– -Давайте руку!
Тут же и профессора легко вздернули наверх и поставили рядом с Чикильдеевым.
Когда первое глупое удивление прошло, Сева и профессор разглядели рядом с собой трех нехилых молодых людей людей с плотно пригнанными к телам головами, увенчанными прическами 'бандитский шик'. У Чикильдеева в животе образовалась ледяная пустота, и он промямлил:
– -Вы кто?
– -Можешь не шептать, козел, а говорить нормально,-сказал один из бритоголовых, с толстыми противными губами, судя по всему – главный в коллективе.
– -Кричать тоже можно?-ерепенисто спросил Потапов.
– -Можно, если жизнь не дорога,-разрешил губастый.
– -Ге-ге!-отозвались два других молодца, обведенные по контуру зыбким зеленоватым лунным светом, как привидения из японского мультфильма.
– -Й… я…-сказал Чикильдеев,-м… мы ищем одно общество с ограниченной ответственностью.
– -Это ты, фраер, не туда попал! Здесь общество с неограниченной безответственностью, а я – заместитель первого заместителя!
Нехорошие молодые люди снова заржали, а Севу охватило чувство беспомощности, какое бывает, когда несешь тяжело нагруженный пластиковый пакет и вдруг чувствуешь, как обрывается ручка.
– -Ну что, будем колоться?-спросил губастый.
– -В каком смысле?-пролепетал Сева.
– -В прямом: кто такие? что здесь забыли?
– -Разве я еще не сказал вам свой телефон на Канарах?-отозвался Сева голосом, который можно было бы счесть наглым, если бы он не трепетал так отвратительно.
– -Ничего, после первого сломанного пальца заговорите,-успокоил губастый.-Хруньё давай сюда,-сказал он Севе.
– -Что?-не понял тот.
– -Ты не русский?
– -Рюкзак что ли?-догадался Сева.-Там мои личные вещи.
– -Давай, давай!
Севе пришлось снять рюкзак и отдать трем придуркам. Больше всего ему было жалко стальную фляжку
– -Отведите их,-скомандовал губастый.
Тот, кому он говорил, разлепил рот-дисковод и произнес страшноватое своей непонятностью слово:
– -В коптильню?
– -Туда.
Сева ощутил толчок в спину, придающий его телу нужное направление.
– -Ползи, тля.
Вспыхнувшие вслед за этим фонари осветили аскетичный интерьер недостроенного здания. Один из бритоголовых двинулся впереди, с хрустом давя осколки кирпичей и прочий мелкий мусор; когда он вращал головой, кожа на его толстой шее складывалась ромбами.
Команда спустилась по лестнице, передний толкнул дверь – и за ней внезапно оказалось вполне обжитое помещение с освещением и более-менее чистым полом. Случись всё это с Севой и профессором несколькими днями раньше, они наверняка поразились бы такой неожиданной смене декораций. Но после богатых впечатлений последнего времени они скорее удивились бы, если бы ничего удивительного не произошло.
Пропутешествовав довольно долго по лестницам и переходам (причем спускаясь всё дальше и дальше – гораздо ниже того уровня, с которого залезли в окно Чикильдеев и Потапов), процессия уперлась в конце концов в стальную дверь с массивным засовом и глазком-заслонкой.
– -Вот здесь будете коптиться, козлы. Что приуныли? Может, памперсы сменить надо? Га-га!..
– -Не понимаю вашего злорадства,-успел сказать профессор, пока отодвигали засов и открывали чудовищную дверь.-И не такие примеры в истории бывали. Марк Красс, к примеру, сам отправился к парфянам, где нашел свою погибель.
– -Смотри,-удивились громилы,- грамотный, сука, Библию, блин, читал.
Когда Потапова стали запихивать в 'коптильню', он начал ерепениться и кричать:
– -Что вы себе позволяете? Уберите руки! Какая дикость! Неандертальцы Губского ущелья! Мустьерская стоянка в Баракаевской пещере!
У Севы даже захватило дух – так было похоже на сочные ругательства то, что изрекал профессор Потапов.
– -Не надо рисовать шоколадными конфетами на обоях, папаша,-на удивление миролюбиво ответил на этот поток обидных слов один из громил, а когда за Чикильдеевым и Потаповым ударило железо о железо и простонал засов, снаружи крикнули на прощанье, переиначив известную цитату из фольклора Московского метрополитена:
– -Осторожно! Двери уже закрылись!
– -О каких обоях они говорили?-спросил профессор, осматривая освещенные тусклой лампочкой стены, небрежно сложенные из голого кирпича.-Здесь нет никаких обоев!
– -Это просто такое выражение, призывающее вас вести себя более сдержанно и культурно,-пояснил Сева.
– -Культурно!-фыркнул Потапов.
Он прошелся взад-вперед.
– -Вам не кажется, что это помещение было изначально сделано как тюрьма?
– -Мне этого не кажется. Это скорее всего так и есть на самом деле.
– -Они что, нас ждали?
– -Почему именно нас! Любое приличное заведение заботится о своей безопасности. Разве у вас в доме нет ловушек для тараканов?
Профессор окончательно расстроился.
– -Между прочим, Всеволод,-сказал он с укором,-почему вы не сопротивлялись, когда вас схватили? Я бы услышал шум и не полез следом, а поднял бы тревогу!
– -Видите ли, мне мое здоровье дорого как память,-отозвался Сева.- Впрочем, теперь это, видимо, мало что меняет,-признался он.-Вот как по-дурацки получается: берёг почки – а умер от сифилиса.
– -М-да…-вздохнул профессор.-Вроде случая с Марком Крассом, о котором я уже докладывал.
– -Вы имеете в виду того, который перешел Рубикон?
Профессор оскорбленно замолчал.
После этого маловразумительного обмена репликами разговор вообще прекратился. Придавленный грузом пережитого Сева присел возле стены на холодный бетон. Потапов примостился в противоположном углу. Травмированная севина душа не заметила, как веки арендуемого ею тела опустились. Потом из мутного омута всплыли столы
'Какой-то бред! Что я – сам себе счет выписал?'
Он тут же переехал глазами в самый низ, где должен фигурировать составитель документа. Но вместо
