шинель с полевыми погонами майора.
Я подошла и доложила о прибытии на должность командира взвода. Майор, прищурив глаза, внимательно посмотрел на меня:
— Откуда прибыли?
Я кратко рассказала о себе.
— Ну хорошо, идите в штаб, оформляйтесь.
Через несколько дней я получила взвод, познакомилась с бойцами. Всерьез узнать каждого предстояло в боях. Сейчас главное — обучить их, и мы стали учиться.
Среди бойцов моего взвода была невысокая, худенькая молчаливая девушка Аня Балашова. В первые же дни я увидела, что она пользуется во взводе большим авторитетом, разрешает все спорные вопросы, ее слово — закон для бойцов.
— Балашова считается хорошим наводчиком в дивизионе, — сказали мне в штабе.
…Пополнение дивизиона людьми продолжалось. Через некоторое время я зашла в штабную палатку. Начальник штаба капитан Фридман сидел на самодельной койке и разговаривал с незнакомым мне офицером.
— Познакомьтесь, Сычева, это ваш новый командир батареи.
Я приветствовала старшего лейтенанта. Он представился, пожав мне руку:
— Бородин.
Среднего роста, загорелый, скуластый, с быстрыми черными глазами, старший лейтенант производил впечатление смелого и энергичного человека. Увидев на нем горнокавказское зеленое обмундирование, я поинтересовалась:
— Вы воевали на Кавказе?
— Да, пришлось побывать, — ответил Бородин.
В разговоре выяснилось, что мы некоторое время служили в одной части.
В тот же день Бородин должен был принимать батарею.
После обеда бойцы чистили сапоги, умывались, заправлялись.
— Давайте подошью воротнички, кому еще не подшила, — говорила Аня. — Сегодня командир дивизиона майор Капусткин придет, будет новому комбату представлять батарею. Всем надо быть чистыми.
Девушка посмотрела вокруг.
— Ибрагимов, разве это заправка? Почему ремень болтается? А ну-ка, заправься хорошенько.
Вскоре последовала команда строиться.
— Смирно! Товарищ гвардии майор, по вашему приказанию первая батарея противотанкового дивизиона построилась. Докладывает командир второго взвода гвардии младший лейтенант Анаденко.
Командир дивизиона строго осмотрел бойцов. Те, кто воевал с майором, знали, что Капусткин хороший артиллерист, в критические моменты боя он всегда на огневых, и ни один вражеский танк не пройдет там, где стоит дивизион майора. Грамотный и отважный офицер, он был чрезвычайно требователен к себе и подчиненным.
— Почему много небритых? — Майор остановился против Ибрагимова. — Товарищ боец, два шага вперед, шагом марш!
Ибрагимов вышел из строя.
— Вы почему не бриты?
— Не успел, товарищ майор, — краснея, ответил Ибрагимов, — был в наряде.
— В чьем взводе этот боец? — обратился майор ко мне и младшему лейтенанту Анаденко.
— В моем, товарищ гвардии майор, — вытянулась я.
— И все небритые, наверное, из вашего взвода? После поверки зайдите ко мне!
Мне стало не по себе, краска залила лицо. Через час я спускалась по ступенькам в землянку командира дивизиона.
— Вы почему не учите людей аккуратности? — сразу спросил меня майор, отложив газету, которую читал до моего прихода.
Я стояла навытяжку и не могла ничего возразить. Голубые глаза майора, казалось, впились в самую мою душу.
— Если боец неопрятный, значит, он разболтанный и недисциплинированный, — сказал командир дивизиона.
— Виновата, товарищ гвардии майор, исправлюсь.
— Завтра я проверю у вас пушки, не такие ли они грязные, как бойцы.
Я молчала.
— У женщины-офицера бойцы взвода должны быть опрятны, как ни у кого. Учтите это.
Я сделала для себя вывод: в гвардейской части требовательность и дисциплина выше, чем в других частях, где я служила раньше. Надо и мне подтянуться.
Как-то утром на поляне, недалеко от штаба, я проводила политбеседу с бойцами своего взвода. Начали обсуждать поступок одного артиллериста, который во время танковой атаки, когда орудие вышло из строя, взял противотанковые гранаты и бросился под танк.
Зашел спор: правильно ли поступил боец? Одни говорили — правильно, другие — неправильно. Я прервала спор и объяснила, что именно так и надо поступать каждому бойцу: если орудие вышло из строя — сам ложись под танк, взорви его, погибни, а не пропусти мимо себя.
Сидевший неподалеку заместитель командира дивизиона по политической части капитан Питиримов слышал мою беседу с бойцами и, как только закончились занятия, вызвал меня в штаб.
Я зашла в мелко отрытую землянку и доложила о прибытии.
— Садитесь, Сычева, — вежливо сказал капитан.
Я села на ящик от снарядов и с нетерпением стала ждать, что он скажет.
— Вот как вы учите своих бойцов?.. Не драться с врагом, не истреблять его танки, а бросаться под них?
Меня как кипятком обдало.
— Нет, товарищ капитан, вы меня не так поняли, — пробормотала я, опустив глаза.
— Тогда повторите, что вы объясняли бойцам, — глядя на меня в упор, приказал капитан.
— Я объяснила бойцам, что, если орудие выйдет из строя или не будет боеприпасов, бери гранаты и бросайся под танк…
— Как вы можете учить этому бойцов? От вас я этого не ожидал. Другое дело, если в критический момент боя любовь к Родине подсказывает бойцу отдать свою жизнь, отдать недешево, не за один танк, а за исход боя, за жизнь многих боевых товарищей. Вам понятна ваша ошибка? — спросил капитан.
— Понятно, — шепнула я, сгорая от стыда.
— В комсомоле давно? — поинтересовался капитан, изменив тон.
— С тысяча девятьсот тридцать третьего года.
— Надо готовиться в партию, пора уже. И бойцы у вас есть такие, которых можно готовить. Вот старший сержант Балатов — хороший, дисциплинированный командир орудия. Рядовой Белюков и другие… Это ваша опора в боях.
Долго еще беседовал со мной капитан.
Возвращаясь к себе, я почувствовала, что передо мной открылась новая страница учебника, которая раньше не была мною усвоена. «Да, людей надо беречь и дорожить ими, человек — это самый ценный капитал. Капитан прав, воевать надо так, чтобы и врага победить и самому остаться живым, а если уж погибнуть, то очень дорого отдать свою жизнь».
VII
Наши войска развивали решительное наступление, 23 августа 1943 года был освобожден Харьков. Битва за Украину разгоралась с невиданной силой и стремительностью. Противник цеплялся за каждый
