О последовательности курса, взятого Сталиным, свидетельствует и то, что 14 мая 1935года «Правда» опубликовала постановление ЦК ВКП(б) «О реорганизации Культпропа ЦК ВКП(б)». Вместо этого реликта советской пропаганды в аппарате ЦК организовывалось пять отделов. Все вместе взятое являлось свидетельством продолжения нового этапа в строительстве социалистического общества.
Своеобразной демонстрацией прагматичности замыслов Сталина стал день 15 мая, когда распахнулись двери станций первой очереди Московского метрополитена. Необычная, торжественная красота подземных дворцов-платформ, облицованных мрамором и коврами глазурованной керамики, залитых светом ламп в скрытых светильниках, вызывала восторг жителей и гостей столицы.
В этот же день в кабинете вождя состоялось важное заседание Политбюро. В постановлении указывалось: «1. Создать Оборонную комиссию Политбюро для руководства подготовкой страны
Представляется несомненным, что эти важные решения будут неправильно поняты, как и все действия Сталина, если их рассматривать изолированно, вне связи с предшествующим и последующим ходом событий. Он серьезно воспринял действия Гитлера по отказу от выполнения условий Версальского договора и началу вооружения Германии.
И с этого момента все решительно предпринимаемые им шаги: подготовка конституционной демократической реформы, дипломатическая политика, усиление разведки, реорганизация системы пропаганды и агитации, были направлены к достижению основной цели – усилению способности государства противостоять агрессии вероятного противника.
Еще 7-8 мая Сталин провел совещание с руководством военной разведки. Основным его итогом явилось решение «о резком повышении роли разведки в подготовке к отражению угрозы войны». Эта установка касалась и внешней разведки ИНО. В числе выводов совещания было требование прекратить использование в разведывательных целях коминтерновцев. Это было практическим выражением закрепления Сталина курса на решительный отказ от призрака мировой революции. Он не был зашоренным фанатиком, фантазером, бредущим, не разбирая пути, в тумане иллюзий. Не принадлежавший к рабам догмы, он и не гнался за мифом.
21 мая 1935 года А.Х. Артузов (Фраучи) – кадровый чекист, швейцарец по происхождению – был переведен из ИНО НКВД заместителем начальника военной разведки (ГРУ) одессита С. Урицкого. Примечательно, что главой внешней разведки – Иностранного отдела Главного управления государственной безопасности, – в этот же день был назначен Абрам Слуцкий. Его первым заместителем стал Борис Берман, а вторым – их земляк Валерий Горожанин (Кудельский).
Такое явное преобладание в штатных назначениях этого периода лиц определенной национальности как в НКВД, так и в военных разведорганах, не может не бросаться в глаза. Оно свидетельствует о том, что Сталин не являлся юдофобом, но именно эта ярко выраженная «национальная особенность» механизма государственной безопасности станет прямой причиной дальнейшего хода событий. Но это станет ясно значительно позже.
А ранним утром 14 июня на одном из подмосковных полигонов, где были собраны образцы новых артиллерийских орудий, появилась большая группа людей. Впереди в кожаном пальто шел Ворошилов, чуть позади, в фуражке, летнем пальто и сапогах – Сталин. Рядом с ним, в темном реглане и шляпе, шагал Молотов и виднелась фуражка со звездочкой Орджоникидзе. По обеим сторонам и позади членов правительства шли военные и штатские.
Прибывшие остановились у стоявшего в ряду правофлангового орудия – универсальной пушки «К-25» завода «Красный путиловец», которую представлял конструктор Маханов. После его затянувшегося доклада подошли к пушке «Ф-22» Грабина. Конструктор перечислил тактико-технические показатели и отметил особенности, подчеркнув, что пушка способна уничтожить любой танк, находящийся на вооружении других армий.
Однако директору предприятия доклад показался неудачным и о второй грабинской пушке он начал рассказывать сам. Затем собравшиеся перешли к следующему изделию, а расстроенный и растерявшийся 34-летний Грабин остался у своей «желтенькой» 76-миллиметровки, тяжело переживая свою неудачу.
Следующий конструктор еще продолжал свой доклад, когда от общей группы отделился Сталин, направившись в сторону одиноко стоявшего конструктора. Он снова остановился у дощечки, на которой были перечислены характеристики пушки, и, внимательно прочтя их, стал задавать вопросы. Его интересовала дальность стрельбы, бронепробиваемость, подвижность, вес пушки и численность орудийного расчета, действие всех типов снарядов по цели и многое другое.
«Я, – писал в воспоминаниях генерал-полковник технических войск Грабин, – отвечал коротко и, как мне казалось, ясно... под конец Сталин сказал: «Красивая пушка, в нее можно влюбиться. Хорошо, что она мощная и легкая».
Решая вопросы обороны, Сталин с профессиональной осведомленностью и знанием дела вникал во все тонкости создаваемых видов военной техники и оружия. Это не было праздным интересом дилетанта. Он выступал в роли заказчика и твердо знал, что ему требуется.
После просмотра всех пушек и орудий направились в блиндаж, чтобы оттуда наблюдать стрельбу. Пушка Грабина не подвела конструктора, а с универсальным детищем Маханова пришлось повозиться... Внушительное громовое зрелище завершилось стрельбой орудий крупного калибра. Когда отгремел последний выстрел, Сталин произнес: «Все!» – и отошел от амбразуры. Выйдя из блиндажа, он негромко заговорил, словно рассуждая вслух: «Орудия все хорошие, но их надо иметь больше...»
Грабин и Маханов шли рядом с ним. Неожиданно остановившись, Сталин сказал конструкторам: «Познакомьтесь». Они ответили, что давно знакомы. «Я это знаю, – улыбаясь, сказал Сталин, – а вы при мне познакомьтесь».
«Маханов, – пишет Грабин, – взглянул на меня... и мы пожали друг другу руки. «Ну, вот и хорошо, что вы при мне познакомились, – сказал Сталин». Дружески обняв конструкторов за плечи, он снова подвел их к представленным на рассмотрение пушкам и предложил взаимно «покритиковать» образец конкурента. Маханов ничего критического в отношении пушки коллеги сказать не смог, а Грабин отметил, что «универсальная пушка имеет три органических недостатка», которые не устранимы без коренных переделок, и перечислил их. Выслушав мнения конструкторов, Сталин предложил: «А теперь покритикуйте свои пушки...»
Совещание в Кремле состоялось на следующий день. Его вел Молотов, сидевший на месте председателя, члены правительства расположились вдоль приставленного длинного стола. Пока шло обсуждение, Сталин некоторое время стоял у окна, а затем стал молча расхаживать по залу. Все выступавшие рекомендовали принять на вооружение универсальную пушку завода «Красный путиловец». Несколько раз он подошел к Грабину, негромко задавая вопросы. Заседание затянулось, и когда все выговорились, председательствовавший спросил, не желает ли кто еще высказаться.
«В зале, – пишет Грабин. – стало тихо. Сталин подошел к столу Молотова: «Я хочу сказать несколько слов...» Меня интересовало: что же он скажет по столь специфичному вопросу, который дебатируется уже несколько лет?
Манера Сталина говорить тихо, не спеша, описана неоднократно. Казалось, каждое слово он мысленно взвешивает, а потом только произносит. Он сказал, что надо прекратить заниматься универсализмом. И добавил: «Это вредно». Думаю, читатель поймет, какую бурю радости это вызвало в моей груди.
Затем он добавил, что универсальная пушка не может все вопросы решать одинаково хорошо. Нужна дивизионная пушка специального назначения. «Отныне вы, товарищ Грабин, занимаетесь дивизионными пушками, а вы, товарищ Маханов, – зенитными. Пушку Грабина нужно срочно испытать».
Лично вникая в детальные аспекты множества вопросов, составляющих интересы государства, его внутренней защиты и внешней обороны, политики и хозяйственного развития, Сталин проявлял незаурядную профессиональную компетентность и демонстрировал трезвость решений. Этот взвешенный подход нашел свое место и при реорганизации НКВД. Примечательно, что в это время Сталин резко ограничил полномочия внутренних карательных органов.
Революционную законность, которую провозглашали участники Октября, Гражданской войны и
