легло, что кабы ты в?далъ, такъ ахнулъ бы… Какое тутъ ахнулъ? Заоралъ бы благимъ матомъ на весь вотъ этотъ л?съ.
— Въ принцессу что-ль какую влюбился? разсм?ялся Алекс?й. Ихъ теперь съ принцемъ Жоржемъ много прі?хало изъ Голштиніи.
— Н?тъ. Что мн? твои принцессы. Невидаль!
— Не ври.
— Зат?мъ врать… Мы зд?сь не въ трактир?, грустно вымолвилъ Григорій. Да и не ради похвальбы я р?чь завелъ. A ради тяжести душевной… Вотъ ужъ нед?лю камнемъ лежитъ оно у меня на душ?.
— Кто-жъ такая твоя новая ворожея. Такой и н?тъ въ столиц?. Русскихъ принцессъ у насъ въ Питер? теперь н?ту! весело говорилъ Алекс?й; но вдругъ, глянувъ въ лицо брата, запнулся и прибавилъ взволнованнымъ голосомъ. Гриша, балагуришь? Во сн? вид?лъ…
Григорій Орловъ махнулъ рукой и прошепталъ:
— Охъ н?тъ, въ яви, братъ. A и радъ бы въ ину пору, чтобъ мн? та явь, сномъ обернулась!
Алекс?й Орловъ схватилъ брата за руку и замеръ въ движеніи.
— Гриша, да Господь же съ тобой… шепнулъ отъ почти задохнувшись.
— Алеханушка, я не говорилъ… а коли ты самъ по догадк? дошелъ, то молчи.
— Молчать… Я… Что ты, Гриша. Да тутъ Іуда промолчитъ, а я теб? братъ… Ты самъ-то… Самъ молчи. Себ? самому въ горниц? не сказывай… Гриша… Зач?мъ? В?дь это нашему д?лу только пом?ха! И какъ это все. Ахъ, Гриша… В?дь это смертью пахнетъ.
— Любовь, что пьянство, Алеханушка! Себя не помнишь… Да и сердце нешто спрашивается? A что смертью пахнетъ мн? всегда любо было, воскликнулъ Григорій Орловъ чуть не на весь л?съ. Чудны вы, погляжу я. Ты вотъ въ трактиръ ломишься, гд? Шванвичъ со всей своей компаніей буянитъ и гд? тебя могутъ кіемъ или кулакомъ убить зря… Въ войн?, въ битв? на пушки, да на завалы л?зешь, гд? тебя самый лядащій н?мецъ можетъ изъ пистоли уложить какъ муху… Ночью опять бываетъ, проселкомъ гд? ?дешь, зная, что весь тотъ путь грабители заставили и, того гляди, ухлопаютъ изъ-за забора или изъ-за пня… Ну? A в?дь не роб?ешь, л?зешь насмерть!.. A тутъ, въ любовномъ д?л? трусить, объ опаск? думать!.. Тутъ когда, бываетъ, тебя ждетъ твоя… твоя… Ужъ не знаю какъ и назвать-то… Вся-то жизнь твоя и душа-то твоя тамъ будто осталась съ вечера, да опять поджидаетъ… Такъ тутъ видишь-ли, раздумывай, да опаску соблюдай… Что ты братъ!!. Тебя знать еще не ждала. Смертью говоритъ пахнетъ. Тогда-то и любо братъ, какъ въ ночь то вы втроемъ на свиданіи: ты, она, да смерть за плечами.
Алекс?й Орловъ стоялъ понурившись и не шевелясь и уныло гляд?лъ въ чащу л?сную.
— Что?.. Не по твоему?.. Эхъ, братъ, право, т?мъ жизнь и мила, что смерть есть!
— Охъ, Гриша, Гриша…
— Чего?..
— Охъ, Гриша… Что ты мн? сказалъ. В?дь за это хоть прямо на площади голову снимай.
Григорій Орловъ выпрямился.
— Голову! За что? Любовь никому не обида! A еслибъ и такъ. Пускай!.. Ты, Алеханушка, знать, еще не любливалъ никого, какъ я теперь. Голову, говоришь? Да десять, сто, ихъ сымай, тыщу… Голову! Да и самъ себ?, коли нужно, оторву свою об?ими руками, да брошу ей въ ноги. На, молъ, ч?мъ богаты, т?мъ и рады!!
Григорій смолкъ и, сдвинувъ шапку на затылокъ, проводилъ рукой по горячему лбу. Алекс?й тихо поднялъ голову и задумчиво гляд?лъ на круглый м?сяцъ, сіявшій въ неб?.
III
Прошло н?сколько минутъ молчанія. Григорій Орловъ собрался было снова заговорить, но младшій братъ вдругъ поднялъ на него руку и сталъ прислушиваться. Оба вдругъ притаили дыханіе. Особый шорохъ послышался невдалек? отъ нихъ; что то хрустнуло и зашуршало, потомъ все смолкло… потомъ опять хрустнуло что то… Другихъ охотниковъ, кром? нихъ, вблизи быть не могло.
