— Это вам на счастье. Я привез его в прошлом году из ГДР. Смешной, правда?
Оля улыбнулась, положила мышонка на ладошку, слегка погладила его пальцем и только потом сказала:
— Смешной. — И, подняв глаза на Андрея, добавила: — Спасибо. Он… он очень хорошенький.
Этот парень появлялся в их палате почти каждый день. Здесь лежала его мама, Нина Васильевна — миловидная женщина лет пятидесяти, страдающая каким-то тяжелым заболеванием. Иногда Нина Васильевна просила ее проводить в коридор, и Оля с готовностью делала это.
В однообразии больничных будней Оля сама не заметила, как стала обращать особое внимание на то, кто приходит к Нине Васильевне, о чем она рассказывает, как общается со своим сыном. Оля узнала, что этого длинноволосого парня зовут Андреем, что ему уже двадцать шесть лет, что он работает в университете и одновременно учится в заочной аспирантуре. От нее не укрылось также и то, что Андрей время от времени как-то необычно посматривал в ее сторону, явно проявляя к ней неподдельный интерес.
«Похоже, что мальчик в меня влюбился», — поймав на себе как-то внимательный взгляд Андрея, подумала Оля и, может быть, впервые за многие месяцы ощутила то сладостное чувство собственного превосходства, которое приходит к женщине, когда она видит влюбленного в нее мужчину. Еще совершенно не зная этого парня, она интуитивно почувствовала, что с его появлением в ее привычную жизнь входит нечто доселе ей неизвестное и неожиданное. Впрочем, откуда ей было знать, что эта встреча в больнице станет началом большой и долгой любви.
Оля прислушалась. Гул танковых моторов уже давно утих. Наступила ночь. Она казалась продолжением этого необычно дождливого и сумрачного дня, заполненного тревожным ожиданием. Весь день стояла переменчивая погода — то шел дождь, то грязно-серые тучи, заволакивающие небо, начинали лениво расползаться, открывая солнечным лучам рваные дыры в небосводе. И вот теперь черная мгла окутала все вокруг.
Дети давно спали. Но на душе у Оли было неспокойно. Муж находился где-то там, в центре Москвы, где происходили совершенно непонятные для нее события, там, куда несколько часов назад шли колонны танков.
Оля погасила свет, подошла к окну. Отсюда, с высоты тринадцатого этажа, была видна почти вся столица, усеянная тысячами огней: еле угадывающиеся контуры высоток, красные огоньки на трубах и мерцающие точечки окон, за каждым из которых своя жизнь, свои заботы и свои сомнения. Где-то там, посередине, блестели огоньками окна Белого дома, и может быть, за одним из них — ее муж.
Но что это? Или ей показалось? Нет! В самом центре столицы блеснули какие-то всполохи. Затем небо прочертил яркий тонкий пунктир, потом еще один, в разных местах в небо взвились огоньки сигнальных ракет. «Что это?» — с тревогой подумала Оля. — «Похоже на салют. Только маленький. По какому же это случаю?»
Тем временем в подземном туннеле разыгрывалась последняя сцена ночной драмы, превращающейся в трагедию.
После того как несколько боевых машин пехоты оказались запертыми в тесной ловушке, опьяненная удачей толпа ринулась на них, пытаясь окончательно парализовать их движение. Под улюлюканье и ободряющие крики на машину с бортовым номером «536» вскарабкались два парня. Сначала они попытались закрыть ее смотровые щели, отцепив и раскатав брезентовый чехол. Один довольно проворно орудовал в передней части БМП, а другой — сзади. Несмотря на то, что механик-водитель бросал машину то вперед, то назад, этим парням, по-видимому, все-таки удалось заслонить обзор и машина «ослепла».
