запястье, истёртое до крови там, где под кожей вплотную проступала кость, возмущённо полыхнуло.
Мягкая ткань рубашки циркулярной пилой проехалась по покрытой рубцами спине; Гарри шипяще выдохнул, пытаясь не обращать внимания на боль, и накинул мантию.
- Можете идти, мистер Поттер, - реплика Амбридж догнала Гарри уже на полпути к двери.
Свет в коридоре ударил по глазам Гарри, привыкшим за несколько часов к сумраку темницы. Идти было легко, если держать осанку и не шевелить руками, чтобы не тревожить рубцы.
Слизеринская гостиная была полна народу; там доделывали домашнее задание, вполголоса разговаривали, читали, играли в шахматы - молча и сосредоточенно. Блейз тоже был там; он сидел с раскрытой книгой на коленях в кресле напротив входа, но смотрел не на страницы, а на вход. При виде Гарри книга была безжалостно захлопнута.
- Где ты был? - тревожно спросил Блейз, кладя руку Гарри на плечо; кончики пальцев Блейза задели рубец от пятого удара, и Гарри, стараясь не морщиться от боли, аккуратно снял его руку со своего плеча. - Я волновался...
На них смотрели, но ни одного из двоих это не волновало ни капли.
- Всё в порядке, - попробовал сказать Гарри; из пересохшего горла вырвался какой-то невнятный хрип. Он прокашлялся и повторил более внятно. - Всё в порядке. Я отбывал наказание.
- У кого? - быстро спросил Блейз.
- У Амбридж, - автоматически ответил Гарри.
Глаза Блейза зло сузились.
- Указ согласно декрету номер двадцать пять? Отмена решений Конвенции?
Гарри молчал.
- Гарри?
- Дай мне воды, - попросил Гарри сипло.
- Конечно... пойдём, - Блейз потянул Гарри за собой. Гарри не противился.
До Выручай-комнаты Гарри не дошёл - Блейз его левитировал; он нёс бы на руках, но Гарри был решительно против каких-либо прикосновений к спине.
Узкая мягкая кровать, куда Блейз уложил Гарри носом вниз, до боли напоминала ему лазарет; вот только здесь не было мадам Помфри, причитающей, охающей, отчитывающей. Это было не так уж и плохо - лежать в относительной тишине.
- Aguamenti, - Блейз поддержал голову приподнявшегося на локте Гарри. - Пей.
Вода... холодная вода... зубы заломило, но Гарри пил и пил.
- Пока хватит... - Блейз отставил пустой стакан на прикроватную тумбочку. - Пока займёмся тобой... можно снять с тебя мантию и рубашку?
- Они приклеились, - предсказал Гарри, уложив подбородок на сцепленные руки.
- Я осторожно, - пообещал Блейз.
Мантия снялась легко. Рубашку он отлеплял с помощью тёплой воды и мягкой губки; Гарри терпел неизбежную боль молча, сжав зубы, ничего не отвечая на вопросы о том, как он, пока Блейз не отозвался об умственных способностях Гарри весьма нелицеприятно (а если попросту, то горестно осведомился: «Ты совсем недоумок, что ли?») и не напоил его обезболивающим зельем. После этого стало много легче, и Гарри сумел расслабиться, пока Блейз стаскивал с него рубашку и скрипел зубами, увидев рубцы.
- На тебе же живого места нет...
- Наверняка есть, - предположил Гарри. - Просто его под рубцами не видно.
- Тебе бы всё шутить... - Блейз нервно хихикнул.
- Ну не плакать же, - Гарри пожал бы плечами, если бы не опасение вызвать новую волну боли.
- На твоём месте девяносто процентов тех, кто учится в этой школе, давно не только расплакались бы, но и повинились бы перед Амбридж во всём, что делали, и что не делали... а у тебя губа не раз прокушена - гордо молчал, да?
- Да... и, пожалуйста, не лечи их, ладно? Только сними воспаление... и только в перчатках из драконьей кожи! - спохватился Гарри. - Ни в коем случае не трогай мою кровь просто так!
