Им потребовалась передышка. Выяснил Головин, что Медведев был цел и невредим.
— Почему не стрелял? — спросил командир.
— Берег патроны. Чего их зря жечь, если в моем секторе бандиты не появились?
— Молодец, Медведев!
Наступила ночь. Бандиты осадили лагерь, но в атаку не шли. Пограничники были в затруднительном положении. Боеприпасов оставалось мало, а помощь с заставы могла прийти суток через десять. Да и откуда там могли знать, что Иван Головин ведет бой у самого подножия Хан-Тенгри? Гонца послать тоже нет смысла. Он не прорвется сквозь вражеское кольцо. Задачу нужно было выполнить, рассчитывая только на свои силы. Главное — не пропустить банду в район работы ядра экспедиции.
Ночью по приказу Головина бойцы изготовили чучела, надели на них свои фуражки и выставили, чтобы на них хотя бы первое время боя был сосредоточен огонь. А что бандиты будут наступать — Головин не сомневался.
Перед рассветом попытался скрыться из лагеря Бердикул. Но его недаром «опекал» командир пограничников. Выдав себя с головой этой попыткой, Бердикул не стал долго запираться. Он сообщил, что в экспедицию направился по приказу Джантая с заданием сообщать о каждом ее шаге. Последнее донесение он передал, когда бандиты напали на экспедицию в районе перевала Тюз. О планах Джантая он ничего не знал. Зато сообщил, что убитый Головиным бандит — не кто иной, как племянник самого владыки Кой- Капа.
Шпиона связали и отправили на место стоянки лошадей, наказав коноводу не спускать с него глаз.
На рассвете наблюдатель доложил о том, что по долине Иныльчека движется уже около ста вооруженных бандитов. Снова вспыхнул бой. Но и сотни головорезов не могли сломить советских бойцов. Они хорошо укрепились, вели меткий огонь только по видимым целям. А бандиты сначала сосредоточили стрельбу по чучелам. И только потом поняли, как обманули их пограничники.
Бой длился целый день. К вечеру у пограничников осталось по восемь патронов на винтовку. Зато подступы к лагерю были устланы трупами бандитов.
Что делать? Можно было пойти на прорыв кольца. Но такая мысль не приходила даже в голову. Пограничники отвечали за жизнь и успех работы экспедиции, за сохранность собранных ею научных материалов. Но в то же время без боеприпасов трудно выдержать еще один штурм. Джантай может послать еще сто, двести, триста своих головорезов. Пока людей у него в Кой-Капе достаточно для этого. Если прорываться, то только вместе с экспедицией. И Головин пишет донесение Погребецкому:
«28 августа на нас напала банда Джантая в составе пятидесяти человек. Банда была отбита. На другой день она повторила нападение, но тоже была отбита. Предполагаю, что в самом недалеком будущем повторится нападение более крупными силами. Жду скорейшего вашего возвращения».
С донесением был послан один из коноводов. Пограничника Головин послать не мог. В любое время
