вышел из палатки. На ногах были уже все сотрудники. Первыми попались на глаза Редак и второй кинооператор Шевченко.
— В чем дело? — спросил он их.
Но те и сами были в полном неведении. Прибежал коновод Трушенко и сообщил взволнованно:
— Басмачи! Напали на наших лошадей и угнали их. Я стал стрелять, но они открыли по мне такой огонь, что я еле спасся.
— А кто сейчас стреляет?
— Не знаю.
— Где красноармейцы? Не возвращались?
— Нет.
Стрельба усилилась. Над головами тонко просвистело несколько пуль.
— Что будем делать, начальник? — тревожно спросил Трушенко.
— Надо в аул, к пограничникам, — решил Погребецкий. — Где Бердикул?
— Наверное, уже убежал, — ответили из темноты.
Пригнувшись, все бросились в сторону аула. Но, увидев на фоне неба контуры нескольких всадников, залегли. Неизвестно откуда появился Бердикул. Да было в эту минуту и не до расспросов.
Всадники приближались. Бердикул вдруг поднялся и громко крикнул по-своему:
— Я Бердикул! Здесь начальник.
Первый всадник резко осадил коня. Погребецкий узнал Головина.
— А, Иван Семенович! В чем дело?
— Чуть было вас за банду не принял, земляк. Некогда сейчас. Банду преследуем. Фатима все расскажет. На всякий случай будьте осторожны.
Пограничники ускакали в темноту. А Фатиму обступили участники экспедиции и внимательно слушали ее рассказ.
— Побыла я в одной юрте, рассказала о Москве, обо всем, что интересовало моих земляков. Потом поехала в другую юрту, подальше. За ночь нужно всех объехать, а то обидятся. Тут я чуть не попала к бандитам, которые хотели окружить аул, где были пограничники. Побежала к Головину, чтобы предупредить его об опасности. Но красноармейцы уже были на конях и спешили скорей выехать из аула, чтобы дать банде бой и не допустить ее до лагеря экспедиции. Завязалась перестрелка. Чуть было пограничники Бердикула не убили. Почему-то он оказался в той стороне, откуда двигалась банда. Хорошо, что он свой голос подал…
— Где же ты был, Бердикул? — спросил Погребецкий. — Заблудился, что ли?
— За лошадьми ехал. Думал, что их по ошибке люди из аула забрали.
— И чуть не погиб?
— Ничего, начальник. Все хорошо.
Где-то далеко снова вспыхнула стрельба. Видимо, пограничники настигли банду и вступили с ней в бой. Но скоро выстрелы прекратились. И пограничники во главе со своим командиром возвратились в лагерь. С собой они вели лошадей экспедиции.
— Отбили у банды, — рассказывал потом Головин. — Но бандиты все же успели скрыться в горах. Преследовать их ночью вряд ли целесообразно. Да и нельзя нам далеко отрываться от вас, Михаил Тимофеевич. Теперь будем действовать как на военном положении. Вошли в зону действия Джантая. Будем выставлять охранение и прикрытия.
— А много было бандитов?
— Человек тридцать-сорок.
— Джантай?
— Трудно сказать. Здесь и простые скотокрады попадаются. Может быть, они, а может быть, разведка Джантая.
Наступило утро. Погребецкий решил, несмотря на тревожную бессонную ночь, двигаться дальше.
На перевале лежал глубокий снег. Прежде чем двигаться, нужно было пробивать в нем настоящий туннель. Перед перевалом остановились.
Первым ступил на снежную целину Головин. За ним — Набоков и Трушенко. Дальше — еще двое бойцов. Потом — экспедиция. Три красноармейца замыкали группу, готовые в случае необходимости прикрыть ее огнем.
Каждый шаг давался ценой огромного напряжения сил. Коням было тяжело преодолевать крутизну по снегу. Лошадь Трушенко несколько раз спотыкалась и вместе с всадником падала на снег. Коней подтягивали поодиночке. Снег был такой белизны, что смотреть на него было невозможно. Мало помогали и защитные очки. Глаза лошадей завешивали конским волосом.
К полудню экспедиция достигла перевала Тюз. Отсюда открылась величественная панорама сердца «Небесных гор» — скопище гигантских скал с нависшими над ними зубцами ледников.
VIII
— Джантай-ага! Незваные пришельцы перешли перевал Тюз и сейчас движутся долиной Иныльчека.
— Почему вы не отвлекли кзыласкеров в сторону от дороги, по которой идут пришельцы? — грозно нахмурив брови, густые и лохматые, спросил хозяин долины Кой-Кап у только что прибывшего в его ставку гонца. — Я же вам приказал напасть на лагерь пришельцев, забрать у них коней, пострелять для острастки и отступить в горы. Тогда бы Головин увлекся преследованием, а пришельцев мы бы взяли без единого выстрела.
— Красный командир отбил своих лошадей и не стал дальше преследовать нас.
— Вы не джигиты, а дохлые ишаки! — главарь банды грязно выругался. — Вам только с длинноволосыми женщинами воевать. В долину Иныльчека я пошлю своего племянника. Он сумеет отвлечь пограничников, а я тем временем ударю по пришельцам.
…Преодолев тысячи больших и малых препятствий, обходя непроходимые места, экспедиция достигла цели. Отсюда можно было двигаться на вершину «Властелина духов». Но только без лошадей. Хоть в задачу экспедиции и не входило восхождение, однако Михаил Тимофеевич решил посоветоваться со своими спутниками и Головиным. Он сказал:
— Мы достигли такой точки, где не была еще ни одна экспедиция. Можем завершить работу и двигаться обратно. Но я предлагаю продолжить исследование дальше, подняться по леднику Иныльчек выше. Мы благодаря Николаю Васильевичу Набокову нашли дорогу к вершине. И пусть мы не дойдем до нее, но для успеха будущих экспедиций нужно сделать все, что в наших силах. Оставим здесь лошадей и часть груза. Думаю, что пограничникам целесообразно тоже остаться на этой базе. Если банда вздумает еще раз напасть на нас, то она не минует этого места. Других дорог нет. Мы убедились в этом сами. Как ваше мнение, Иван Семенович?
— Согласен с вами, Михаил Тимофеевич. Хотелось бы и нам подняться повыше. Но с точки зрения военной это нецелесообразно. Мы здесь займем оборону и в случае нападения известим вас. Работайте спокойно.
На базе остались пограничники, старик Набоков, повредивший на последнем переходе ногу, кинооператоры и носильщики. Погребецкий взял с собой Зауберера, Заричника, Шиманского, Коляду, Багмута и Редака. Фатиму, несмотря на ее настойчивые просьбы, тоже оставили в лагере, объяснив, что без альпинистских навыков и специального снаряжения двигаться вверх по леднику нельзя. Хотел было отправиться с группой Погребецкого и Бердикул. Но тут категорически сказал «нет» командир пограничной группы.
— Пользы он вам, Михаил Тимофеевич, не принесет никакой, а здесь каждый человек нужен, если в бой вступить придется.
— Да, я согласен. Пусть остается.
