— Пошелъ съ дороги! Раздавлю! Меня не ограбишь, а то вотъ господа изъ ружьевъ убьютъ!
Но сид?вшіе въ саняхъ поднялись на своихъ м?стахъ и, пригляд?вшись, очевидно, поняли настоящее положеніе д?ла.
— Н?тъ, Степанъ, т? воры, а это преображенецъ. Они уб?жали съ платьемъ его. Вонъ они….
Шепелевъ быстро приблизился къ санямъ и увид?лъ въ нихъ двухъ молодыхъ офицеровъ въ полузнакомыхъ, ему мундирахъ, такъ какъ онъ еще не привыкъ распознавать гвардейскіе полки. Это были измайловцы или кирасиры.
— Сд?лайте милость, заговорилъ молодой челов?къ, взволнованнымъ голосомъ, не оставляйте меня! Меня сейчасъ ограбили. Вы у?дете, они опять меня догонятъ. Да и далеко идти, озябнешь въ одномъ сюртук?.
Оба офицера, крайне моложавые на видъ, казалось, чуть не по семнадцати л?тъ каждый, зашептались между собой и вдругъ начали громко хохотать. См?хъ этотъ былъ на столько неожиданный, веселый и д?тски искренній… что Шепелевъ самъ чуть не улыбнулся.
— Ну, садитесь, нечего д?лать. Довеземъ и будемъ вашими спасителями. В?дь вы, кажется, не простой солдатъ, вы рядовой изъ дворянъ?
— Да-съ.
— Ну вотъ я и права! вымолвилъ офицеръ и вдругъ будто смутился, но тотчасъ же засм?ялся звучнымъ, почти д?тскимъ см?хомъ.
Шепелевъ не зам?тилъ ничего, вл?зъ на облучекъ около кучера и себя не помнилъ отъ радости. Мысленно онъ клялся никогда бол?е п?шкомъ не ходить къ Тюфякинымъ. Тройка двигалась небольшою рысью, такъ какъ узкая дорога не позволяла ?хать шибче, ибо пристяжныя то и д?ло проваливались въ мягкомъ сн?гу.
— И какъ это тутъ однимъ ходить по ночамъ? заговорилъ кучеръ. — Я вотъ сказывалъ, моя правда и вышла, обернулся онъ въ сани. — Вотъ видите, барыня… охъ, тьфу!.. баринъ. Видите, баринъ, говорилъ я: скверное тутъ м?сто, воровское. Первый разъ по?хали и вотъ одного уже упасли. A въ другой разъ поди, и насъ кто ограбитъ и коней отобьетъ. И прощай, лошадушки.
— Ну, перестань, не болтай! — выговорилъ другой офицеръ, молчавшій до т?хъ поръ.
Голосъ его показался Шелелеву еще мягче, звучн?е, еще бол?е юношескій, нежели голосъ перваго, и вдобавокъ со страннымъ акцентомъ, выдававшимъ будто не русское происхожденіе.
Шепелевъ, окончательно прійдя теперь въ себя, обернулся съ своимъ новымъ знакомымъ и сталъ всматриваться въ нихъ. Оба офицера были д?йствительно крайне моложавы, а второй, сейчасъ заговорившій, былъ зам?чательно красивъ собой. Не смотря на то, что м?сяцъ скрылся снова за тучи, Шепелевъ могъ разгляд?ть обоихъ, и лицо второго офицера показалось ему необыкновенно оригинальнымъ. Въ особенности большіе глаза и тонкія, черныя, какъ смоль, брови поразили его. Эти брови и глаза напомнили молодому челов?ку портретъ пріятельницы его матери, который всегда вис?лъ у нея въ спальн?. А пріятельница эта была родомъ не русская, а грузинская княжна.
«Совс?мъ та матушкина пріятельница, — подумалъ Шепелёвъ. — Красавецъ офицеръ! Вотъ кабы мн? быть такимъ!»*
Офицеры зашептались снова между собой и вдругъ опятъ начали см?яться. Въ эту минуту м?сяцъ скользнулъ изъ-за облака, и на улиц? стало снова св?тло, какъ днемъ.
— Ну, однако, послушайте, сударь солдатъ, выговорилъ первый офицеръ. — Садитесь, какъ сл?дуетъ, лицомъ къ конямъ. Нечего насъ такъ разглядывать. Сглазите, пожалуй, вм?сто благодарности, что мы васъ захватили.
Шепелевъ отвернулся, какъ ему приказывали, и вдругъ странная мысль пришла ему въ голову. Ему показались эти офицеры подозрительными.
«И совс?мъ будто по пятнадцати или четырнадцати л?тъ каждому», подумалъ онъ.