Братья поняли, переглянулись и усм?хнулись. Страсть къ любимой забав? сказалась съ разу. И все было забыто! Оба лица за мгновеніе унылыя — просв?тл?ли.
— Мишенька! почти н?жно и страстно шепнулъ Григорій Орловъ.
— Твое счастіе. На тебя вышелъ, отозвался братъ, тоже шепотомъ.
Шорохъ близился и наконецъ шагахъ въ двадцати отъ нихъ показалось за прогалиной, на противуположной опушк?, что то круглое, темное и странно двигалось оно, будто катилось клубкомъ по сн?гу.
Алекс?й Орловъ быстро досталъ изъ са спины мушкетонъ.
— Палить? шепнулъ онъ вопросительно брату. Я на тебя поднять… а не бить.
— Да, пугни! Н?тъ, бей по лапамъ. A то на двухъ, пожалуй, не выйдетъ.
Раздался выстр?лъ. Животное рявкнуло и повернуло было въ чащу, но Алекс?й Орловъ крикнулъ, затопалъ и, доставъ пистолетъ, выпалилъ снова на удачу.
Медв?дь матерый, темно-рыжій и огромный вернулъ на охотниковъ. Поднявшись въ т?ни, среди голыхъ стволовъ, онъ зашагалъ на заднихъ лапахъ и вышелъ на св?тъ, отчетливо рисуясь на осв?щенной луною прогалин?. Длинная синяя т?нь легла предъ нимъ на сугробъ и двигалась вм?ст? съ нимъ на охотниковъ.
Григорій Орловъ, готовый на бой, будто преобразился, будто выросъ еще на аршинъ. И отъ него не малая т?нь шевелилась на хрустящемъ сн?гу. Ухвативъ рогатину на перев?съ, онъ шагнулъ широко на медв?дя и крикнулъ весело.
— О-го-го, Миша, здорово. Вишь ты какой почтенный! Стоитъ погр?ться съ тобой.
Медв?дь, испуганный выстр?лами и криками двухъ враговъ, злобно соп?лъ и несъ себя высоко на ногахъ.
Орловъ шагнулъ еще ближе къ самому животному и привычной рукой, размашисто ткнулъ въ него рогатиной, глубоко всадивъ лезвее. Медв?дь зарев?лъ.
— Разъ! весело крикнулъ сзади Алекс?й и прибавилъ кр?пкую шутку, отъ которой братъ разсм?ялся; но дикій ревъ на весь л?съ заглушилъ и слова и см?хъ.
Медв?дь ударилъ лапами по рогатин?, вонзенной въ его животъ и обхватилъ ее. Оружіе дрогнуло отъ этихъ ударовъ въ рукахъ охотника; онъ быстро вырвалъ лезвее и тутъ же снова вонзилъ. Кровь, дымясь, хлестнула изъ раны на серебристый сн?гъ.
— Два! Мишенька! крикнулъ онъ весело, чуть не на весь л?съ.
— Ой! Шибко бьетъ разбойникъ! Придержи, Алеханушка.
Оба брата съ одушевленными лицами уперли толстую и длинную рогатину въ землю и держали. Медв?дь все рев?лъ, все бол?е нал?залъ на лезвее, рвавшее его внутренности, топталъ подъ собою окровавленный сн?гъ и уже хрипливо завывая, слаб?е билъ по рогатин?, напрасно стараясь достать удалыхъ враговъ. Паръ легкими клубами валилъ отъ него и дымкой вился на мороз?, вокругъ мохнатой шкуры…
— Сядь, Миша, сядь! весело крикнулъ Григорій.
— Полно хлопотать-то, садись, родимый, прибавилъ и Алекс?й.
Животное, ослаб?вшее, наконецъ, отъ потери крови осунулось и слегка опустилось, поджимая заднія лапы. Только дикій ревъ оглашалъ л?съ.
— Валить? сказалъ Алекс?й, придерживавшій рогатину.
— Чего? Не слыхать. Ишь оретъ…
— Валитъ, говорю. Не встанетъ, небось…
— Рано. Ну, да въ двоемъ-то осилимъ. Не здоров?е же онъ Шванвича! крикнулъ Григорій.
Оба брата при этомъ имени громко расхохотались. Медв?дь съ испуга приподнялся снова отъ дружнаго взрыва см?ха, но осунулся опять и совс?мъ с?лъ. Братья вырвали изъ сн?га свой конецъ рогатины уперлись въ нее оба и съ усиліемъ повалили животное навзничь. Медв?дь слабо забарахтался среди окрашеннаго сугроба и зат?мъ, не смотря на вырванную рогатину, не поднялся.