- Почему? - в голосе Блейза звучали искренние удивление и обида.
- Жить хочешь - ищи перчатки, - безапелляционно отрезал Гарри. - У меня ядовитая кровь.
- Ядовитая?
- В ней столько яда василиска, что хватит убить пару тысяч Блейзов Забини, - устало объяснил Гарри. - Рубашку, где кровь, тоже не трогай... на всякий случай...
- Откуда у тебя яд в крови? - судя по характерному шороху, Блейз внял гласу Гарри и натягивал перчатки, любезно предоставленные комнатой.
- Это долгая история, - пробормотал Гарри. - И в ней не только мои секреты.
Василиска Севви тоже следует считать за разумное существо со своими секретами, которые следует уважать, не так ли?
- Ладно... - не стал настаивать Блейз. - Сейчас смажу тебя маринадом горегубки - ни черта не лечит, зато воспаление хорошо снимает... Она что, сама тебя била?
- Наблюдала. Бил Филч.
Блейз процедил сквозь зубы что-то непечатное и больше ничего не спрашивал.
- Спасибо, - Гарри захотелось спать, когда Блейз бережно укрыл его одеялом. - Завтра поможешь мне?
- Завтра? Ты должен второй раз туда явиться?
- Всего была назначена неделя. Сегодня первый день...
- Конечно, помогу. Спи. Я разбужу тебя перед уроками.
Гарри успокоенно провалился в сон, задаваясь ленивым вопросом о том, как так случилось, что Блейз Забини вошёл в его жизнь и занял там до Мерлиновой бабушки места; стал о нём заботиться и беречь его сон. Единственный ответ, пришедший в усталый мозг - «любовь меняет людей» - решительно не понравился Гарри.
Опять это дурацкое слово на букву «л». В каждой бочке затычка.
- Добрый вечер, мистер Поттер.
- Добрый вечер, - учтиво склонил голову Гарри. Приветствие преследовало две цели: показать старой жабе, что сломать его не удалось, пусть и не надеется - в чулане и похуже приходилось, вытерпел же как- то, не сломался - и не дать ей повода назначить лишний день наказания. Например, за неучтивость с директором.
Тот же набор, что и вчера: Innecto, Depono, Wingarmentia. Филч с такой торжественной рожей, будто явился на собственную свадьбу, а не на изуверское взыскание.
И удары. Первый же прорвал корочку сукровицы на вчерашних ранах; Гарри привычно сжал нижнюю губу зубами - лучше прокусить ещё десяток раз, чем закричать от боли.
Хуже боли было унижение - тем более острое и мучительное, что он пытался сохранить остатки собственного достоинства перед немигающим взором жабы. Но крайне трудно это делать, повиснув в наручниках в полуметре от пола и терпя удары плети по голой спине.
Сегодня кровь закапала уже после третьего удара; но Амбридж не останавливала Филча, пока он не дошёл до десяти.
Несколько часов в полутьме Гарри тщетно внушал себе, что всё суета, прах и тлен, и что на боль не стоит обращать внимания. Но руки - именно руки, измученные тем, что должны были выдерживать весь вес Гарри, а не исполосованная спина - предавали его. Суставы и связки, не оправившиеся после вчерашнего, снова проявляли своё недовольство таким варварским обращением, и Гарри мог их понять, но не принять.
На третий день были пятнадцать ударов и невозможность свободно двигать руками - закаменевшее в своей боли запястье отказывалось повиноваться. Именно в этот день Боуд соизволил выказать Гарри высочайшее недовольство по поводу того, где чёртов гриффиндоролюбивый ловец шлялся всю вчерашнюю тренировку. Сообщение о наказании у Амбридж не впечатлило слизеринского капитана нисколько, и он только предупредил меланхолично слушавшего Гарри, что в случае проигрыша последнему придётся очень и очень плохо. Гарри обыграл бы Чжоу Чанг и вовсе без рук, но выходить на поле с неслушающимися конечностями ему не улыбалось всё равно вне зависимости от глупых угроз Боуда.
