много чести местным пьяницам. В углу зала располагался малый очаг. Другой, побольше, находился во внутреннем дворике.
Зал почти пуст, посетителей в дневное время немного. Четверо сидели возле очага за столом, заставленным кувшинами и глиняными мисками. Они были одеты небогато, но и не в драные обноски. Светлые волосы и кожа у всех четверых выдавали северян. Похоже, что это моряки с одного из купеческих судов, получившие жалование. Судя по количеству посуды на столе, жалование было неплохим. Разговаривали они негромко, но при виде девушки-подавальщицы с блюдом жареного мяса возбужденно загомонили. Рабыня поставила блюдо и миску с уксусом на стол и скрылась. Еще одна рабыня ворошила угли в очаге длинной кочергой. В углу скучал вышибала.
Эвдор внимательно оглядел четверку моряков, один из которых показался ему знакомым. Эвдор мог бы поклясться, что видел его в порту, причем, совсем недавно. А где в этой толкотне в память могло запасть отдельное лицо? Там, где он задерживался и глазел по сторонам. Они северяне. Моряки. С 'Меланиппы'.
— Все интереснее становится, — улыбнулся Эвдор и направился к двум мужчинам, сидевшим в дальнем углу зала за столом, на котором стояла пара глиняных кружек и кувшин.
Один из этих двоих подпирал голову руками и изучал нацарапанные на столешнице надписи и рисунки непристойного содержания. Второй без всякого выражения наблюдал за посетителями у очага. При виде Эвдора, подсевшего к ним, он несколько оживился:
— Какие новости?
— Радуйся, Дракил. И ты, Гундосый, — Эвдор взял себе одну из кружек и плеснул в нее из кувшина темно-красной жидкости, — что это тут у вас?
Тот, кого Эвдор назвал Гундосым, не поднимая головы, пробубнил:
— Местное.
Прозвучало это, как 'пестдое'.
— Кислятида, — добавил Гундосый.
Моряк отпил вино, покатал во рту, проглотил.
— Бывает хуже. А где Аристид?
Дракил многозначительно поднял глаза к потолку. Со второго этажа явственно слышался скрип расшатываемого деревянного ложа и прерывистые женские вскрики.
— Понятно. Значит, новости у нас такие: заявился Лукулл. Весь город гудит.
Дракил усмехнулся.
— Чтоб это узнать, даже не стоило выползать на улицу. Дверь приоткрой и слушай, что мальчишки орут. Лукулл заявился... Тем хуже, Эвдор. Говорил я тебе, нечего здесь сидеть. Отсвечиваем неприкрытыми задницами на весь Родос. Надо было когти рвать прямиком на Крит.
— На этой лоханке? Сколько ведер вычерпали, пока сюда дошли, не считал?
— И до Крита бы дошли.
— Ждут тебя там. У Лукулла корабли из Египта, Кирены, Крита...
— Врешь!
— Сам не видел, врать не буду, но в порту так говорят.
— Врешь! — повторил уверенно Дракил, — римляне никогда не договорятся с Волком. Тем более, против Митридата. А больше не с кем на Крите договариваться. Не с царьками же и олигархами недоделанными. Они давно уже все Волку задницу лижут.
— Ты же не знаешь, что ему предложили. Все продается и покупается. И Леохар в том числе.
Дракил сплюнул на грязный пол. Он был критянином. Гундосый, убрал правую руку, приподнял голову и простонал:
— Газбегаца дада было. Гапгасда все...
Не удержав голову одной левой, Гундосый ткнулся носом в столешницу, громко хрюкнув.
— Переловили бы всех поодиночке, — прошипел Дракил.
Эвдор приподнял голову Гундосого за волосы, и положил обратно: тот спал, пуская слюни. Моряк покосился на компанию у очага, придвинулся к Дракилу и негромко произнес:
— Я тут видел замечательную посудину. То, что надо. Стоит такая, вся из себя красивая, лошадка и хочет, чтобы ее толковый всадник взнуздал. Не большая, не маленькая, всего в ней в меру, как раз для нас.
Эвдор замолчал. На лице Дракила проявилась некоторая заинтересованность:
— Продолжай.
— Шестнадцативесельный акат-афракт[17] из Истрии. Я прикинул, он может поднять пятьсот талантов[18]. Прибыл только что. Я видел, как его разгружают.
— Ты предлагаешь его брать? Как?
— Я почти сговорился с купцом. Нужно, чтобы кое-кто из его людей протянул ноги. Нанимаемся к нему. Выходим в море, дальше все просто.
— Просто, на словах, — возразил Дракил, — сколько у него людей? Одних гребцов, почитай, больше, чем нас. Если он не полный дурень, не возьмет совсем незнакомых людей. Я бы не взял.
— Я думаю, у него внезапно не окажется выбора. Они, северяне, выпить не дураки, а пьют все больше по-скифски. Ушибутся невзначай, до смерти, по дурной-то голове, — усмехнулся Эвдор, — вот он нас и примет с распростертыми объятьями.
— Вот так прямо и с распростертыми? — недоверчиво спросил Дракил.
— Ага, особенно меня, как старого знакомца. К тому же нас ему порекомендуют уважаемые люди...
Дверь отворилась, и на пороге появились двое. Один был темноволос, одет в недорогой хитон и, в целом, не имел особых примет, если не считать бороды, которая за века македонского и римского владычества вышла из моды в материковой части Эллады. Впрочем, здесь, на островах, всегда сильно азиатское влияние.
Второй выглядел поинтереснее. Он был одет в штаны, варварскую рубаху с рукавами, а сверху еще и гиматий, несмотря на жаркую погоду. Край гиматия, обмотанного вокруг тела, наброшен на голову, скрывая лицо.
Первый из вошедших, быстро отыскав глазами Эвдора с Дракилом, направился к ним. Второй не прошел в зал, оставшись у двери, которую он прикрыл, и выглядывал теперь через щелку на улицу. Первый с размаху опустился на скамью рядом с Эвдором. Скамья жалобно скрипнула.
— Выпьешь с нами, Койон? — протянул кружку вновь прибывшему Дракил, — обмозговать кое-что надо.
Однако Койон лишь отмахнулся.
— Убили Одноухого Акаста.
— Кто? Где?
— Стражники. В порту. Ими весь город кишит.
— Как это случилось?
— Я сам ничего не понял. Мы с фракийцем, — кивок в сторону человека, оставшегося у двери, — вместе были, а Одноухий чего-то отошел. Потом гляжу, его Красные Шапки окружили и о чем-то с ним препираются. А он вдруг, хрясь одному в рыло, и бежать. Ну, догнали его, повалили. Четверо их было или пятеро. Акаста они долго били палками, да там и бросили. Народ в стороны шарахается. Я подошел к нему, когда они ушли. Вся башка кровавое месиво, не дышал он уже.
Эвдор крякнул, припоминая встречу со стражей, которая могла бы закончиться вот так же печально.
— Меня тоже сегодня остановили. Возле военного порта. Да отпустили.
— Прямо так просто и отпустили? — недоверчиво спросил Койон. — Они что-то сегодня совсем озверевшие.
— Ну, не просто. За мзду. Свалилось тут, внезапно, богатство, да припрятать не успел.
— Это что за богатство?
— Не важно уже. Тю-тю оно. Ты дальше рассказывай.
Койон прокашлялся.
