Он попытался что-то сказать в своё оправдание, но я мягко его остановил:
— Не лично вы виноваты, а Разведслужба. Ну ладно, разберёмся. Я пойду. Если кто будет звонить, записывайте, по какому вопросу.
«Легко сказать: разберёмся. Кухня-то на первом этаже. Мало ли кто мог яд подсыпать?» — думал я, возвращаясь в свои апартаменты. Меня беспокоило состояние жены. Однако с ней, по-видимому, было всё в порядке. Она уже переоделась и, сидя перед зеркалом, приводила себя в порядок.
— Побудь пока здесь, — обратился я к ней. — Скоро приедет полиция, может, захотят тебя о чём-нибудь спросить.
Она кивнула, на её лице ещё присутствовали следы пережитого испуга. Я заглянул в столовую. Гвардеец стоял на посту, всё оставалось на своих местах.
— Постой ещё немного, братец, скоро освободишься, — сказал я ему и вернулся в приёмную. Дозвонившись до дежурного в вестибюле, попросил к телефону капитана. Тот доложил, что из дворца на настоящий момент вышли три человека: почтальон, доставивший почту, один из помощников повара и кастелянша.
— Как вёл себя помощник повара при задержании?
— Упал в обморок. Солдаты его до машины на руках, как барышню, несли, — со смешком ответил капитан.
— А остальные?
— Почтальон возмущался, а кастелянша на удивление спокойно отреагировала.
— Продолжайте задерживать всех выходящих, а помощника повара доставьте ко мне.
— Слушаюсь!
— Сейчас приедет полиция, так вы уж проследите, чтобы фотоаппараты внизу оставили, как обычно. Объясните им, что никто не пострадал, а во дворце фотографировать запрещено.
— Так точно!
Закончив разговор с капитаном, я принялся расхаживать по приёмной. Неужели вот так всё просто?
Через пять минут четыре солдата привели молодого мужчину, который был явно чем-то напуган. Я решил выяснить причину до прихода полиции.
— Куда это ты, мил человек, решил уйти в рабочее время?
Заикаясь, он сообщил, что его мать очень больна, и он о ней беспокоится.
— Разве ты не мог ей позвонить?
— Я пытался, но она трубку не брала.
— Не расстраивайся. Сейчас поедешь домой, узнаешь, как там твоя мама.
Невольный, едва заметный вздох облегчения, вырвавшийся у него из груди, не прошёл мимо моего внимания.
— Ребята, вы идите, — обратился я к конвоирам. — Всё в порядке.
Они отдали честь и вышли из приёмной.
— Что-то ты бледный какой-то, — я взял парня под локоток и повёл к выходу. Обернувшись, сказал секретарю:
— Игорь Дмитриевич, позвоните в гараж, пусть отвезут молодого человека домой.
И подмигнул: мол — не надо.
— Хорошо, Сергей Семёнович, — донёсся голос секретаря, когда мы с парнем уже вышли. Исподтишка взглянув на подозреваемого, я заметил, что он несколько успокоился, но едва заметная дрожь в его руке чувствовалась даже через одежду.
— Всё-таки неважно выглядишь. Пойдём, я сначала тебе лекарство дам, — сказал я, увлекая парня в апартаменты.
— Какое лекарство? Я здоров.
— Ну как же? Вот кофейку попей. Ещё тёплый, он тебя взбодрит.
Мы были уже в столовой. Парень вдруг стал белее мела, ноги его подкосились, и он упал, но я смягчил его падение, аккуратно положив на ковёр. Пощупал пульс, приоткрыл зрачок — глубокий обморок. Тут в коридоре послышались незнакомые голоса мужчин, которых гвардеец, стоящий на страже, не пускал в апартаменты. Оставив парня, я вышел навстречу.
— Всё в порядке, солдат! — сказал я гвардейцу. — Пропусти, это полиция.
Прибывших оказалось четверо. Один из них представился, показав служебное удостоверение:
— Старший инспектор Степанов.
Это был ничем не примечательный мужчина средних лет и среднего же роста, одетый, как и его спутники, в скромный серый шерстяной костюм. Трое других держали в руках внушительного вида чемоданчики.
Я посторонился и сделал гостеприимный жест.
— Проходите, господа. Вот сюда, в столовую.
Зайдя в помещение, инспектор вежливо поинтересовался:
— Кто это тут у вас на полу лежит? Мне сообщили, что была предпринята попытка покушения, но вроде обошлось без жертв?
