– -Я тут кое-что принес.
– -Нет!-крикнул Сева, но Сковородный уже щелкнул замками, сунул руку внутрь, извлек какую-то штуковину неестественной конфигурации и, вертя ее перед севиным лицом, запричитал:
– -Вот она, релюшка! И всего-то! А сколько из-за нее людей погубить пришлось!..
Сева нехорошо взвизгнул, выхватил штуковину из рук у Сковородного и, оттянув ему вниз челюсть, вставил в шевелящиеся губы, причем штуковина вошла туда как по маслу, поскольку во рту вдруг обнаружились специально сделанные для нее пазы.
Глаза у Сковородного полезли наружу, вспыхнули и завращались, озаряя всё вокруг тревожным сине- красным милицейским светом. Завыла сирена; уши начали захлопываться и снова открываться, а на лысом темени откинулся маленький люк, и оттуда быстро поехала антенна…
Чикильдеев в ужасе проснулся.
– -Хочу купаться в море или лететь на ковре-самолете!-заказал он, повернулся на другой бок и снова заснул.
Сначала он услышал шум, действительно похожий на бессмысленное лопотание волн. Но скоро обнаружил, что никакого моря нет, и что он находится в зале, заполненном рядами кресел, которые, в свою очередь, занимали люди – в основном непрестижно одетые мужчины. Один такой находился на сцене, значительную его часть скрывала трибуна из хмурого дерева с лаковыми проблесками.
'Собрание какое-то',-догадался Чикильдеев.
– -…как лицо, в течение долгих лет подвергающееся издевательствам, я требую наконец оградить меня от бесчеловечного отношения!- говорил тот, что на трибуне, и Сева вдруг обнаружил, что он поразительно похож на Забиженского, только голос был не так богемно-полуразвязен, а непривычно категоричен. Интересно, чего Геннадий Александрович такого требует?
– -Я требую, чтобы мой мозг оградили от общения с текстами, оказывающими разрушающее действие на человеческую психику!-продолжал человек, похожий на Забиженского, а затем, развернув листок, срывающимся голосом зачитал:-'Жест художника как конечный акт трансформации внутренних поисков в визуальную констатацию'…
Ветер возмущения пролетел по залу.
– -'…Емкость выразительной силы жеста'!.. 'Отсчет драматической тональности'!..
Шум перешел в гневный ропот.
– -'Прицельно оформленное пространство духовной высказываемости'!..
Свист. Крики 'Позор!'
Где-то сбоку от Севы послышался сдавленный стон.
– -Воды!.. Врача!.. Человеку плохо!..-загомонили возбужденные голоса.-Где?.. Во-он, позеленел весь!..
– -Информационный космос перегружен! Долой ассоциативных метафористов!-оглушительно крикнул голос у Чикильдеева над ухом.
Сева повернул голову и увидел, что его сосед справа как две капли воды похож на профессора Потапова.
– -Доктор прикладного милосердия Гуго Хендрикович Бумбанович-Задувайский,-тут же представился тот, уловив взгляд Чикильдеева.-Из Академии модернизации восприятия. А вы, простите, откуда?
'Прежде всего объясните, где я, и что, собственно говоря, здесь происходит?'-хотел спросить Сева, но вместо этого к своему ужасу вдруг произнес:
– -Всеволод Чикильдеев из Института глобальной грамматики, отдел демократической морфологии.
– -Очень приятно,-отозвался Бумбанович-Задувайский, похожий на Потапова.
На них зашикали.
– -Извините,-сказал севин сосед, снова принимая позу внимательного слушателя.
– -Слово предоставляется председателю Управления по изучению совершенствования систем управления,-донеслось со сцены.
“Нет, не собрание, – догадался Сева. – Скорее научный симпозиум”.
– -Господа!-заговорил появившийся на трибуне человек.-Разрешите мне прежде всего спросить вас: что такое информация?
– -Браво! Хороший вопрос!-возник из зала уже знакомый голос двойника Забиженского.-Я бы даже сказал: неожиданный вопрос!
– -Информация – великая и опасная составляющая человеческого существования, и любые неточности в этой области дорого обходятся. Позволю себе напомнить случай, когда Иосиф Сталин передавал Вячеславу Молотову списки арестованных, а тот ставил на полях свои инициалы: 'ВМ' – в знак того, что ознакомился. Неправильно расшифрованные исполнителями как 'высшая мера', они приводили к трагическим последствиям!..
Шум, возмущенные крики, отдельные хлопки.
– -При фараонах Нового Царства,-продолжал тот, что на сцене, возвысив голос,-объем информации удваивался за тысячу лет, в средние века – за сто двадцать лет, а сейчас в Интернете каждый месяц появляется пятьдесят миллионов новых файлов! Давайте же начнем структуризацию с самого главного: с информации. Для этого нужно сделать очень простую вещь: убрать лишнее. Вот список информации, которую надо уничтожить (он показал список). Начнем по традиции с книг…
Над рядами опять вспорхнул шум, нашпигованный возмущенными возгласами, но оратор продолжал:
– -Современные технологические области и наш быт стремительно обрастают новой лексикой, и от всех этих хакеров и хоббитов даже не очень старые тексты быстро обретают архаичный облик и выглядят устаревшими…
– -Как 'Илиада',-подсказали из зала.
– -Вот именно,-подтвердил выступающий.
– -Протестую!!-завопил одинокий голос; над рядами сидящих пружиной взвилась трагически растопыренная фигура и тут же начала с завыванием читать:
Вскочившего насильно усадили, после чего главный оратор продолжил:
– -Наша информационная революция…
– -Сексуально-информационная,-добавили из зала.
– -…привела к тому, что каждый человек оказывается способен за свою жизнь усвоить лишь крошечную часть общемировой информации – каждый разную. Поэтому у всякого индивидуума создается своя собственная картина мира. Искаженная, разумеется…
– -Не согласен!-снова вскочил один из присутствующих.-Нас всех объединяет Микки Маус!
Шум, свист, улюлюканье взвились до самого потолка; сосед сзади возбужденно колотил свернутой газетой по спинке севиного кресла.
Пробравшись сквозь заслон из чужих коленей, в проход между рядами выбрался человек с решительными чертами лица. Очутившись в центре зала, он поднял нервную руку и провозгласил:
– -Уважаемые коллеги! Мы, как всегда, пытаемся овладеть проблемой не с того конца! Плясать надо не от печки, а от корней! Вот, скажем, буква Д – родилась когда-то как единый для всех треугольник, а сегодня пишется по-разному на западе и востоке. Наши предки удлиннили нижнюю грань, а запад закруглил правую. Давайте начнем с малого – с буквы Д, и через нее придем к глобальному решению…
Севе показалось, что голову ему сдавило невидимыми тисками – такой страшный шум поднялся вокруг. Из рядов тут же выбросили плакат: 'Защитим букву Д – наше национальное достояние!' – и на сцену выскочили люди с повязками на лбах с изображением всё той же буквы Д.
Зал сорвался с мест, в воздухе угрожающе замелькали руки, и уже раздался зловещий треск ломаемых с
