Мешки при строительстве тарана уложили неровно, после того, как часть песка просыпалась, винея сильно накренилась. Со стены немедленно столкнули здоровенный камень, потом еще один. Второго удара крыша не выдержала и с треском рассыпалась, задавив насмерть остатки обслуги стенобитной машины.
— Таран разрушен!
Человек в дорогих доспехах и бронзовом шлеме с высокой загнутой вперед тульей спешил к легату, наблюдавшему за штурмом из-за палисада. Приблизившись, он приподнял искусно выполненную маску, защищающую лицо и прокричал:
— Таран! Таран разрушен!
Фимбрия, лицо которого побелело от ярости, прорычал в ответ, брызгая слюной:
— Срань ты бесполезная, Аполлодор! Твои бездельники вообще на что-нибудь годятся?! Полдня впустую!
Аполлодор, стратег вифинцев, сбивчиво оправдывался:
— Это все доски, гнилые доски. Эти сараи годились только на дрова, ты так подгонял нас, что мы никак не успевали...
— Да мне насрать!
— ...разжиться хорошей древесиной...
— Куском щебня твой таран развалили!
— Господин...
— Иди к воронам, Аполлодор. Строй новый.
Стратег вновь спрятался под маской и, сбежав с командирского возвышения, принялся орать на подчиненных.
Вифинцы присоединились к Фимбрии после разгрома Митридата-младшего. Почти не понеся потерь, Гай Флавий одержал грандиозную победу. Сонные понтийцы избиваемые римлянами, не оказывая сопротивления, панически бежали. Римлянам достался вражеский лагерь и множество трофеев. Бежал сам царевич и все его стратеги. Сюда, к отцу, в Пергам, осажденный теперь римлянами.
После первой победы Фимбрия продолжил движение на запад и без боя занял город Даскилий, а затем Кизик. Здесь римлян догнало посольство Пруса, города ближайшего к месту сражения, но расположенного у подножия Мизийского Олимпа, в стороне от дороги, по которой шли легионы. Послы спешили изъявить покорность Фимбрии, в доказательство ему выдали нескольких понтийцев, пытавшихся найти убежище в Прусе.
Повторялась давняя история, когда малоазиатские города один за другим сдавались без борьбы Александру Македонскому после первой же его победы над персами при Гранике.
Вифиния не сопротивлялась. Она давно уже считалась клиентом Рима, потом попала под власть Митридата и теперь, напуганная легкостью, с которой Гай Флавий превратил сорокатысячное царское войско в пепел и пыль, торопилась заверить победителя в своей преданности. Правда, не вся: на западе, в Геллеспонте, стоял царский флот и города Абидос, Дардан и Лампсак, чувствующие себя под надежной защитой, сдаваться не собирались.
Впрочем, Гай Флавий прекрасно сознавал нынешнюю неприступность западной Вифинии, ранее, во времена Александра, называвшейся Геллеспонтской Фригией. Из Кизика Фимбрия, не задерживаясь, повернул на юг, на Пергам, преследуя бегущего царевича. Войско легата заметно выросло. Клиентское царство, совсем утратившее мечты о независимости и без возражений повинующееся любому победителю, снабдило римлян всем необходимым: припасами и войсками. Вот их-то, вифинцев, а так же фракийцев- ауксиллариев[41], легат первыми послал на стены Пергама, сберегая своих римлян.
Как раз фракийцы-одрисы, не слишком хорошо вооруженные, но отчаянно храбрые, и добивались сейчас некоторого успеха. Выглядывая из-за палисада, легат видел, как в ста шагах правее от разрушенного тарана, ползущие вверх по штурмовым лестницам воины, смогли закрепиться на участке стены. Рослый фракиец в кожаном панцире и лисьей шапке, ловко прикрываясь легким щитом, искусно орудовал своим кривым мечом, отбрасывая понтийцев и позволяя товарищам забраться наверх и поддержать прорыв. Он был увертлив и, перепрыгивая с одного каменного зубца на другой, проворно уходил от клинков защитников, сам нанося удары. Еще несколько бойцов прорвались на галерею, но их не было видно.
— Варвары на стенах!
— Бейте, бейте их!
— Лезь, не робей!
Фракийцы громко кричали, подбадривая себя, и лезли вверх с большим энтузиазмом, предвкушая богатую добычу. Многие снизу стреляли из луков по бойницам, отгоняя защитников и прикрывая своих, но промежутки между зубцами очень узкие, и значительного успеха лучники не имели. В отличие от их противников, которые заваливали осаждающих градом стрел и камней. Фракийцы стали нести огромные потери, и это учитывая, что на данном участке стены у понтийцев не было чанов с маслом, дымивших поодаль.
Защитники быстро сориентировались и навалились всей массой на легковооруженных штурмующих. Ударом копья по ногам сбили вниз, на галерею, ловкого фракийца и там затоптали тяжелыми сапогами- эндромидами. Его товарищи недолго продержались.
Левее со стены сбросили бревно. Оно упало прямо на одну из лестниц, проламывая головы и сокрушая кости. Лестница переломилась пополам и вместе с людьми рухнула вниз. Соседняя лестница, задетая концом бревна, покосилась и завалилась вправо, сбивая еще одну, а та, в свою очередь еще.
Под стеной стонали умирающие, которых некому было выносить, а сверху раздавались радостные крики.
Волна атакующих схлынула. Фракийцы бросились прочь от стен. Вслед им летели стрелы. Командиры пытались удержать бегство, но безуспешно. Многие из бегущих так и остались на месте, пораженные в спину.
Скоро, непосредственно на стенах и под ними, не осталось никого из воинов Фимбрии. Отбросив нападавших, понтийцы перенацелили свои метательные орудия на палисад, и почти сразу стрела, огромная, как копье, прогудев между заостренными кольями палисада, снесла полчерепа легионеру, неосторожно посчитавшему, что он здесь в безопасности.
— Пригнись, Гай Флавий, — к легату подошел Носач и мрачно добавил, — сегодня продолжать уже нет смысла.
— Да, пожалуй, — сквозь зубы процедил легат, — командуй отступление.
Примипил отдал приказ, и заревели трубы-буцины. Понтийцы торжествующе вопили на стенах и продолжали осыпать палисад снарядами из стрелометов. Носач выглянул из-за частокола и произнес:
— Новый таран не подвести к воротам, пока не уберем обломки первого.
— Да, — согласился легат, — а в другом месте его провести будет трудно. Крутые склоны. И гелеполу[42] тяжело подводить. Много земли придется перекопать, для разравнивания пространства перед гелеполой. Все это под стрелами. И времени у нас мало.
Один из людей, стоявших в свите Фимбрии, механик-вифинец, произнес:
— Я бы не стал строить новый большой таран.
Фимбрия повернулся к нему и спросил:
— Что ты предлагаешь?
— Стены Пергама состоят из двух каменных облицовок, между которыми навален щебень. Камни сложены на сухую в один слой. Некоторые знатоки стратигем[43] советуют кирпичные стены не бить тараном, а буравить, вытаскивая кирпичи по одному и обрушая стену. Тут не кирпич, но я бы так же поступил. Предлагаю построить несколько малых 'черепах', большие трудно подвести на крутых склонах. Взять железный лом, длиной в два локтя и в палец толщиной. В кузне приварить к нему стальную пластину, вот такую, — механик палкой начертил на земле изображение своей идеи.
— Бур? — догадался легат.
— Да. И систему рычагов для вращения, подобную этой, — чертеж обрастал все новыми и новыми деталями, — ширина стен здесь — три локтя. Воины вкрутят бур под углом к вертикали, потом за веревку,
