Рекламный трейлер был ярким и причудливым: в окне спальни там виднелись кремлевские башни со звездами.
Katenok. Меня зовут поиграть в Russian Sunsets.
Demon. Кто зовет? Тимур?
Katenok. Ага. Он говорит, что знаком с разработчиками.
Demon. Понятно.
Katenok. Ну что тебе все время понятно? Ничего ты не понимаешь. Он со всеми знаком. С ним интересно.
Demon. Кать, скажи… ты с родителями живешь?
Katenok. Тебе зачем?
Demon. Я просто спросил.
Katenok. А я просто не отвечу.
Demon. Почему ты обижаешься? Что-то не так?
Katenok. Всё так. Ну да, я не из Москвы. Почему вы все об этом спрашиваете? Я как-то не так говорю?
Demon. Нет. Неужели ты думаешь, что я стал бы обращать на это внимание?
Katenok. Вот как ты умеешь говорить. Ты, наверно, много книг читаешь?
Demon. Я не читаю, я только слушаю. Я плохо вижу.
Katenok. А-а…
Demon. Это неважно. У тебя синие глаза. Ты мне очень нравишься.
Katenok. Спасибо.
Она так робко произносила это «спасибо», будто не привыкла. Мне и сейчас кажется: ей очень нечасто говорили хорошие вещи. Мне и сейчас кажется, что если бы я…
Katenok. Дима… а тебе сколько лет?
Demon. Восемнадцать. Почти.
Katenok. Понятно.
Demon. А тебе что понятно, Кать?
Katenok. Мне тоже столько же. Только меньше.
Demon. И что?
Katenok. Ничего. Я помню, ты меня успокаивал. Тогда, в Империи. У тебя это хорошо получается. Только знаешь… мне все равно немножко страшно. Как тогда. Я знаю, что-то скоро случится.
Demon. Не бойся. Я…
Katenok. Ты хороший, Дима. Но ты ничего не сможешь сделать. Пусть все будет, как будет. Наверно, я просто глупая. Я все делаю не так.
Demon. Подожди. Ты плачешь?
Katenok. Просто ты никогда не поймешь. Я же с юга. У нас там стало совсем страшно. А Тимур обещал… что я про это забуду навсегда. Вот он ушел, а я опять сижу взаперти и жду его. Господи, какая я дура.
Demon. Скажи, где ты сейчас? Я могу тебя увидеть?
Katenok. Это где-то на Северо-Западе. Тут оператор сети — NWtelecom. Этаж, кажется, пятый. За окном — железная дорога…
Demon. Дай мне свои координаты.
Katenok. Я не знаю, как.
Demon. Задействуй функцию GPS. Оно само нарисуется.
Katenok. Ну, может быть.
Demon. Кнопка где-то слева. Включи видеорежим, иначе не увидишь.
Katenok. Хорошо… только ты пока не включай, ладно? Я не хочу, чтоб ты…
Конечно, я ее не послушал. Перед тем как связь пропала, я успел ее увидеть. И увидел, как отворилась дверь за ее спиной, и чей-то силуэт возник там, в темноте. Затем по сетчатке как будто пробежала рябь, и все погасло. За окном садилось солнце, и в доме напротив уже светились окна, десять или двенадцать, на разных этажах.
Я снял очки и положил на стол. Мои руки отчего-то дрожали.
Но теперь у меня был ее адрес.
Чтобы видеть в сумерках, я надел самый мощный стимулятор, какой только мог. Спасибо родителям, на это они не жалели денег.
Этот вижн-дивайс — очень полезная вещь. Его можно надевать на глаза, на лоб или даже поверх волос, он все равно будет работать. Издали он напоминает довольно уродливые темные очки, только носить их приходится и днем, и ночью. Поэтому встречные часто глядят на меня настороженно. Они принимают меня за наркомана.
Смуглый бородач в ржавой «тойоте» — и тот оглядел меня с головы до ног, прежде чем отворить дверцу. «Куда?» — спросил он. Я назвал улицу, он покачал головой. К счастью, в машине у него оказался старинный спутниковый навигатор, да еще той же фирмы, что и мой вижн. Навигатор чуть слышно пискнул, уловив сигнал. Помню, тогда это показалось мне добрым знаком. Спустя секунду на карте засветился кружочек: это было где-то на окраине.
Свернув с кольца, мы были почти на месте. Четыре двадцатиэтажки выстроились в прямоугольник наподобие бетонных столбов, подпирающих низкое небо. До луны они не дотягивались.
Кинув на меня короткий взгляд, водитель подогнал машину поближе к подъезду. Под колесами хрустели пластиковые бутылки и еще что-то невидимое. «Ты уверэн?» — спросил водитель напоследок. Чем-то я ему понравился. Я молча кивнул.
Разноцветные квадраты окон расплывались где-то в вышине. «Пятый этаж?» — думал я.
Мне пришлось подождать, пока кто-то из жильцов не открыл дверь подъезда своим ключом. Внутри пахло краской; все стены были изрисованы размашистыми граффити. Мое неважное зрение избавило меня от подробностей. Поднявшись на вонючем лифте, я остановился в задумчивости: на стене красовалось сразу шесть кнопок с номерами квартир.
Дверь на лестничную клетку была приоткрыта. Там гуляли сквозняки. Использованные шприцы валялись на полу. Через окно, наполовину заложенное кирпичом, откуда-то издалека доносился тяжелый мерный перестук колес.
Тепловоз вдруг свистнул, прогоняя кого-то с путей. «За окном — железная дорога», — вспомнил я.
Я вернулся и нажал кнопку нужного звонка. Отчего-то я знал, что никто мне не откроет.
Фанерка, вставленная в дверь вместо стекла, напряглась и треснула. Я прислушался: за дверями квартир слышались шаги, бормотали телевизоры. Если соседи и видели меня, то не удивились.
Я сжимал перочинный ножик в кармане. Дурацкий швейцарский перочинный ножик. У самой двери я помедлил и зачем-то раскрыл его.
Клянусь: взявшись за ручку, я уже понимал, что дверь не заперта. Свет в прихожей зажегся сам собой, и я увидел себя в зеркале — нескладного, встрепанного, в темных очках и с ножом в руке.
Потом я увидел разбросанную на полу одежду. Зрение тормозило и медленно фокусировалось то на одном объекте, то на другом. Я пошатнулся и ухватился за стенку, едва не обрушив дешевый шкафчик для обуви. Ножик я для чего-то все еще держал перед собой, словно защищаясь от собственного отражения.
В ванной лилась вода. Я поискал выключатель и врубил свет. Поганое зрение настраивалось целую вечность, но от этого картинка не стала лучше.
— Катя, — позвал я и схватил ее за руку.
Рука была чуть теплой.
Чтобы ты знал, chekhov: мое от рождения слабое зрение все-таки компенсировано кое-чем. Я
