же время живой и здоровый. Ты не был избалованным маменькиным сынком, нет, ты был настолько обычным ребёнком, насколько можно было ожидать, учитывая обстоятельства. Казалось, всё подтверждало, что я поступил правильно. Но потом... мы оба прекрасно помним, что произошло, когда ты был в первом классе. Испытания, которые встали на твоём пути, ты встретил достойно. Скоро - гораздо раньше, чем я предполагал - ты лицом к лицу столкнулся с Вольдемортом. И на этот раз тебе удалось не просто выжить - ты отсрочил его возвращение. Ты победил в сражении, выдержать которое под силу не всякому взрослому.
«А можно поближе к делу?»
- Ты перешёл во второй класс. И опять тебя ждали испытания, которые по плечу не всякому взрослому, и ты опять превзошёл самые смелые мои ожидания. Но ты всё ещё был слишком юн, чтобы знать о том, что тебе предстоит. Третий класс. Я издалека наблюдал, как ты учился не бояться дементоров, как нашёл Сириуса, узнал, кто он, спас его. Следовало ли сказать правду тогда, когда ты столь героически помог своему крёстному отцу скрыться? Тебе было тринадцать, у меня почти не оставалось оправданий... Возможно, ты и был ещё юн, но давно доказал свою исключительность. Моя совесть была неспокойна, Гарри. Я понимал: пора...
«Ваша совесть, господин директор? Это ещё кто такое? Не познакомите?»
- Но в прошлом году, когда ты вышел из лабиринта... ты видел смерть Седрика, чуть не погиб сам... и я опять не решился, несмотря на то, что слишком хорошо понимал - теперь, когда Вольдеморт вернулся, я просто обязан рассказать всю правду. А вчера я вдруг осознал: ты давно готов к тому, чтобы узнать то, что я столько времени скрывал, готов к этой тяжкой ноше. Моей нерешительности есть лишь одно оправдание: тебе выпало столько испытаний, что я не мог добавить к ним ещё одно - самое тяжёлое.
Гарри честно попытался представить себе что-нибудь более тяжёлое, чем всё то, с чем он справлялся до сих пор, но воображение его подвело.
- Вольдеморт хотел убить тебя в младенческом возрасте из-за пророчества, которое было сделано незадолго до твоего рождения. Он знал, что оно существует, но представления не имел, в чём его суть, и убивать тебя отправился в уверенности, что действует в соответствии с предсказанием. Но, к несчастью для самого себя, понял, что ошибался - проклятье не убило тебя, но отрикошетило и ударило по нему. Поэтому, вернувшись в своё тело, он твёрдо решил выяснить, о чём гласит пророчество. Его решимость подогревало то, что ты поразительным образом избежал гибели при столкновении с ним. Он хотел знать, как тебя уничтожить. Это и есть оружие, которое он столь упорно искал с момента своего возвращения.
«Это многие хотят знать. Пусть Вольдеморт в очередь встанет, может, ему что и перепадёт».
- Пророчество разбилось в Департаменте тайн, - сказал Гарри. - Блейз и Ли призвали меня к себе, когда я не мог идти, и оно разбилось об пол. О чём оно, профессор? Вы ведь знаете.
- Да, Гарри, знаю, - признал Дамблдор.
Он достал из ящика стола уже знакомую Гарри каменную чашу с загадочными рунами по бокам; коснулся виска кончиком палочки и погрузил в мыслеслив серебристую нить воспоминания.
- Пророчество было сделано шестнадцать лет назад, холодным, дождливым вечером, в гостиничном номере при «Кабаньей голове». Я пошёл туда на встречу с претенденткой на должность преподавателя Прорицаний, хотя, вообще говоря, не хотел оставлять этот предмет в программе. Но претендентка было отдалённым потомком одной очень знаменитой и очень одарённой прорицательницы, и я считал, что хотя бы из вежливости должен с ней встретиться. Она разочаровала меня - я не обнаружил и следа дарования. Со всей возможной любезностью я отказал ей и повернулся, чтобы уйти.
Дамблдор коснулся клубящегося в мыслесливе воспоминания кончиком палочки, и над чашей выросла фигура профессора Трелони - закутанной в добрый десяток шалей, в огромных очках, увеличивавших её выпуклые глаза до немыслимых размеров.