Между т?мъ, начались улицы Петербурга, дорога сд?лалась сразу вдвое шире. Кучеръ припустилъ тройку во всю рысь, и воскликнулъ:
— Эхъ! не любо безъ бубенчиковъ. Точно вотъ воры ?демъ, ворованное веземъ; либо конокрады, чужую тройку угнали.
— Я теб? ужь сказала, не болтай, — раздался строгій голосъ второго офицера.
И зат?мъ тотчасъ-же Шепелевъ услыхалъ за спиной своей новый звонкій залпъ хохота.
— Я теб? сказалъ, не болтай, — повторилъ-тотъ же красавецъ офицеръ. — Еслибъ я былъ гн?вный баринъ, я бы тебя за болтовню прогналъ, — продолжалъ офицеръ, какъ бы умышленно громко и съ разстановкой, будто желая обратить вниманіе на свои слова.
Шепелевъ, сид?вшій рядомъ съ кучеромъ, зам?тилъ. какъ тотъ ухмыльнулся и потрясъ головой, какъ бы говоря:
— Охъ ужь вы, зат?йники!
Они ?хали шибко и вскор? были ужь около Итальянскаго дворца. Зат?мъ повернули на Невскій проспектъ и быстро доскакали до площади, гд? нал?во показалась небольшая церковь — казанскій Соборъ. Зд?сь, тотъ-же красивый офицеръ, очевидно, влад?лецъ саней, остановилъ кучера и обратился къ Шепелеву.
— Ну, господинъ солдатъ, сл?зайте и б?гите домой. Шибко б?гите, вамъ надо согр?ться. A то застудитесъ и забол?ете, и умрете! И тогда не стоило мн? васъ спасать.
— Слушаю-съ.
— Вамъ непрем?нно надо жить, я вамъ это приказываю! полушутя вымолвилъ офицеръ, когда Шепелевъ сл?зъ съ облучка и сталъ предъ санями.
— Спасибо вамъ, господа; отъ всей души благодарю, съ чувствомъ вымолвилъ Шепелевъ, кланяясь. — Если бы не вы. Богъ в?сть, что бы было. Убили бы, пожалуй, меня.
Красивый офицеръ наклонился изъ саней и протянулъ Шепелеву руку. Юноша, привыкшій, по обычаю, ц?ловаться, здороваясь и прощаясь, или просто кланяться, не зналъ, что значитъ эта протянутая рука.
— Дайте руку, сказалъ офицеръ.
Шепелевъ, недоум?вая, протянулъ руку и маленькая ручка сжала ее. И не выпуская ея, офицеръ проговорилъ съ своимъ страннымъ акцентомъ:
— Послушайте, если мы съ вами гд?-нибудь встр?тимся, то вы не дивитесь и не ахайте! Потомъ, объ этомъ случа? не только не говорите при мн?, но даже не кланяйтесь мн? и не узнавайте меня, будто я вамъ незнакомъ и будто никогда мы съ вами не видались. Поняли вы меня?
— Понялъ, недоум?вая и нер?шительно произнесъ Шепелевъ.
— И не кланяйтесь и ничего не говорите со мной.
— Слушаю-съ.
Офицеръ принялъ руку и погрозился пальчикомъ со словами:
— Если вы не исполните этого, меня узнаете, разболтаете все, то вамъ будетъ очень дурно! Я изв?стенъ лично государю, тотчасъ же ему пожалуюсь, и васъ вышлютъ вонъ изъ столицы. Клянусь вамъ Святой Маріей, что я не шучу. Такъ в?рно, все исполните?
— Будьте покойны. Да мы нигд?, никогда и не встр?тимся. Я нигд? не бываю и никого не знаю. Ни единой души не знаю во всемъ Петербург?.
— Вотъ какъ? Почему-жъ, господинъ-нелюдимъ?
— Я только очень недавно прі?халъ въ столицу поступить на службу. A родни у меня зд?сь н?тъ. Прежде у меня была родственница въ Петербург?, Мавра Егоровна Шувалова, пріятельница покойной государыни. Она была рожденная Шепелева, и мое имя тоже Шепелевъ. A теперь я ни души не знаю и мы, в?рно вамъ сказываю, нигд? повстр?чаться п? можемъ.
Шепелевъ замолчалъ, а офицеръ пристально смотр?лъ на него своими красивыми глазами и будто раздумывалъ о чемъ-то. Этотъ юноша рядовой, совершенная противоположность его самого, т. е. б?локурый и голубоглазый красавецъ, очевидно, теперь привлекъ вниманіе черноброваго офицера.
— Неужели вы во всей столиц? совершенно никого не знаете?
— Ни единаго челов?ка изъ чужихъ. Только дядя Квасовъ, у котораго я живу, да одинъ рядовой нашего полка, съ которымъ познакомился на дняхъ, а больше ни души не знаю.
— Вы и живете у этого дяди? Какъ вы сказали имя?
