ИНТЕРВЬЮ: «Вопрос:…Обстановка нагнеталась даже после того, как руководство уже знало, что штурма не будет. Не было ли нагнетание сознательным, хотя бы потому, что победа будет выглядеть весомее, когда враг такой страшный?
Ответ: Отчасти. Нагнетание шло постоянно. Можно вспомнить дурацкие команды: «Отойти от стен — чтобы не задело осколками, женщинам покинуть здание, раздать противогазы!» Когда я говорил, что штурма не будет, на меня посматривали косо, особенно Руцкой.
Ложной, но серьезной по тяжести информации было много. В кабинет Бурбулиса забежал Кобец. По его словам, с задней стороны здания 300 молодых, спортивного вида парней с большими сумками просочились через толпу. Одеты в гражданское, «в джинсах», как говорит Константин Иванович.
Если это на самом деле так, это штурм. Бросились проверять — никого. Бурбулис на взводе звонит Кобцу: «Ваша информация не подтверждается!» — «Ну и хорошо, что не подтверждается»
Обстановка, пока Орлов говорил по телефону, изменилась к худшему. Кода он протиснулся сквозь толпу к парапету туннеля, то увидел, что БМП, двигавшиеся по левой его стороне, оказались полностью заблокированы людьми. Если несколько минут назад столкновение представляло собой в основном забрасывание бронетехники камнями и палками, то теперь непосредственно в самом туннеле развернулся настоящий бой. Туда спустились десятки молодых людей, которые пытались во что бы то ни стало остановить боевые машины пехоты.
Орлов увидел, как какой-то человек в форме морского офицера — кажется, это был капитан первого ранга — выскочил прямо перед БМП, которая беспомощно остановилась на выезде из туннеля. Сидящий за рычагами механик-водитель, видно, раздумывал, как ему поступить, ведь впереди была возбужденная толпа, а за ней — преграда из поставленных плотно друг к другу троллейбусов. В учебном подразделении солдата учили чему угодно, только не преодолению таких препятствий в большом городе. Поэтому немудрено, что он растерялся. Тем временем офицер подскочил к машине и стал что-то кричать, размахивая руками.
Вдруг машина рванула с места и, подминая под себя капитана первого ранга, заскрежетала гусеницами по асфальту. Толпа ахнула, затем снова раздались крики и ругань. Андрей с ужасом думал, что БМП сейчас продвинется вперед и он увидит позади гусениц кровавое месиво, но, к его удивлению, офицер буквально выполз из под днища машины и, потирая голову и плечо, встал на ноги. «Воскрешение» военного моряка из мертвых толпа восприняла с ликованием и будто получила дополнительный прилив энергии.
— Дави их, гадов! — кричали одни.
— Пусть они здесь подохнут, убийцы! — орали другие.
— Сыночки, не надо их бить! Они же не виноваты! — голосила какая-то женщина, неизвестно к кому обращаясь: к солдатам в БМГІ или к осаждавшим их людям.
— На народ руку подняли, на Советскую власть! — рявкал пожилой мужчина с орденскими планками, наверное ветеран войны, так и не понявший, что на самом деле происходит в туннеле.
Капитан первого ранга, очевидно уже пришедший немного в себя, закричал, обращаясь к окружающим:
— Ребята, мы должны остановить их! За нами — Белый дом! Закрывайте брезентом смотровые щели! — С этими словами моряк снова вскочил на броню, теперь уже другого БМП, и, развернув неизвестно откуда взявшуюся у него плащ-палатку, стал прикручивать ее в том месте, где виднелся триплекс броневой машины. — Слепые они никуда не уедут! Делайте как я!
В ответ на призыв капитана первого ранга толпа снова загудела и, будто идя на штурм неприступной крепости, бросилась на передние машины. Теперь уже практически все они были буквально облеплены кричащими, размахивающими руками людьми, которые разворачивали скатанный на броне брезент и натягивали на смотровые щели. «Нетронутыми» остались только стоящие в глубине туннеля БМП, механики-водители которых, открыв люки, вступили в словесную перепалку с нападавшими. Несмотря на драматизм ситуации, казалось, никто не принимал ее всерьез, как будто это была большая игра взрослых людей, которые дали волю бушевавшим в них доселе дремучим страстям.
