– -Нет, ты сразу скажи. Не могу же я выглядеть, словно какая-нибудь чучундра.
– -Тогда…-задумчиво произнес Сева, прокручивая в уме какие-то неведомые Кате события.-Часов в десять, наверное…-он мысленно еще раз пробежал по таиственному лабиринту.-Ну да, в десять. В десять мы уже точно освободимся.
Сева надел старые джинсы, брезентовую куртку, на ноги легкие и прочные хайкеры
– -Милый боженька, если ты есть, пожалуйста, сделай так, чтобы что-нибудь получилось.
Когда Сева вышел, Катя ждала в прихожей, грустная и тихая.
– -Если кто-нибудь позвонит, не говори, что меня нет,-попросил Сева.-Скажи, что я сплю.
– -Хорошо,-согласно кивнула Катя.
Севе почему-то тоже стало грустно.
– -Что тебе сказать, Катя, на прощанье?
– -Надеюсь, ты не скажешь что-нибудь вроде: 'До встречи, целую плечи'?
– -Конечно нет!-категорически отверг Сева, у которого эта фраза уже стояла в горле.
Он еще раз с большим удовольствием прижался губами к катиной щеке, а потом процитировал, как ему показалось, древнее выражение, слышанное от Потапова:
– -На коне или под конем, как говорили римские воины!
– -Красиво!-вздохнула Катя.
37.
Севины 'Жигули' резво летели сквозь жидкую московскую ночь. Профессор уже находился в салоне и сидел, крепко ухватившись за скобу на двери машины.
– -Что вы такой нервный?-спросил его Сева.- От вас волосы дыбом встают, как от синтетической ткани! Перестаньте быть таким нервным!
– -Какое-то предчувствие давит,-сознался Потапов.
– -Куда давит? На печень?-сострил Сева.
– -Прекратите… И еще этот странный звонок…
– -Какой звонок?-спросил Сева внезапно отсыревшим голосом. --Снимаю трубку, спрашиваю: 'Кто?', а мне говорят: 'Вам томатный
сок не завозили?'
У Севы стало слегка двоиться в глазах, а над асфальтом всплыл и закачался туманный призрак лежащего навзничь Шалтая.
– -Не обращайте внимания,-сказал он, когда снова сумел взять нервы в руки.-Просто дурацкий звонок. Мало разве дурацких звонков бывает?-и, подбадривая скорее себя, чем Потапова, добавил голосом жизнерадостного идиота:-Мы ведь по телефону с вами сегодняшнюю прогулку не обсуждали, верно? Все разговоры вели на улице. Кто мог об этом узнать?
– -Я и не говорю, что кто-то мог об этом узнать,-сказал Потапов.
– -Значит, всё в порядке,-сказал Сева и проглотил обратно желудок, который пытался выбраться наружу через горло.
Чтобы отвлечься от неудобных мыслей, он спросил:
– -Кстати, а почему вы с зонтом?
– -Сегодня в трамвае сообщили: будет дождь.
– -С чего бы это?-удивился Сева, вытянул шею и стал смотреть вверх сквозь лобовое стекло.
Ничто не предвещало слезливой погоды; небо над Москвой было как над пустыней: без облачка, только сбоку плыла несерьезная тучка с тученочком, оба посеребренные с одного бока огрызком луны.
– -'Суеверия народов мира', издательство 'Высшая школа'…-пробормотал Сева.
– -Да нет, они, в трамвае, всегда правильно предсказывают,-оправдался профессор.
Сева въехал в Большой Спасоглинищевский переулок и остановил 'Жигули'. Никто не свернул за ними следом. Не наблюдалось вообще никаких признаков того, что в этом городе есть машины.
– -Всё в норме,-сказал Чикильдеев.-Сзади тихо. Считайте, что мы исчезли. В хорошем смысле слова.
– -Трубку с телефона я снял, как вы посоветовали,-сообщил профессор.-Пусть в милиции голову поломают!
– -Ну что же, вперед!-скомандовал Чикильдеев.
Они покинули салон 'Жигулей', открыли багажник и извлекли оттуда севин рюкзак и штендер с надписью: 'Адвокаты. Ведение гражданских и уголовных дел в судах. Во дворе налево, подъезд под козырьком'. Штендер они временно позаимствовали еще днем на Шаболовке и собирались честно вернуть, когда в нем отпадет надобность.
В переулке стояла благодушная тишина. Даже тени не шевелились. Только беззвучно прыгал по стенам малиновый отблеск далекой рекламы 'Кока-Кола всегда с тобой!', заменившей столь же популярное когда- то 'Ленин с нами!'
– -Как тихо!-прошептал Сева.
– -Да,-отозвался Потапов,-как в центре тайфуна.
Сева расставил скованные цепью ноги штендера и приказал:
– -Полезайте!
– -Почему я?
– -Я подсажу. А иначе вы не дотянетесь.
– -Дотянусь!-возразил профессор.-Давайте сначала вы, а я за вами.
– -Если не дотянетесь, бью щелбан,-прошипел Чикильдеев.-Согласны?
Знание интеллигентской психологии помогло быстро прекратить излишние препирательства.
– -Ну знаете! Это уже слишком!-возмутился Потапов и тут же стал карабкаться на штендер.
Алюминиевый каркас заскрипел, но выдержал тяжесть отечественной науки. Сева подпихнул под зад – профессор взлетел вверх, царапая подошвами по забору, и перевалился через гребень быстрее, чем хотелось бы Чикильдееву. Сева застыл в ожидании чего-то нехорошего. Тишина за забором молчала. Потом в доски легонько постучали, и веселый голос Потапова придушенно произнес:
– -Я перешел Рубикон, любезный Лабиен!
'Переполз!'-поправил про себя Чикильдеев.
На радостях, что профессор шмякнулся удачно, он с ловкостью бездомного кота взлетел на забор и через секунду очутился рядом с Потаповым.
Недостроенный дом казался большим зверем, временно заснувшим или заколдованным. Или даже затаившимся и щурящим в насмешливой злобе непроглядные зрачки окон. Извне долетел посторонний звук: это на Солянке заныл запоздавший троллейбус – и пугающий таинственный туман стал таять. Сева понял, что этот туман жил только у него в глазах. Он приложил ладонь к прохладному бетону. Зверь был мертв. Теперь над ними громоздилось просто неказистое строение.
Чикильдеев подпрыгнул и ухватился за подоконник.
– -Подсадите, профессор!
Он подтянулся, сомневаясь: залезет ли? Но сверху уже подхватили крепкие добрые руки и втащили внутрь. А когда Сева хотел закричать, другие добрые руки плотно закрыли ему рот – и получилось лишь мычание.
– -Ну как там? Трудно?-соболезнуя, зашептал снизу Потапов, решив, что его соратник стонет от натуги.
Кто-то рядом с Севой качественно прошипел вниз:
