В словах парторга «Таганки» нет ничего необычного: среди части советской творческой элиты доносить друг на друга было в порядке вещей. Таким образом «инженеры человеческих душ» выторговывали для себя различные блага: высокие звания, комфортабельные квартиры, заграничные поездки и т.д. И наивно предполагать, что «Таганка», являясь Меккой либеральной фронды, была вне поле зрения КГБ. В этом плане она, наоборот, должна была быть в числе лидеров, поскольку там постоянно тусовались все самые известные советские (и не только!) либералы, контакты которых КГБ обязан был фиксировать. Можно даже предположить, что «таганский улей» чекисты специально не ворошили, чтобы иметь возможность через своих стукачей следить за настроениями либеральной фронды. Поэтому не ошибусь, если предположу, что стукачей в «Таганке» было больше, чем в любом советском театре. Вот почему, когда пал Советский Союз, именно представители творческой интеллигенции больше всех призывали народ пойти и разгромить КГБ: ведь там хранились их доносы друг на друга. Однако в своём рвении либералы если и преуспели, то не намного: большинство архивов КГБ уничтожить не удалось. И они ждут своего часа. Жаль, что он ещё не пробил: в таком случае мы бы узнали истинную подноготную многих нынешних «глашатаев свободы».
И всё же кое-какая информация на этот счёт иногда просачивается. Например, дочери Александра Галича А. Архангельской удалось подержать в руках досье на своего отца, где фигурировали доносы «друзей» певца. По её словам: «Когда я прочитала „документы“, я сразу догадалась, о ком идёт речь, потому что прекрасно знала круг общения папы в тот или иной период, кто был рядом и мог ЭТО написать. Не нужно быть заядлым кроссвордистом, чтобы „расшифровать“ известного актёра, с которым папа играл на одной сцене ещё в юности в арбузовской студии и который подписывал донесения „Гвоздь“ и „Хромоножка“. Кстати, комитетчики подтвердили, что я не ошиблась…»
Если моя догадка верна, то этот актёр и в самом деле был весьма знаменит. Популярному герою, которого он сыграл в знаменитом фильме по произведению двух классиков советской литературы, даже поставили памятник в Одессе. После падения СССР этот актёр в своих многочисленных интервью вылил столько злости на свою бывшую родину, что этому мог бы позавидовать тот же Юрий Любимов. Впрочем, в либеральной среде это в порядке вещей: злопыхательствовать по адресу власти, давшей им славу и многочисленные привилегии, которые простым советским гражданам и не снились. Приведу лишь один пример: интервью двух знаменитых людей — кинорежиссёра и актёра — которые вспоминают о своей жизни и творческой деятельности в годы советской власти. Режиссёр — народный артист СССР, лауреат двух Государственных премий, классик в своём жанре, Эльдар Рязанов; актёр — бывший фронтовик, народный артист РСФСР Зиновий Гердт.
Не знаю, как вы, мой читатель, но я помню этих двух творческих деятелей в пору их так называемого «рабства». Эльдар Рязанов, будучи «рабом», стал классиком советского кинематографа, сняв такие хиты отечественного проката, как «Карнавальная ночь», «Девушка без адреса», «Гусарская баллада», «Берегись автомобиля», «Зигзаг удачи», «Старики-разбойники», «Ирония судьбы», «Служебный роман», «Гараж», «Вокзал для двоих», «Жестокий романс». А Гердт за это же время сыграл десятки ролей в кино, став не менее известным человеком, чем Рязанов. Неужели рабы способны на такие достижения? Если это так, то лично по мне пусть будет такое плодотворное, да ещё увенчанное всенародной любовью и признанием «рабство», чем свобода, при которой практически всех былых наших кумиров настигла творческая импотенция.
Вспомните, какая творческая жизнь бурлила в бывших союзных республиках, какое кино снимали, например, в Грузии, Латвии, Литве, Эстонии. А теперь эти страны тоже вопят о советской оккупации, о своей якобы рабской жизни в СССР (верхом цинизма стало открытие в 2006 году в Тбилиси «Музея советской оккупации Грузии»). Хороша оккупация, когда тот же грузинский кинематограф считался одним из лучших, причём не только в СССР, свидетельством чему могут служить многочисленные призы как на внутрисоюзных, так и на международных кинофестивалях. Но вот уже 15 лет как нет Советского Союза, и где теперь грузинский (латвийский, литовский и т.д.) кинематограф? Нет его, исчез. Вот и думай после этого, когда грузины были рабами: при советской власти или теперь, когда им стало не до кино — быть бы живу.
Но вернёмся к Юрию Любимову.
Своей кульминации благоволение властей к шефу «Таганки» достигло в год славного юбилея — 60- летия Октября и принятия новой, брежневской, конституции. В начале апреля 1977 года Любимову разрешают выпустить спектакль «Мастер и Маргарита» М. Булгакова, а в октябре шефа главного оппозиционного театра в стране в честь его 60-летия награждают орденом Трудового Красного Знамени. Этой же награды в те же дни удостоился ещё один юбиляр — коллега Любимова Олег Ефремов. Разница была лишь в том, что Ефремову орден на лацкан пиджака нацепил сам Брежнев, а Любимову это сделал кандидат в члены Политбюро, первый заместитель Председателя Президиума Верховного Совета СССР Василий Кузнецов, который в порыве чувств так разоткровенничался с именинником, что шепнул ему на ухо: «Тут у нас некоторые предлагали дать тебе Боевого Красного Знамени…» А спустя несколько дней после юбилея «Таганка» была отпущена в свой первый западный гастрольный вояж, да не куда-нибудь, а в Париж. Вот вам и цитадель фронды! Что же случилось?
Корни этих процессов следует искать за океаном — в Америке. В январе того же 1977 года к власти в США пришёл Джимми Картер, который главной целью деятельности своей администрации на международной арене провозгласил права человека, главным образом в социалистических странах (поводом к этому стали всё те же документы Хельсинкского совещания). Картер помог Западу обменять видного советского диссидента Владимира Буковского на лидера чилийских коммунистов Луиса Корвалана (декабрь 1976) и демонстративно принял его у себя в Белом доме (март 1977). После этого советское диссидентское движение, которое было деморализовано накануне «разрядки», обрело второе дыхание и заметно активизировало свои действия. Европа в лице еврокоммунистов, базировавшихся в Испании, Италии и Франции, их поддержала (еврокоммунизм оформился в массовое движение с 1974 года, и это тоже не могло не учитываться в Кремле), как и всё советское западничество. А поскольку Брежнев взял курс на поддержку именно этого крыла интеллигенции, то ничего удивительного в награждении Любимова усматривать не приходится.
Между тем это награждение разоблачало Любимова как типичного придворного оппозиционера. Ведь будь он принципиальным борцом с властью (а именно таким человеком его до сих пор рисует либеральная пропаганда), то он обязан был сделать всё для того, чтобы «награда не нашла своего героя». Но он предпочёл поступить иначе, присовокупив к двум Сталинским премиям ещё и брежневский орден Трудового
