кисея, утопленная в воде. Один край ровный, будто обрезан, другой — рваный и все блекнет, блекнет, и вот уж не видно границы-океан поглотил красновато-коричневую латеритовую муть.
Бухточка врезалась в берег. Пароходик стоит у пристани. Легкая зыбь играет лучами солнца и отражает берега. То ослепит блик солнца на миг, то на миг глубокая тень и потом спокойное отражение вечно изумрудных берегов.
9 часов 20 минут. Под нами невысокие горы, сплошь покрытые тропическими лесами. Будто зеленое море. Сверху хорошо видно, как разнообразен состав древесных пород. Вот два цветущих дерева, кроны их сплошь усыпаны цветами: одно с нежно-кремовыми цветами, второе с пунцовыми. Оба ярко выделяются на общем фоне зелени, но они разбросаны далеко друг от друга; не видно ни одного места, где бы два одинаковых вида дерева стояли рядом. Многие виды деревьев тропического леса имеют крупные и ярко окрашенные цветы или соцветия. Но сейчас здесь зима, цветут только немногие виды, ритм развития которых совпадает с этим сезоном года. Я не знаю, как называются оба этих цветущих вида, но вот узнаю сверху цекропию*, крона которой выделяется серебристым оттенком своих крупных вырезных листьев.
9 часов 40 минут. Продолжается «зеленый океан». Изредка видны мелкие речки; дорог и жилья незаметно совсем.
Идем на высоте 9 тыс. футов (2 743 м; в Америке приняли метрическую систему для расстояний, но все еще держатся за футы при измерении высот). Под нами облака, часто скрывающие землю. Солнце накалило металлические стенки, и в самолете душно.
9 часов 56 минут. Облака поредели. Видны пашни, появились одиночные фермы, дороги и тропинки. Леса занимают всего 30–40 % площади.
10 часов 1 минута. Пашни и пастбища (виден пасущийся скот) составляют более половины площади, занимая пологие склоны и ровные места. Леса в долинах и на крутых склонах. Начали встречаться кофейные плантации; прошли над несколькими мелкими селениями, Чаще стали дороги.
10 часов 12 минут. Слева от нас остался большой город. В центре его группа высоких «небоскребов». Это Бело-Оризонте — столица штата Минас-Жераис. Летим над рекой и железной дорогой вдоль нее. Повсюду видны фермы с пашнями и плантациями вокруг них.
10 часов 18 минут. Под нами озеро и близ него красное пятно аэродрома. Самолет снижается, разворачивается, описывая огромный круг. В 10.23 мы подруливаем к маленькому зданию аэропорта. Это- Лагоа-Санта — место, хорошо знакомое ботаникам: здесь в свое время три года работал известный ботаник Варминг. В книге об окрестностях Лагоа-Санта он указал, что в лесу вокруг озера он насчитал 80 видов деревьев. А ведь здесь уже не типичный вечнозеленый тропический лес, а значительно обедненного состава.
Аэродром-вернее посадочная площадка - устроен очень просто: срублен и выкорчеван лес и содран поверхностный слой почвы; отвалы ее окаймляют посадочную площадку. Искусственного покрытия на аэродроме нет, уход сводится к тому, чтобы не допустить возобновления растительности, которая-только забрось участок на год-начнет буйно покрывать его.
Красный цвет почвы-характерный признак типичных тропических почв-латеритов, богатых содержанием окислов железа.
Прогуливаемся по полю аэродрома, радуясь свежему ветерку, который слегка умеряет солнечный зной. Утоляем голод бананами, а жажду-ананасами, так как никакой закуски, да и вообще буфета, здесь нет. За от-валами земли растет корявый кустарник из семейства пасленовых. У него сиреневые цветы, как у картофеля, только крупнее, и большие шаровидные плоды, качающиеся на длинных плодоножках. Это лобера* — уже представитель растительного мира кампосов. Листья его жесткие, а стебель и ветки снабжены колючками.
Самолет заправили бензином, он подрулил поближе к домику, стюард стал принимать багаж, а пассажиры взбираться по качающейся железной лесенке в кабину. Отсюда прибавились новые пассажиры, только два места пустуют (летят 22 человека).