Повсюду было очень много пьяных. Пришли ли они сюда изрядно наклюкавшись дома или довели себя до состояния эйфории в какой-нибудь подворотне поблизости, может быть даже там, где Андрей видел двух типов, раздающих всем бутылки водки, — трудно судить. Одно было ясно: толпа была не просто наэлектризована и возбуждена, но и изрядно накачена алкоголем. А что это означает — известно: пьяному и море по колено. Азарт и кураж, подпитанные спиртным, усиливаются в сто крат; и тогда уже не остается ничего, что молю бы удержать людей от поступков, которые они никогда не совершили бы при других обстоятельствах.
Стоя в толпе, Орлов вдруг почувствовал на фоне исходящего от окружающих его людей перегара какой-то другой знакомый запах и сразу понял: бензин! Сначала он подумал, что запах идет из туннеля, где скопилась военная техника, но потом разобрался: запах бензина несло со стороны проезжей части, расположенной несколько выше. Там — кучка подростков вокруг какого-то дядьки суетливо занималась наполнением пол-литровых бутылок бензином. Взрослый наклонно держал автомобильную канистру, а мальчишки один за другим подставляли под струйку бензина свои бутылки, которые тут же закупоривали пробками, доставая их из карманов.
— Да что вы, парни! Так ничего не получится! Надо ж вот… привязать тут! — наставлял дядька. — Бросишь, а толку-то мало будет! Смотри! — Поставив канистру, он стал, как «инструктор», показывать мальчишкам, что нужно делать для того, чтобы получился «толк».
Не раздумывая ни минуты, Орлов подскочил к ним, схватил «инструктора» за плечо:
— Что Вы делаете? Этого нельзя!.. Остановитесь!
Голос его дрожал от возбуждения. Андрей, наверное, слишком долго молчал, наблюдая за разворачивающимся побоищем, и теперь его словно прорвало:
— Мужик, ты чего же! Ребят втравливаешь в это! Это же…
Он не успел договорить, как чья-то сильная рука обхватила его за горло, резко наклоняя навзничь. Андрей дернулся, но не смог вывернуться.
— Тебе чего надо? — «Инструктор» приблизился к Орлову. В лицо снова отвратительно пахнуло. «Тоже пьяный!» — промелькнуло в голове у Андрея.
— Ты тут за кого? За этих? — переходя на крик и придвигаясь к нему, завопил дядька. — Иди отсэдова! И не мешай людям! А может, ты легавый?
— Да, да! Мент! Мент он, стриженый! — прокричал кто-то из толпы.
Орлов, видя, что обстановка приобретает нешуточный оборот, попытался успокоить окружавших его людей:
— Да вы чего, ребята? Я говорю: не вздумайте бросать эти бутылки! Там же солдаты… Такие же парни, как вы! Им приказали…
— Так пусть переходят на нашу сторону! — вставил кто-то. — Нечего выполнять преступные приказы!
— Слушай, — не выдержал Орлов, — ты хоть понимаешь, что такое присяга? Он присягал на верность Родине!
— Кончай гнать волну! Ро-о-одине! — передразнил «инструктор». — Уродине! Пусть уматывают отсэдова, пока их всех, сук, не порешили! И ты проваливай! Понял?
Орлов почувствовал сначала, как ослабла, а потом совсем убралась сдавливающая шею рука. «Пронесло!» — подумал он и тут же услышал хлопки выстрелов. Казалось, что стреляют откуда-то сверху, может быть даже с крыши близлежащего дома. Потеряв к Орлову интерес, мальчишки вместе с «инструктором» стали пробираться ближе к парапету туннеля. Каждый из них зажимал в руке по бутылке с бензином. Орлов понял, что сейчас начнется заключительный акт разворачивающейся драмы.