— Обошлось, — ответил я. — А этот — помощник повара, он же главный подозреваемый.
— Посмотрим, посмотрим, — произнёс Степанов, присаживаясь на корточки перед неподвижным телом и мягкими движениями обшаривая карманы парня. — Чем вас отравить пытались?
— Яд в кофе — в чашке и кофейнике. Никто к нему не прикасался, лишь моя жена пролила немного на халат.
— Ребята, займитесь, — бросил инспектор своим спутникам, заканчивая обыск.
— Так от чего он в обморок упал? — спросил Степанов, поднимаясь и кладя на край стола предметы, добытые из карманов подозреваемого.
Моё внимание привлекли два круглых жетона с выдавленными на них трёхзначными номерами, но что это такое — я понятия не имел. Встретившись взглядом с проницательными глазами Степанова, ответил:
— Предложил парню невзначай кофейком побаловаться, а до этого он пытался покинуть дворец в рабочее время.
Инспектор кивнул и, повернувшись к помощникам, которые открыли свои чемоданчики прямо на полу, распорядился:
— Пальчики у него возьмите.
Криминалисты уже надели резиновые перчатки. Двое снимали отпечатки пальцев с кофейника, а третий выполнил приказ шефа. Инспектор тем временем изучил предметы, принадлежащие парню.
— Ну-с, чудненько, — сказал он. — Ребята, сделайте анализ.
Я заметил, что в двух чемоданчиках полно всяких пробирок с химическими реактивами, а также пустые колбочки и ещё много чего непонятного для непосвящённого, но крайне необходимого для работы экспертов.
— Хватит притворяться, дружок, — ласково сказал Степанов, похлопывая парня по щекам. — Скажи лучше, во сколько твой корабль отплывает?
Помощник повара открыл глаза и сел, испуганно оглядев всю компанию.
— Откуда вы знаете? — спросил он у инспектора.
— Работа такая — всё знать должны. Так во сколько?
— В двенадцать, — ответил парень. Потом с мольбой посмотрел на меня:
— Господин Верховный Правитель! Простите, если сможете.
— По закону, голубчик, тебе расстрел грозит, — многозначительно произнёс инспектор. — Однако если поможешь следствию… — он взглянул на часы. — Ого, уже почти одиннадцать!
— Я всё скажу, что знаю, только пощадите!
— Ладно, в виде исключения сохраню тебе жизнь, — брезгливо глядя на парня, сказал я.
— Есть! — воскликнул один из криминалистов. — Сильный яд растительного происхождения.
— А точнее? — спросил Степанов.
— Сейчас невозможно сказать, нужно везти в центральную лабораторию.
— Он действует моментально, или как?
— Скорее всего, через два-три часа после попадания внутрь организма.
Тут вмешался парень:
— Так он мне и сказал, мол, не бойся. Яд действует не сразу, и ты успеешь покинуть Англию.
— Кто сказал? — полюбопытствовал инспектор.
— Человек, который дал мне много денег и билет до Сиднея, и ещё документы на домик недалеко от Парепаре…
— Где это? — изумился Степанов.
— Колония на острове Сулавеси, — ответил я за парня.
— Ещё он мне дал пакетик с ядом.
— Где пакетик? — спросил инспектор.
— В бачке для пищевых отходов на кухне.
— Но ведь ты понимал, что тебя стали бы искать? Неужели рассчитывал добраться до этого… Сулавеси по своему паспорту?
— Мне объяснили, что если с пересадками и имея большие деньги, то это возможно и без паспорта.
— Тебе заплатили всю сумму?
— Только половину, а вторую я должен получить на судне.
— Так, всё ясно, — сказал инспектор, взглянув на часы. — Если ты хочешь жить, то будешь действовать по первоначальному плану, то есть, как ни в чём не бывало, сядешь на корабль.
— Ребята, собирайтесь. Нам некогда, — обратился инспектор к помощникам. Те уже и так собрали свои склянки, а заодно прихватили кофейник и чашку, из которой собиралась пить Лиля. Степанов посмотрел на меня:
— Халат сожгите, скатерть и ковёр тоже. Окно пока пусть остаётся открытым. Прочую посуду… пожалуй, также выбросьте. Естественно, пусть ваши слуги сделают всё это в резиновых перчатках и на свежем воздухе. Об окончании расследования я вам доложу. До свидания.