Можно только предполагать, какой страх испытывал экипаж бронемашины — молодые ребята, солдаты срочной службы, оказавшиеся в западне, окруженные беснующейся толпой, готовой растерзать «врагов демократии», «прислужников тоталитарного режима». Еще утром им сказали, что они будут выполнять задачу по защите населения столицы от возможных выступлений преступных группировок и бандформирований, чтобы предотвратить возможные грабежи учреждений и магазинов. При этом командиры предупредили мотострелков строго-настрого, что оружие они могут применять только в ответ на применение оружия. А тут! Крики, ругань, град камней, стучащих по броне, десятки фигур, тени которых мелькали в узких прорезях смотровых щелей. А потом — полная «слепота»!
Андрей видел, как беспомощно завертелась на месте БМП, как торжествующе взметнул вверх руку один из парней.
— Остановили гадов! — прокричал кто-то в толпе.
К машине сразу бросилось несколько человек, собираясь, видимо тоже взобраться на поверженного гиганта. Но тут мотор БМП взревел, она дернулась и, обдавая окружающих клубами выхлопного газа, резко рванула назад. Те, кто было уже приблизился к машине, бросились врассыпную. БМП, делая маневр, вдруг на всем ходу врезалась в одну из опорных колонн туннеля. Раздался скрежет металла о камень и надрывный вой дизельного мотора.
Сильный удар буквально сбросил парней с машины. Было слышно, как один из них в последний момент крикнул своему товарищу:
— Димок! Прыгай!
Но тот уже летел по крутой траектории вниз, пытаясь зацепиться руками за выступы на броне.
От удара о колонну неожиданно распахнулся один из десантных люков, расположенных в задней части машины. В него, не долго думая, и впрыгнул парень, которого назвали Димком. Трудно сказать, что произошло в считанные секунды, пока этот парень находился внутри БМП, — Андрей этого просто не видел, — но через мгновенье юноша буквально вывалился из люка и, опрокинувшись навзничь, ударился головой о мостовую. В слабом отблеске фонарей и мельканье света фар было видно, как вокруг тела стала быстро появляться темно-бордовая лужа.
— Убили! Убили, гады! — раздались крики с разных сторон.
— Сволочи! Людей давят! — заголосил какой-то мужчина.
— Жги фашистов! — Именно этот пронзительный вопль вывел толпу из оцепенения, которое охватило ее при виде первого трупа.
Из толпы к бронемашине ринулись снова несколько человек. У большинства из них в руках были металлические трубы и прутья. Среди рева моторов и криков людей отчетливо прозвучали выстрелы. Было похоже на то, что стреляют непосредственно из десантного отсека БМП. Сразу несколько человек вскрикнули от боли, а один, неловко подпрыгнув, повалился наземь. Мечущиеся под выстрелами фигуры нападавших стали припадать к земле, прятаться за колоннами.
— Убивают! — истошно завопил кто-то.
Завидев кровь и два бездыханных тела на мостовой, толпа заревела с новой силой. Как будто на трибунах римского Колизея сотни людей в безумном остервенении призывали к тому, чтобы гладиаторский бой закончился непременно уничтожением загнанного в ловушку противника. В хаотично маневрирующую в тесном подземелье бронемашину снова полетели камни, кирпичи, металлические трубы.
СООБЩЕНИЕ: «В районе баррикады, сооруженной со стороны Смоленской площади, раздаются одиночные выстрелы. Пикетчикам удалось накрыть у одной боевой машины десанта (БМД) смотровые щели брезентом, что вынудило ее отступить в тоннель под Новым Арбатом. Корреспонденты подошли к оцеплению, одного из них отозвал майор из 27-й бригады, не назвавший своей фамилии, и заявил корреспондентам РИА,[125] что сегодня ночью будет предпринят штурм Дома Советов РСФСР. На это выделены 30 танков и до 40 БТР, в операции примет участие около тысячи человек. Сейчас вооруженные колонны движутся со стороны Ленинского проспекта и из Теплого Стана.
Там же несколько минут назад выстрелом в упор убит молодой человек, попытавшийся открыть люк БМД. Его труп волочится за двигающимся БМД. Среди участников кордонов многие получили ушибы и травмы, есть раненые.
