- Да, конечно, если сие суть необходимо, хоть и согнусь при этом пополам, как когда-то Адриа… Впрочем, это неинтересно.
Но куда нам идти, к кому и, главное, зачем? Видимо, пришёл мой срок умереть столь позорною смертью.
- К ведьме - супруге твоей. Я знаю, как запугать её, дабы заставить снять порчу! Не то я сожгу её Огнём небесным, ибо и Стихия огня подчиняется мне! Клянусь тебе в том, брат мой Северус! Но убоится она, слабое женское сердце, а потом видел я, что любит она тебя неимоверно, и скорее снимет проклятие и будет жить с тобою, как прежде, согласно и полюбовно, нежели согласится умереть смертию вельми мучительною. Уверен я в сием полностью и до конца.
Но должен обязательно при снятии порчи присутствовать ты, ведь именно на тебя наложено проклятие. Помнишь, я сказал ещё до твоего Вселенского* , трижды останавливающего мне кровь, заклинания, что знаю я причину мук твоих и страха? Так я имел в виду именно, что сие проклятие ревнивой Адрианы. Приди ты к ней с тою же целью, что и ко мне, с тобою ничего не случилось бы тогда, никакой крови не было бы да и болей тоже. Она решила попущением главного демона Аида или главнейшей ламии некой, покуда неупокоенной…
- Не говори о пьющих кровь плохо, брат мой. Я знаком с ними и, поверь, они не столь ужасны, как ходят мифы о них. - вступился Северус за Влада и Лукаша Цепешей, хотя и больно было ему говорить, но за друзей же… - Среди них есть и мужчины, и они весьма вежественны, хорошо воспитаны и прекрасны собою. Они даже предпочитают веселящее вино с пузырьками в компании людей, а не набрасываются на их шеи.
- Ламии - мужчины? Не может такого быть! Так они ещё и размножаются, отродия Аида?
- Д-да, если хочешь, н-называй их-х т-так-к.. Множатся оч-чен-нь м-медлен-но-о. Идём же, хватит разговоров. - Северус взял себя в руки, и боль на мгновения отпустила. - Вот сейчас я только обезболю себя, дабы не представать перед «любимой» жёнушкой в скорченном виде…
- Да! Так вот… отчего не получилось у меня заклинание, останавливающее кровь даже после сложнонаведённых черномагических порч! Я же заклинанием сим людей спасал во множестве на Вой…
О, лучше не знать тебе этого, душа моя, цветок мой. наконец-то раскрывшийся, Квотриус. Ибо дела сие лишь только будущих, не ведомых тебе эпох.
Однако, отчего-то не сказал ты - ты! - мне, что в руке моей нет моего «костыля» - волшебной палочки? Она же так и осталась у Адрианы, а я не успел или не сумел под её «Повелеваю» выхватить её у злобной, похотливой женщины. Клянусь, я отравлю её, ещё не знаю, чем, но точно отравлю!
- Это без надобности теперь, когда ты зачал сам своего потомка. Я же остался не у дел, и слава твоему Мерлину или Мордреду, ибо не ведаю я их, коих ты воспоминаешь столь часто! Возможности твои в магии превелико, быть может, хоть и не до уровня мага Стихий, но всё же умножились от закольцовывания змия времени Уробороса из трактатов Гермеса Трижды Величайшего, ибо засунул ты хвост змия сего злосчастного - змия Всеведения, Круговорота Бытия, в пасть его. А это удаётся, поверь мне на слово, пусть и иными путями, но немногим весьма. Заклинание твоё должно было подействовать лишь от силы желания твоего наложить его, а не из-за проводника магии, как рассказывал ты мне, коим и является волшебная палочка для… обычного волшебника, каким был ты до ночи сей. Да, это подспорье - иметь её, но не необходимость… для меня и… отныне и для тебя, мой любезный высокорожденный брат… Радуйся же, если ещё можешь.
- Нечестивая Адриана, да не стану говорить более о ламиях и демонах, раз не восхотел ты слушать о ламиях неукротимых, силою своею - и немалою! - восхотела разлучить нас навеки.
Северуса сейчас больше интересовало кровотечение из члена и непрекращающаяся боль в паху и яичках, хотя они уже вот с четверть часа не ласкали друг друга, а… философствовали. И откуда это, интересно знать, Квотриус сведом, что Адриана чудеснейшим образом, через четыре дня после аборта, понесла? Это же физиологически невозмо… Только с помощью магии.
О-о! Как же страшно больно, и за что, только за одни лишь ласки, расточаемые братьями друг другу! Северус же даже не побывал в названносм возлюбленном брате! В паху сплошная, дикая резь, а мошонка, кажется, налита расплавленным свинцом, так она горит.