- Близится тот, кто сумеет победить Тёмного лорда... он будет рождён на исходе седьмого месяца теми, кто трижды бросал ему вызов... Тёмный лорд отметит его как равного себе... но ему дарована сила, о которой неведомо Тёмному лорду... один из них умрёт от руки другого, выжить в схватке суждено лишь одному... тот, кто сумеет победить Тёмного лорда, родится на исходе седьмого месяца... - голос профессора Трелони был грубым и хриплым - как на третьем курсе, когда она предсказала бегство Петтигрю.
- Мои родители трижды бросали вызов Вольдеморту, - полувопросительно-полуутвердительно проговорил Гарри. - Родился я в конце июля. И эта дрянь у меня на лбу значит, что Тёмный лорд отметил меня, как равного себе. Так?
- Так, Гарри, - подтвердил Дамблдор. - Самое смешное, что избранным мог оказаться вовсе не ты, а Невилл Лонгботтом. Он тоже был рождён тридцать первого июля, и Фрэнк с Алисой три раза бросали вызов Вольдеморту. Но он выбрал тебя. Быть может, потому, что ты полукровка, как и сам Том.
- Но почему всё-таки он решил убить меня тогда? Можно было подождать, пока мы с Невиллом подрастём, увидеть, кто опаснее, и убить его… - Гарри был сбит с толку.
- Дело в том, Гарри, что Вольдеморт не знал пророчества целиком. В гостинице при «Кабаньей голове», которую Сибилла Трелони выбрала из-за дешевизны, всегда проживала более, скажем так, занятная клиентура, чем в «Трёх метлах». В чём ты и твои друзья, да и я сам тоже, убедились ценою больших неприятностей. Я, разумеется, знал, что это не место для приватной беседы. Но, назначая там встречу с Сибиллой Трелони, я никак не предполагал, что услышу нечто достойное постороннего внимания. Моей - нашей - единственной удачей было то, что подслушивающего обнаружили в самом начале пророчества и вышвырнули вон из гостиницы. И Вольдеморт узнал только о том, когда и в какой семье ты родишься. О силе, которой ты будешь обладать, ему не было ведомо. И он решил подстраховаться и убить тебя во младенчестве. Возможно, он собирался убить и Невилла, но не смог по техническим причинам.
- Что же это за сила? - Гарри был заинтригован. - Столкновение в Министерстве показало, что мне нечем ему противостоять… разве что этот эффект Приори Инкантатем из-за того, что наши с ним палочки содержат по перу одного и того же феникса. Но стоит ему сменить палочку, и я уже могу только прятаться за ближайшие углы, чтобы в меня не попала Авада…
- В Департаменте тайн есть комната, - перебил Дамблдор разглагольствующего Гарри, - её всегда держат закрытой. Там хранится некая сила, более чудесная и одновременно более страшная, чем смерть, человеческий интеллект или природные стихии. Это, вероятно, самое загадочное из того, что там изучают. Сила, которая хранится в той комнате и которая дана тебе в таком количестве, совершенно неподвластна Вольдеморту. Она не дала ему завладеть тобой - в тебе так много того, что он презирает. Эта сила - любовь. Разве не она заставила тебя оттолкнуть Сириуса от Арки и упасть туда самому? Разве не она заставила Армию Поттера отправиться за тобой, хотя ты запрещал им? И я не знаю точно, но полагаю, что именно она вернула тебя к жизни. Всё же ритуал не обещал быть эффективным.
«Самое противное в Вас, господин директор, так это то, что, так много зная о любви, Вы ещё больше знаете о подлости, лжи и предательстве».
- И, значит, кто-то из нас должен убить другого? - уточнил Гарри для полной ясности. - Раз в пророчестве было сказано «один из них умрёт от руки другого, выжить в схватке суждено лишь одному».
- Да, - коротко кивнул Дамлбдор.
«Чёрт побери, я не хочу убивать!». «А умирать хочешь? - осведомился внутренний голосок. - Ты уже пробовал один раз, понравилось?». «Нет… там слишком скучно». «Значит, убьёшь его. А если вдруг совесть замучает, и себя потом убьёшь, делов-то!». - авторитетно заявил внутренний голос. Гарри даже отвечать не стал.
- Я понял, господин директор, - Гарри встал с кресла. - Я могу теперь идти?
- Да, Гарри.
Холодный взгляд Дамблдора совершенно не вязался с извечной улыбкой а-ля «я всеобщий дедушка». Гарри вежливо кивнул, прощаясь, и вышел.
«Через год Дамблдора здесь не будет. И уже навсегда».
Глава 29.
