можно было ждать нового нападения.
Гонец добрался до места работы экспедиции, рассказал о банде и о двухдневном бое. Работа была уже закончена. И после недолгих сборов Погребецкий и его люди стали спускаться к своему лагерю. Там было тихо. Банда пока не проявляла активности.
Но теперь активизировались пограничники. Нужно было внезапной атакой отбросить банду с пути в долину Сары-Джас проставляя огневые заслоны, быстро спускаться вниз. Сейчас главное — сохранить членов экспедиции и собранные ими с таким трудом материалы, которые ждет советская наука.
И Головин повел своих бойцов в атаку. Не ожидавшие нападения бандиты растерялись, открыли огонь только тогда, когда ядро колонны прошло опасный перевал. Сунулись было бандиты преследовать, но их остановил меткий залп. Огонь вели не только пограничники, но и члены экспедиции.
Гость уехал из ставки Джантая, разгневанный до последней степени. Задание своего шефа он не выполнил. Экспедиция Погребецкого благополучно спустилась в долину Сары-Джас. Шесть советских пограничников помешали осуществить хорошо продуманный план английской разведки. Но обо всем этом Головин узнал позднее.
ЭТО БЫЛО ПОД ТАЛДЫ-КУРГАНОМ
I
В одиннадцать ночи в гарнизоне наконец прозвучал отбой. Затихли казармы, опустел плац. Только в окне оперативного дежурного да в карауле комендантского взвода тускло светились огни.
По дубовой аллее, ведущей от штаба к воротам, шли два человека. Шли не торопясь, словно на прогулку. Разговор тоже был неторопливым, отвлеченным.
— Весна, Антон… Скоро деревья листву распустят. И будет наш городок весь в зелени, словно в парке. Люблю весну.
— Чего это тебя, Иван, на лирику потянуло? Небось стихи начнешь сочинять? Представляю: Надсон в буденовке!
— А что? Стихи — хорошее дело. Однако их труднее писать, чем шашкой размахивать. Поэтов на земле мало: раз, два — и обчелся. А нашего брата, солдата, — эвон сколько! Грубые мы люди, неотесанные. Ты вот про какого-то Надсона говоришь. А я о нем и понятия никакого не имею. Кто он? Небось, англичанин?
— Нет, русский.
Стоящий у ворот часовой окликнул:
— Стой, кто идет?
— Свои! — ответил один из спутников.
Часовой узнал командира учебного взвода Ивана Головина и политрука Антона Онопко, закадычных друзей, приехавших в отряд с соседних застав, чтобы обучать молодое пополнение. Сам часовой, паренек с Урала, обучался в этом взводе. И сегодня на посту в гарнизоне стоял, видимо, последний раз: со дня на день ждал отправки на заставу.
— Тимофеев? — спросил Головин часового.
— Я, товарищ командир.
— Значит, на заставу?
— Да. Говорят, скоро отправка. Наше отделение — на одну заставу.
— Ну, Тимофеев, неси службу, как положено пограничнику.
— Попрощаться-то придете, товарищ взводный?
— Конечно. Пошли, Антон!
Командиры миновали проходную и оказались на темной улице.
— Хорошие ребята на заставы уходят. С такими можно границу охранять. Уральцы, сибиряки. Кремень люди. Почти все комсомольцы.
— Да, комиссар, на них можно положиться. С такими ребятами я под Барахудзиром с бандой дрался. Орлы ребята. А ведь впервые под пулями были.
— Вот мы и дома! Хорошо, что квартиру нам дали недалеко от отряда. А то бы приходилось каждую ночь грязь месить. Зайдем ко мне, чайку нам Валя согреет.
— Нет, Антон, — отказался Головин. — Ночь глухая. И Вале покой нужен. Небось сынишка ее совсем замучил. А тут я еще.
— Феликс действительно горласт. Мне по ночам часто приходится с ним возиться.
Друзья зашли в дом и, распрощавшись в коридоре, разошлись по своим комнатам. Головин не стал зажигать лампу. Скинул сапоги, стянул гимнастерку и все это аккуратно, по старой армейской привычке уложил на стул. Лег, но сон долго не приходил. О многом думалось Ивану. О том, что уж больно беспокойна пограничная служба. И трудна.
…За четверть часа до подъема Головин и Онопко были уже в штабе, узнали у оперативного дежурного, что ночь на участке прошла спокойно, если не считать нескольких мелких стычек с бандами в отрогах Джунгарского Алатау.
Подъем прошел как всегда. Учебный дивизион выстроился на плацу. Командиры приняли рапорты и приказали отделенным готовить людей к отправке на заставы. И уже после завтрака несколько групп красноармейцев отправилось к границе.
В штабе встретил Головин отделкома Павла Слесарева, черноволосого, кряжистого уральца, своего прошлогоднего питомца школы младших командиров, где Иван тоже был весь период обучения взводным, а Онопко — политруком.
— Зачем прибыл? — спросил Слесарев.
— За пополнением, — ответил тот. — Приказано новобранцев на заставу сопровождать.
— Что ж, забирай. Хороших ребят тебе выделили. Много земляков. А как у тебя служба идет?
— Нормально служу. Застава в горах. Кругом яблоневые сады. В горах озера.
— Кто там против вашего участка действует?
— Квитко. Из анненковцев. Хитрая бестия! Никак не можем поймать мерзавца.
— А начальник-то кто?
— Зайчук. Кондрат Николаевич.
— Знаю. Вместе в кавалерийской школе имени Буденного учились. Боевой командир. После школы его в дивизион ОГПУ направили, а меня на заставу. Кстати, в кавдивизионе под началом Зайчука наш комиссар Онопко службу проходил. Передавай большой привет Кондрату! Сам-то ты в боях бывал?
— Как же без этого! Чуть не каждый день стычки.
После полудня Головин и Онопко провожали на заставу тринадцать своих питомцев. Хоть не мастер говорить Иван Семенович, но все же короткую напутственную речь пришлось держать. Онопко настоял. Говорил взводный:
— Служить вам придется на заставе, которой мой однокашник по кавшколе Зайчук командует. Боевой командир, всю гражданскую прошел, махновцев мы вместе с ним били. Строг, поблажек от него не ждите, но справедлив. Положение на участке заставы серьезное. Не бахчи охранять идете, а государственную границу. Не посрамите взвода, своих командиров. Буду на вашем участке — поговорим. А может, в бою свидеться доведется. Прощайте пока!
Головин и Онопко стояли на высоком штабном крыльце и провожали взглядом своих бойцов, словно орлят, покинувших родное гнездо. Дали ли они, их командиры и воспитатели, крылья птенцам? Это покажет первая же схватка на том участке, куда увел новобранцев отделенный командир Павел Слесарев. Глядя, как последний боец скрылся за воротами, Головин сказал Антону:
