о чём и не подозревает».
В четырнадцать тридцать поступило сообщение, что римские войска в Северной Африке окружены, часть их уже сдалась. «Даже неинтересно как-то, — немного разочаровался я. — Может, в самой Италии будет хоть какое-то сопротивление? Всё-таки их родина». До сих пор силы вторжения не потеряли ни одного человека, лишь несколько десятков были ранены — в основном парашютисты после неудачного приземления.
За десять минут до начала операции я приготовился наблюдать захватывающее зрелище, которое кроме меня никто не мог увидеть. Конечно, в каждый район «боевых действий» послали кинооператоров, но всей полноты картины они не могли охватить. Солнце постепенно клонилось к западу. Редкие облака обеспечивали прекрасную видимость в центре и на юге страны. Лишь на севере Италии местами шёл дождь. С двухкилометровой высоты я заметил, как к западному побережью в районе Рима приближаются около сорока кораблей. Я знал, что ещё одна мощная эскадра должна атаковать южнее. Третья вступит в дело утром, обойдя итальянский «сапог» с востока.
Внезапно с ближайшего крейсера выпустили несколько ракет, и яркое пламя вспыхнуло неподалёку от устья реки Тибр. Спустившись ниже, я увидел, что горит римский флот. Деревянные корабли стояли не очень близко друг к другу, но горящая начинка ракет разлетелась во все стороны, так что у римлян не осталось ни одного неповреждённого корабля.
«Нет, ну что он себе позволяет! — мысленно возмутился я действиями командира крейсера. — Чем ему помешали эти жалкие деревяшки? Всё-таки военные во все времена одинаковы: появилась хоть малейшая возможность пострелять — обязательно выстрелят!» К тому же на римских судах находилось довольно много людей: сами римляне и скованные кандалами рабы. Я не смог наблюдать за их мучениями и, решив впоследствии непременно наказать командира крейсера за проявленную им жестокость, перевёл свой взгляд в сторону берега. Все, кто там находился, в панике бросились убегать вглубь страны, но вскоре остановились. Я присмотрелся внимательнее: толпу держали под прицелом полторы сотни разведчиков. Слышались предупредительные автоматные очереди. Вскоре со стороны моря появились вертолёты с десантниками. Через пять минут две тысячи человек были окружены, лишь немногим удалось скрыться в зарослях высокого кустарника.
Глядя на чёткие действия военных, я понял, что ни о каком серьёзном сопротивлении со стороны римлян ни сейчас, ни в последствии не может быть и речи. Всё это было написано на лицах пленников, которые в замешательстве наблюдали, как с кораблей выгружали военную технику на специальные понтоны. Спущенные на воду катера буксировали их к песчаной отмели. С десантных судов морские пехотинцы выпрыгивали прямо за борт, и по грудь в воде, подняв вверх автоматы, приближались к берегу.
Через каких-нибудь полчаса высадилось около двадцати тысяч солдат, сто пятьдесят танков и боевых машин пехоты. Треть из них по двум грунтовым дорогам направилась вдоль реки в сторону Рима, а остальные, разбившись на мелкие группы, не более полка в каждой, двинулись в расчётных направлениях.
«Пора взглянуть на сам Рим», — решил я. В лучах ослепительно сияющего солнца он был прекрасен. Раскинувшийся на семи холмах город с приблизительно четырёхсоттысячным населением поражал своей архитектурой. В нём имелось много двух- и трёхэтажных каменных домов, хотя часть города была деревянной. Великолепные храмы и дома богатых горожан были украшены мраморными колоннами. В центре Рима росли вековые деревья. По периметру его окружала высокая крепостная стена, в которой имелось несколько массивных ворот. Сейчас они были открыты, и окрестное население свободно проникало в город. Некоторые, закончив свои торговые дела, возвращались обратно. Эту безмятежность вскоре нарушило появление первой группы танков с десантниками на броне. Со стороны других ворот показалась такая же колонна недавно сброшенной с самолётов техники.
Местные жители застыли на месте и некоторое время испуганно смотрели на приближающиеся войска. Потом опомнились и, громко крича, побежали искать защиту внутри города. Происходящее заметили и стражники. Они приготовились закрыть ворота, если железные чудовища пойдут на штурм. Однако танки рассредоточились в цепь и, не доехав до крепостной стены метров сто пятьдесят, остановились. Это дало возможность всем желающим попасть в город, после чего ворота закрылись. Я увидел, как сразу с трёх городских окраин поскакали гонцы с докладом к Цезарю.
Водители танков выключили двигатели, и наступила тишина. Около четырёх часов прибыли ещё пять тысяч парашютистов, которые десантировались в нескольких километрах от Рима. Почти одновременно с ними над городом появились восемь реактивных бомбардировщиков. Они прошли на высоте семисот метров, потом развернулись и синхронно сделали несколько фигур высшего пилотажа. Затем исчезли так же внезапно, как и прилетели.
Цезарь, взобравшись на стену, мрачно созерцал предъявляемую ему демонстрацию военной силы. Я с интересом разглядывал прославленного полководца и политика. Он был облачён в тунику, которая мягкими складками ниспадала с его плеч, открывая взору крепкую шею. Высокий лоб с пролегающими по нему глубокими морщинами обрамляли коротко стриженные светло-русые волосы. Прямой широкий нос с небольшой горбинкой и волевой подбородок говорили о мужественном характере этого человека. Ни один мускул не дрогнул на лице Цезаря, и только яркий блеск серо-голубых глаз из-под густых насупленных бровей да плотно сжатые губы выдавали его недовольство и раздражение.
