сейчас понимала, рабом слишком далеко, за грань благоразумия, кое должно быть прилежным и достойным у девицы каждой. Но потеряла вместе с честью благоразумие своё Адриана, когда сошлась, подумать даже грешно, с рабом грязным, никогда, к тому же не мывшемся в термах благословенных!
Теперь же любит, во многом благодаря Любовному Напитку, Адриана супруга своего законного, пред богами благосклонными и милосердными заключившего Союз с нею и подписавшем контракт.
Но, наверняка, боги смилостивились над грешной Адрианой, возлюбившей вот уже во второй раз за полгода столь сильно, что от утех и сношений неистовых, невероятных, кои предоставил ей супруг её, Снепиус Северус, от игр любовных, полагающихся молодожёнам, отошли крови вторые её так скоро.
Ибо супруг её оказался выше ожидаемого, даже Адриана не могла и подумать на своей латыни, что говорит языком преподавателей Хогвартса - преяр в постели. Он доставил Адриане такое наслаждение, о коем она и мечтать не могла - тот раб, имя коего она постоянно начала забывать, оказался просто жалок в любовном ремесле, в сравнении с мужем. Столь рьян в любви оказался супруг её, да и она делала всё, всё произносила:«Повелеваю», как подсказал ей любимый паче матери отец, чтобы овладевал супруг младой супругою старшею, не замечая разницы, с пылкостию всё снова и снова.
Теперь же можно было строить из себя честную девушку, дабы смутить собственного супруга, возомнившего о себе слишком много и ушедшего, не подарив лобзания жене своей, как полагается супругам после первой ночи, ка это было обязательным ромейским ритуалом. В ответ на дар, «отданный» такому гордому, недоступному Северусу, побеждённому, в конце концов, даже крадежом жезла чаровнического, слабой - ей всё можно! - любимой дочерью отца Адрианой.
… Северус плотно обнял брата и начал медленно и как-то торжественно, церемонно, как сказали бы в «его» время, не торопясь, целовать такой прекрасный лик и словно бы призывающий Квотриуса. Но что-то оставалось неясным с лицом названного брата. Старший брат вкладывал всю свою любовь в каждый поцелуй, но брат младший оставался по-прежнему холоден, и… каким-то пустым показался взгляд его Северусу.
Тогда Северус снял тунику с безжизненно стоящего Квотриуса и поставил его, легко перенеся на руках, изнывая от страсти, так, что не почувствовал и веса брата младшего, а вес был немалым, на ложе в их первую в жизни, такую вызывающую, призывающую позу. Но лёг на живот строптивый Квотриус. Зато Северус, получив навык от любовного третирования Гарри, начал ласкать его упругие ягодицы руками, после позволяя себе то, что не позволял с Гарри милым Гарри, а именно раздвигая их и получая массу удовольствия от этих поглаживаний и сжиманий. Языком он нежно, но упруго, настойчиво, может, даже назойливо проводил меж ягодицами по чувствительной коже, массировал вход, и младший брат вдруг коротко, но явственно, застонал. Ну наконец-то, поддался.
Тогда брат старший, поразившись подозреваемому только пока умению младшего, приподнял и повернул его голову, заглянул в глаза и увидел… высочайшей степени блок, визуально воспринимаемый, как поток струящейся и бурлящей в омутах воды, словно бы светящейся изнутри, как будто её подсвечивало несколько сильных маггловских «прожекторов», которые Северус, бывая в Лондоне, случайно видел в небе, глядя не как обычно - себе под ноги, а вглядываясь в разукрашенные во все цвета небоскрёбы Сити - небо вечернего и ночного маглеса.
Но сейчас Снейпу было не воспоминаний о красотах маггловского лондонского неба - он решительно и, надо отметить, двольно отважно, а чего можно ожидать от самостийного блока, поставленного впервые? - рванулся сквозь призрачную воду и сломал этот необыкновенной красоты, но утягивающий в пресловутые омуты, блок, потратив небывало много сил, хотя брат не сопротивлялся.
И ему повезло справиться с бывшим прежде, оказывается, именно из-за мастерства в Окклюменции недоступным и таким… умелым, «неслышным» и неощутимым в Легиллименции, названным братом.
Снейп даже стал подозревать брата - полукровку в считывании у него, Сева, из разума некоторых заклинаний, вроде того же Incendio, а не… воспоминаний о нём - тогда, в первый визит в дом Снепиусов все были слишком взволнованны, особенно брат («А примет ли его наследник вслед за отцом, в род Снепиусов, ибо они суть оба высокорожденных патрициев?») и просто знаний о жизни и жизненных предпочтений. Примером тому был тот пресловутый, в итоге отданный рабам, слегка подсохший, не более, карп.Но сейчас не время вспоминать о заклинании Воспламенения и, уж тем более, о каком-то там карпе!