- Идём к А-дриа-а-н-не-э, быстро! Сейча-ас, испро-об-бу-ю-у только без-з палочки-и…
Anaestetio local-lu-u-s-s!
… - Профессор Люпин, Вы не пугайтесь меня, прошу Вас. Я пришла, чтобы… разделить с Вами эту трудную для Вас ночь полнолуния, но я… Я думала, Вы ещё не трансформировались. А раз так, и Вы уже трансформировались, я не стану отворачиваться. Нельзя же Вам превращаться в… человеческой одежде, иначе порвёте всю, уж это я знаю.
Но волк внезапно стал превращаться обратно в человека, хоть и обросшего шерстью. Даже лицо его было, хоть и с пролысинами, делающими Люпина ещё уродливее, было покрыто короткой шерстью. Холрошо, что гениталии бышлми скрыты гот взгляда невинной девушки уже не брюками, превративишимися в лохмотья при обратной, «незапланированной» трансформации, а изрядными клочьями всё той же, на сей раз, спасительной шерсти.
- Вы не подумайте, что я жила только своей одинокой жизнью в своей башенке, отделённая ото всех других проблем, а потом меня вдруг, с места, как пегаса, понесло в карьер… Ну, то есть, делать карьеру. Это вовсе не… Словом, не то, что все думают обо мне все преподаватели нашего с Вами любимого Хогвартса. А мне так обидно! Если бы был жив прежний, более проницательный господин Дире… Впрочем, он же всё знал, но не сделал ничего, он всё равно не говорил Вам, что…
- Мисс Лавгуд, Луна, Вам лучше уйти прямо сейчас, а то эти трансформации вконец замучали меня.
- Н-но почему?! Разве Вы загрызёте меня, каким бы дурным ни был Ваш модифицированный Аконит?! - в неделанном отчаянии воскликнула девушка.
- Вы… Поймите, Вы навеваете мне очень печальные мысли о… моём возможном исцелении.
- Я н-не п-понимаю, о… чём Вы, профессор Лю… Нет, ты, только ты, мой, только мой Ремус!
- Ремус, знай - я люблю тебя и уже давно, поэтому и стала преподавательницей Прорицаний! Чтобы быть хотя бы немножко поближе к тебе! - вскричала девушка в каком-то порыве, в исступлении. - И ты чист, как я сама! Ты, ты - более чистый, чем я сама, не имевший связей ни с женщинами, ни с мужчинами, ни с подростками, непорочный, одинокий, нетронутый, нецелованный! Это меня целовала в губы, и не только верхние, моя подруга Нимфа… Нет, это не моя тайна, вернее, свою часть тайны я раскрыла. Суди меня, как хочешь.
- Тогда Вам… тебе, Луна почти, я повторюсь, почти ничего не грозит в моём присутствии. Ты сказала поистине волшебные слова - о лесбийских играх, но ты осталась девственной, я чую это, а нюх у меня сейчас, как… как у волка, хоть я и в полу-человеческом облике. Теперь, покуда я… мы… не возляжем вместе, по обоюдному желанию, на ло… Хотя, о чём это я тут распространяюсь?
- Разумеется, вот ты, поистине чистая, откажешься от меня, похотливого животного с полным отсутствием души, не более, вот я каков, когда я покажу тебе одну свою любимую вещицу. Идём, Луна, в мою спальню, это здесь, за дверью. Да не бойся ты так меня и слова «спальня». Я ни за что не посягну на твою честь.
- Но я пришла, чтобы… быть с Ва… то… вместе, на одном ложе, как ты говоришь, чтобы излечить тебя и вообще…
Она не смогла договорить, но покраснела - хорошо, что Люпин не видел её здорового румянца, это распалило бы его ещё больше. Она, Луна, же нашла в себе силы, чтобы предлагать себя, как шлюху. Ну почему, почему он сам не… предложил этого, такого желанного и столь давно, ещё начиная с учёбы, первым?
- Возьми меня за руку, чтобы я не трансформировался обратно, в волка. Твоя невинность, хранимая годами - залог твоей безопасности рядом со мной - человековолком.
- Вот, смотри, - Ремус, конечно, страшно стеснялся, но всё же показал Луне своего друга. - И как он тебе?
- К-крас-сивый. А почему… он… такой… б-большой, прямо-таки ог-громный?
- Он специально сделан в эрегированной форме, то есть такой, какую имеет член мужчины во время совокупления. А ты и не знала, бедная моя девственница? Подруга её, понимаешь, в нижние «уста» целовала!