В это время двумя колоннами прибыла техника с побережья. Рим оказался окружён сплошным кольцом. Появилось несколько вертолётов. Они барражировали на большой высоте, не подлетая близко к стенам города. Но вот один из них пошёл на снижение и вскоре приземлился впереди танков — напротив Цезаря. Лопасти винтов вертолёта ещё немного покрутились и вскоре замерли. В открывшуюся дверь ловко спрыгнул человек в элегантном тёмно- синем костюме и начищенных до блеска чёрных туфлях. В одной руке он держал мегафон, а в другой — небольшой металлический кейс. Следом за ним из винтокрылой машины появились два человека в одежде римских воинов.
Англичанин что-то произнёс, и они втроём направились к воротам. Когда до них осталось метров семьдесят, представительный господин остановился и, подняв мегафон, сказал на безупречном латинском языке:
— Великий Цезарь! Я послан к тебе Верховным Правителем Английской Империи, которая в тысячу раз могущественней твоей. Со мной твои люди. Ты сам отправлял их в разведку десять лет назад. Всё это время они жили среди моего народа и теперь хотят рассказать тебе много интересного. Прикажи открыть ворота, и мы войдём втроём. И ещё: я уполномочен заявить, что войска Английской Империи в любом случае не станут штурмовать Рим: мой повелитель не хочет кровопролития.
— Брось железный аппарат, который ты держишь в руке, и иди к воротам. Тебя пропустят! — властно крикнул Цезарь. Даже в эту минуту он ничуть не потерял своего величия.
Одна створка ворот приоткрылась ровно на столько, чтобы пропустить моего представителя и его спутников. После этого ворота снова заперли, а парламентёров повели по крутой каменной лестнице. Вскоре они оказались на небольшой площадке, где кроме Цезаря находились два военачальника высокого ранга и пятнадцать солдат. Прибывшие приветствовали Цезаря: римляне опустились на одно колено, прижав правую руку к груди и склонив голову, англичанин же остался стоять, но тоже склонил голову. Цезарь обратился к нему:
— Если твой народ так могуществен, как ты говоришь, то почему ты склоняешься передо мной?
— Таков приказ моего господина, великий Цезарь. Он очень уважает тебя и даже увековечил твоё имя, назвав один из летних месяцев июлем.
— Но я сам недавно сделал то же самое! — возмутился диктатор.
— Правитель Английской Империи опередил тебя почти на две тысячи лет, — как ни в чём ни бывало, произнёс мой представитель.
— Ты хочешь сказать, что он жив до сих пор?!
— Да, великий Цезарь. Он правит нашим народом свыше двух с половиной тысяч лет, и за это время нисколько не изменился.
Цезарь недоверчиво поднял брови и хотел что-то сказать, но англичанин его перебил:
— Посмотри сам, как он выглядит.
На ладони англичанина в лучах заходящего солнца сверкали золотые монеты. Цезарь взял их и внимательно рассмотрел со всех сторон.
— Мои хуже, — признался он. — Монеты твоего господина отличаются изяществом и чёткостью рисунка. Судя по весу — чистое золото.
Он протянул монеты своим военачальникам, затем спросил:
— Чего же хочет твой господин?
— Он желает взять весь мир под контроль, но не с целью грабить и угнетать покорённые народы, — ответил мой представитель. — Наш Правитель позаботится о том, чтобы прекратились войны и все жили по гуманным законам Английской Империи.
— Английская Империя… — задумчиво произнёс Цезарь. — Почему английская?
— Наш остров называется Англия. Туда ты посылал разведчиков, когда был в Галлии.
Тут диктатор вспомнил о двух прибывших соплеменниках, каждый из которых продолжал стоять, преклонив колено и склонив голову. Он сделал шаг вперёд и приказал:
— Встаньте!
Они подчинились.
— Понибий! — воскликнул Цезарь. — Ты ли это?
— Я, мой господин, — ответил римлянин.
— Действительно. Я узнаю твой голос. Скажи-ка мне, Понибий, что ты увидел в этой… Англии?
— Великий Цезарь! В Англии живёт очень много людей. В одной лишь их столице — Лондоне — населения больше, чем жителей на нашей родине. Дома там красивые и очень высокие: не редкость восемь, а то и десять этажей. Всюду железные машины, которые перевозят людей, а их города с наступлением темноты залиты ярким светом. Мой господин! Я плыл сюда на огромном железном корабле и пытался сосчитать матросов, но так и не смог: слишком их много. А вокруг плыли другие корабли. Сюда прибыла огромная армия.
Он замолчал.
Правитель Римской империи вновь обратился к моему представителю:
— Что хочет твой господин от меня?
— Ты должен покориться неизбежному и не оказывать сопротивления, как и поступили твои легионы в Галлии, Испании и Северной Африке.
Цезарь вспыхнул:
— Ты хочешь сказать, что эти земли уже мне не принадлежат?!
— Ты правильно понял. Ознакомься с документами, подтверждающими мои слова. Они составлены на твоём языке и скреплены личной печатью моего господина.
С этими словами англичанин открыл кейс и, достав из него несколько листов бумаги с отпечатанным текстом, протянул их диктатору. Тот взял и стал внимательно читать. Собравшиеся вокруг римские солдаты замерли, не смея нарушить тишину. Минут десять Цезарь изучал бумаги, потом спросил:
— Так ты и есть Наместник Италии?