… И распахнул полностью разум Квотриус пред братом своим и застонал чрезвычайно страстно, впиваясь в его рот и посасывая нижнюю губу, и углубил неистовый поцелуй, захватив без боя дружественную, слава всем милостивым богам, территорию, аннексировав её ко удовольствию обоих - не всю страсть отняла у любимого брата женщина, досталось отведать её и Квотриусу! Даже дрожь охватила Северуса от предвкушения чего-то необыкновенного, что должно случиться именно сейчас.
И лёг Северус на спину, слегка расставив ноги, согнутые в коленях, предлагая Квотриусу овладеть собою, и не медля. Но тот мгновенно оказался рядом, но не сверху, и уже вобрал в себя пенис брата старшего, ибо предложил он недостойному полукровке себя, страстного, могучего, умелого, ублажившего ненасытную женщину злую, чуть было не отправившую в Аид печальный его, Квотриуса.
Младший брат медленно ласкал пенис брата, скользя губами по нему, то выпуская изо рта, то вбирая так глубоко, что упирался он в стенки гортани. И приятно, и возбуждающе сверх меры было действо неторопливое это. Северус не подавал знаков Квотриусу ускориться, но был растворён в нежной, мужской ласке, столь приятной душе его и телу, не то, что шлепки по заду Гарри. Вот поцелуи с тем и впрямь были хороши, просто преотличнейши.
Он давно уже отпустил и свой разум, сняв свой защитный бок, поставленный при вхождении в разум Квотриуса. Их мысли были теперь посвящены только друг другу, любящим. Теперь в их мире, сузившемся до двоих, с единою, разделённою любовию не было места ни жестокой в своей напористости Адриане, ни уж, тем более… неопытному до безобразия Гарри. Хотя, вот опять сердце щемит и не хочется думать о нём, бывшем, да, Сев, лишь, как о бывшем студенте, а хочется продолжать развращать великовозрастного «вьюношу».
Ведь Снейп знал, что его с Гарри разделяет сейчас менее трёх лет, и в его, Сева, сторону, менее, а такое может случиться только здесь и сейчас, и следовало бы использовать такой… прекрасный шанс сблизиться с Пот… Гарри поплотнее. Но он заставил себя вспомнить о том, кто ласкает его сейчас столь усердно, чтобы не допустить той же ошибки, что привела в итоге пол-месяца тому к слезам Квотриуса, его драгоценным, как жемчуг, слезам. Тогда он был так похож на Гарри… Опять Гарри, Гарри, Гарри!
Повсюду мерещатся его изумлённые от простого, но прилюдного, да перед кем - перед Квотриусом самим - любовником Сева прикосновения к губам зелёные, неправильного цвета травы, глаза. Но Квотриус сумел завладеть столь прихотливым разумом брата, хоть и не ведал он, несмотря на всю Легиллименцию, иначе бы прекратил ласку тотчас… насколько далеко от него витали мысли Северуса мгновение назад.
И ни домочадцев не стало, уж давно проснувшихся и умывающихся, громко фыркая и отплёвываясь на пол прямо в трапезной. Ни родителей, заспавшихся так, что их, утомлённых оргией, в которую перешёл ночной пир, а Маменька, утомлённая походом в город, так и не пожелала отдать своего супруга другой, более молодой и красивой и взяла, по христианскому выражению, «крест на себя», еле разбудили. Поднялись они с ложа много позже молодых Господ, а это считалось по традиции зазорным. Ведь истинные Господа, не считая Господина дома, но он-то как раз и был молодожёном, должны вставать ранее, нежели молодая пара! Ей бы нацеловаться успеть, раз уж соития при свете Сола запрещены…
Не было места в разумах любящих, ещё только предававшихся первым, но таким нежным, соблазнительнфым ласкам, братьев, и рабам, шумно снующим неподалёку, всего лишь в коридоре, уже подносящим принятые от кухонных рабов яства на стол в трапезной. Была с ними Ойкумена вся, все жители её вместе, но никто в отдельности, никому места в их пламенных ласках не осталось. Никому, даже… Гарри и для Снейпа, такого непостоянного, и для Квотриуса, уже забывшего… ненадолго скорбный для него и вовсе печальный инцидент в трапезной.
Перед глазами Северуса зажглись на чёрном небе звёзды, сложившиеся в знакомые созвездия, кружащие невероятно быстро, несмотря на, как всегда, раскрытые ставни в комнате возлюбленного брата, пропускавшие лавину солнечного света, к тому же отражавшегося от лёгшего на землю первого снега. Так, что звёзды только оставляли росчерки следов своих в небесах. А центром мироздания был Квотриус, любимый по-настоящему, истинной мужской любовью, который - о-о! - творил что-то невероятное с членом Северуса.
Он-то знал откуда-то, что вырисовывавает символы Стихий, отчего высокорожденному брату должно