11 часов 3 минуты. Взлет.
11 часов 12 минут. Внизу уже совсем иная картина: леса только в долинах, их не более 5 %; пологие очертания низкогорного рельефа покрыты желтеющими пастбищами и зарослями кустарников. Примерно четверть поверхности-плантации и пашни; иногда встречаются участки с искусственным орошением.
11 часов 52 минуты. Рельеф сильно расчленен, но все положительные формы весьма пологие, плоские, плато-образные. Леса вытянуты узкими полосками по оврагам и мелким речкам. На более крутых склонах — кустарники, около 30 %. Остальное-пастбища и среди них небольшие участки пашни. Редкие фермы и дороги.
12 часов 10 минут. Впереди показался небольшой городок. И под нами снова красное поле аэродрома. Самолет сбавляет газ, разворачивается и идет на посадку. Вижу в окно, как один янки в синей робе (они любят демонстрировать такой «демократизм» — ходить в рабочей одежде) фотографирует приземляющийся самолет.
12 часов 15 минут. Выходим из кабины. Нас сразу обдает горячим сухим зноем. Безветрие. Над посадочной площадкой висит неподвижно густое красное облако латеритной пыли, поднятой самолетом при посадке. Это — Араша.
На стене домика аэропорта надпись крупными бук-вами: «Делать фотоснимки на аэродроме запрещено». Американцы не замечают этого объявления, а бразильские полицейские не замечают фотографирующих американцев. Такой уж здесь неписаный «порядок».
У встречающих самолет шоферов узнаем, что наши астрономы остановились в гранд-отеле «Агуа Араша». Через несколько минут мы едем туда на «видавшей виды» автомашине. Грунтовая грейдерная дорога идет по таким же латеритам, как на аэродроме. Дорога сильно выбита, в дождь здесь непролазная грязь, видны углубления в колеях, где буксовали машины, дождь был накануне, на встречных грузовиках еще не облетели комья красной глины.
Араша-маленький городишко, окраинные домики его слеплены все из той же красной глины, которая здесь вскрывается с поверхности повсюду и достигает нескольких метров мощности. Много зелени: пальмы, бананы, дынные деревья украшают неприхотливые домики, в окнах которых нет даже стекол (окно закрывается став-ней).
Центральная часть городка — «городского типа»: булыжная мостовая, асфальтовые тротуары (и то, и другое с красноватым налетом латеритовой пыли и почвы, приносимой с прилегающих немощеных улиц), магазины, бензоколонки нескольких нефтяных компаний.
От городка к отелю дорога лучше: покрыта гравием и поддерживается в хорошем состоянии. Она проходит здесь по плоской, слегка волнистой поверхности плато Бразильского плоскогорья.
Гранд-отель «Агуа Араша» расположен в глубокой депрессии; пологие склоны ее одеты густым покровом злака капин-гордура*, пурпуровые метелки которого в смеси с желтеющими листьями создают розовый фон; за эту окраску его в иных местах зовут «катингейро роша», что можно перевести как «красное растение из каатинги». Кое-где по склонам разбросаны отдельные деревья.
Гранд-отель оправдывает свое название: это обширное семиэтажное здание. В нем 800 комфортабельных номеров, как мы узнаем из рекламной брошюрки, врученной нам вместе с ключом от нашего номера.
В десяти минутах ходьбы от отеля, на розовом от капин-гордура склоне, расположена астрономическая площадка советской экспедиции. Здесь воздвигнуты каменные фундаменты для больших телескопов, павильоны для многих других оптических и физических приборов.
Неподалеку расположена площадка шведских астрономов, и в ближайших окрестностях разместились экспедиции астрономов других стран.
Бразильское затмение привлекло сюда экспедиции астрономов из шести европейских стран и по одному чело-веку из Уругвая и Южно-Африканского Союза. Советская группа была самой сильной как по составу научного персонала, так и по аппаратуре. Многие приборы были впервые построены специально для наблюдений в здешних условиях. Все иностранные астрономы с восхищением посещали советскую площадку, знакомясь с нашим первоклассным оборудованием и новыми, еще не известными нигде,
