Повернув голову, я увидел двух гвардейцев, державших мои вещи.
— Пожалуйста, поставьте на багажную полку.
Они исполнили мою просьбу и бесшумно удалились. От нечего делать, я стал смотреть в окно. Ближайший путь был свободен, а по следующему медленно, постепенно набирая скорость, шёл товарный состав. Каких только вагонов тут не было! И открытые платформы с углём и гравием, и закрытые опломбированные вагоны, и цистерны для перевозки наливных грузов, и вагоны-ледники. Хорошо поработали инженеры в последние столетия! Паровозы стали мощные, тяжёлые и быстроходные. Вагоны сцепляются автоматически. Также автоматически стала работать система пневматических тормозов…
— Скучаешь?
В купе, закрыв за собой дверь, вошёл Олег и, повесив фуражку на вешалку, бесцеремонно плюхнулся на диван.
— Разместил своих орлов, теперь и мышь не проскочит, — довольно сказал он.
— А ты где устроился?
— В соседнем купе вместе с лейтенантом второго взвода. Так что будем соседями.
— Очень приятно, — с сарказмом сказал я. — Здесь ты у меня не выиграешь — бильярда-то нет.
— Зато есть шахматы!
— В шахматах ты слабак по сравнению со мной, — взглянул я на Олега с чувством собственного превосходства. Недавно мы один раз сразились за шахматной доской. Этого мне вполне хватило, чтобы получить чёткое представление о силе игры друга.
Олег хотел что-то ответить, но в этот момент в дверь постучали.
— Войдите! — откликнулся я.
В купе вошли начальник вокзала и низенький лысый человечек в очках — бухгалтер.
— Погрузка закончена, — доложил Лосев. — Всё, что потребуется в дальнейшем, сможете получить вот по этому документу на любой станции.
Он протянул мне фирменный бланк с печатью вокзала и своей подписью.
— Во что мне обойдётся путешествие? — поинтересовался я.
Тут взял слово бухгалтер:
— Видите ли, ваша поездка внеплановая. Точный расход угля и всего прочего подсчитать просто невозможно, учитывая, что вы можете захотеть изменить маршрут…
— Сколько нужно, чтобы дорога в любом случае не осталась в убытке? — перебил я его.
Бухгалтер замялся. Потом, набравшись храбрости, сказал:
— Восемьдесят тысяч рублей. — И тут же уточнил: — Этой суммы должно хватить при любых обстоятельствах.
— Так уж и при любых? Ладно, выписывайте ордер на сто тысяч, — распорядился я, уступая ему кресло и доставая с полки сумку с деньгами.
— Олег Юрьевич! Будьте так добры, уберите из сумки лишние сто тысяч, — обратился я к другу. Тот минут пятнадцать отсчитывал золотые двадцатирублёвики, складывая их на столе аккуратными стопками по десять штук в каждой. Монеты были совсем новые. Их начали выпускать несколько лет назад. За прошедшие столетия доходы населения существенно выросли, а вот цены, даже в частном секторе, остались практически на прежнем уровне, поскольку жёстко контролировались государством.
Государственный банк оставался единственным банком в стране, и это всех устраивало, так как банкротство ему не грозило ни при каких обстоятельствах: он подчинялся Казначейству, этому, с позволения сказать, финансовому монстру, сосредоточившему в своих хранилищах колоссальные запасы драгоценных металлов.
Всё же медные монеты в четверть и полкопейки ушли в прошлое. Все остальные сохранились. Новые двадцатирублёвики были весьма массивны. На них изображался Верховный Правитель в полный рост на фрагменте набережной Темзы, причём на заднем плане отчётливо выступали орудийные башни средних размеров военного корабля.
Тем временем бухгалтер заполнил ордер и поставил печать. Потом он разрезал ножницами бланк на две части и одну протянул мне, а другую спрятал в папку. После чего принялся протирать носовым платком внезапно вспотевшие очки.
— Какая у вас зарплата, сударь? — полюбопытствовал я.
— Восемьдесят рублей в месяц, — смутившись, ответил он.
— Вижу, что вы хороший специалист, — сказал я, вручая ему по-прежнему тяжёлую сумку. — Здесь ровно сто тысяч, мой казначей никогда не ошибается.
— Он такой же человек, как и все прочие. Может, именно в этот раз ваш казначей ошибся, — возразил бухгалтер. — Извините, господин Верховный Правитель, но я обязан пересчитать деньги.
— Это ваше право, — с лёгкостью согласился я. — Пожалуйста, приступайте.
Бухгалтер аккуратно высыпал содержимое сумки на диван, ловко разровнял рукой кучу монет разного достоинства, в течение каких-нибудь десяти минут произвёл подсчёт и объявил:
— Всё сходится. Ещё раз прошу прощения.
Он снова собрал деньги в сумку, выпрямился и сказал:
— Счастливого пути, господин Верховный Правитель.
— Постойте! — окликнул я его. — Вот, возьмите за беспокойство, — и я протянул ему тысячу рублей, взятых со стола.
У бухгалтера округлились глаза.
— Что вы, господин Верховный Правитель, не надо!
— На память о нашей встрече, — сказал я и высыпал золото в его карман. — До свидания.
Он вышел, а я едва успел остановить начальника вокзала, который тоже собирался ретироваться:
— Господин Лосев! Вы даже не удосужились узнать, в каком направлении я хочу поехать!
— Виноват! Так куда же?
— На юг. Через Брайтон, Портсмут и Эксетер, а оттуда в Бристоль. Дальше видно будет.
— Как прикажете, господин Верховный Правитель. Счастливого пути!
— Вы свободны.
Олег закрыл за Лосевым дверь и расхохотался:
— До чего же вид больших денег меняет людей. То ли дело я. Смотри, сколько тут «Сергеев», а я ничего, нормально себя чувствую.
Он сел за стол и принялся любовно поглаживать монеты с моим изображением…
Глава 20
…Милый Олег, я ничего не забыл, как сейчас помню всех своих друзей и великое множество жён, начиная с Клушты. Я действительно необычный человек, раз моя память способна хранить воспоминания о столь далёком прошлом в мельчайших подробностях. Но иногда от таких воспоминаний мне становится очень тяжело, и тогда бессмертие угнетает меня, давит на сердце непомерным грузом.
Забот у меня тоже прибавилось. Количество одних только англичан в Империи превысило сто пятьдесят миллионов человек. В Англии и Ирландии их уже около шестидесяти миллионов. Но сейчас рост населения стабилизировался, в последние столетия рождаемость снизилась.
Так случилось главным образом за счёт повышения жизненного уровня народа и политики планирования семьи. Для получения качественного образования людям пришлось тратить больше времени, поскольку жизнь вокруг стала сложнее, и был накоплен большой объём знаний. Женщины и раньше имели равные права с мужчинами в сфере трудоустройства, а сейчас девушка, желающая получить хорошее образование и сделать карьеру, могла себе позволить выйти замуж в среднем в двадцать пять лет.
Успехи фармацевтики и медицины также способствовали снижению количества нежелательных беременностей, кроме того, в ряде случаев разрешалось делать аборт.
Около трёхсот лет назад я издал указ о введении пятидневной рабочей недели при восьмичасовом рабочем дне, что привело к возможности более полноценного отдыха. Эта мера позволила сохранить здоровье нации практически на прежнем уровне, так как мои подданные в дополнительный выходной не просто сидели дома, но активно занимались спортом.
Я исподволь подкидывал нужным людям идеи, где надо — вмешивался напрямую. И вот результат: в Империи большую популярность приобрели футбол, волейбол, баскетбол, теннис, плавание, велосипедный и конный спорт, туризм. Многие пристрастились к игре в городки, что не требовало особых затрат. Повсеместно открылись тренажёрные залы. Никуда не делась столь любимая народом стрельба из лука. В школах по-прежнему преподавали шахматы. Они пользовались огромной популярностью. Регулярно проводились чемпионаты городов, была введена чёткая классификация шахматистов по силе игры. Появились звания «мастер» и «гроссмейстер». Более того, раз в два года в Лондоне проводился чемпионат Империи, в котором играли сильнейшие гроссмейстеры Англии и колоний.
Разнообразился досуг англичан. Во всех городах активно посещались театры и концертные залы. Развивались музыкальные жанры. Огромными тиражами расходились записи популярных певцов, сначала на граммофонных пластинках, а затем на магнитофонных кассетах. Существовали стационарные и передвижные цирки, а также зоопарки.
Появились кинотеатры, где за умеренную плату можно было посмотреть цветные художественные фильмы. По радио транслировались новости, музыкальные произведения, передачи, пропагандирующие здоровый образ жизни, высокохудожественные театральные и литературные постановки. Большими тиражами выходили разнообразные газеты и журналы.
Однако я с самого начала ввёл жёсткую цензуру в средствах массовой информации и книжной продукции. Так, запрещалось подробно описывать сцены насилия, печатать шокирующие людей фотоснимки о различных катастрофах и несчастных случаях, употреблять ненормативную лексику. В остальном свобода прессы не ограничивалась, а журналистская этика прямо подразумевала невмешательство средств массовой информации в личную жизнь людей.
