О юбилее одного писать собирался давно, о гибели другого, естественно, не предполагал.
Теперь по старой, ироничной, но ставшей вдруг абсолютно буквальной, а не метафоричной, присказке начну за здравие, а закончу за упокой.
Егор Владимирович Яковлев — главный редактор милостью Божьей. Я познакомился с ним весной 1988 года — в пик его журналистской и редакторской славы.
466
Он возглавлял «Московские новости», одно из двух изданий, носивших тогда неофициальный, но более чем почетный титул «трибуна гласности». Вторым изданием был «Огонек» Виталия Коротича. Кстати, насколько я знаю, отношения Яковлева с Коротичем не отличались особой близостью, хотя среди других главных редакторов Егор Владимирович имел и друзей, и приятелей. Видимо, слишком силен был соревновательный, конкурентный фактор, одновременно и объединявший, и разделявший двух лидеров гласности.
Я пишу это не в упрек и не в оправдание ни тому, ни другому. Моя цель — показать то, что делало из просто журналиста Егора Яковлева лучшего главного редактора страны, а не человека, приятного во всех отношениях. Тем более что это — две вещи практически несовместные.
ЗАРЯЖЕННОСТЬ НА КОНКУРЕНЦИЮ, АМБИЦИОЗНОСТЬ, СТРАСТЬ К ЛИДЕРСТВУ - БЕЗУСЛОВНО НЕОБХОДИМЫЕ КАЧЕСТВА ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА, КОТОРЫЙ ХОЧЕТ ДОБИТЬСЯ УСПЕХА ДЛЯ СВОЕГО ИЗДАНИЯ, А СЛЕДОВАТЕЛЬНО, И ДЛЯ СЕБЯ.
Два года и четыре месяца, которые я работал в «Московских новостях» под началом Егора Яковлева, дали мне возможность рассмотреть его с разных сторон и многому у него научиться. Тем более что по отношению к нему я находился в разных позициях: поступил в газету обозревателем отдела, через четыре месяца был назначен Егором, как все его называли за глаза, политическим обозревателем «МН», а еще через год — заместителем главного редактора, то есть заместителем его самого, что в данном случае немаловажно. А кроме того, я перенес и приливы Егоровой любви, и отливы охлаждения
— не специфически главредовское отношение к подчиненным, но очень ценное для познания жизни и работы «снизу».
Хотя среди шестидесятников имя Егора Яковлева было и известным, и достаточно громким, в том числе и среди журналистов, я услышал его только после прихода Яковлева в «Московские новости» (осень 1986 года). Первой, насколько я помню, громкой публикацией нового главного редактора стало короткое интервью, взятое тогда корреспондентом «МН» у Вячеслава Михайловича Молотова, восстановленного в рядах КПСС.
Сейчас это называется к месту и не к месту употребляющимся в СМИ словом «эксклюзив».
467
Чаще всего получение эксклюзивной информации не требует ни особой смелости, ни даже особой доблести, а лишь хорошего знания жизни и желания выйти за пределы стереотипов журналистского труда.
ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР ДОЛЖЕН ОБЛАДАТЬ ЕСЛИ И НЕ НЮХОМ НА ЭКСКЛЮЗИВ, ТО ХОТЯ БЫ НЮХОМ НА ЛЮДЕЙ, УМЕЮЩИХ ЭКСКЛЮЗИВ ДОБЫВАТЬ.
У Яковлева этот нюх есть.
В 1960—1970-е годы Егор Яковлев, как я потом узнал, отработав на командных постах в «Советской России», журнале «Журналист» и газете «Известия», был снят за какое-то идеологическое прегрешение и отправлен в почетную ссылку корреспондентом «Известий» в Прагу, где тогда, помимо прочего, находилась штаб-квартира теоретического органа международного коммунистического движения — журнала «Проблемы мира и социализма», чья редакция, как это ни странно, была рассадником вольнолюбия и официального диссидентства (не путать с неофициальным).
Кому пришло в голову сделать из небезынтересных, но вполне идейно выдержанных до того «Московских новостей» трибуну гласности, я не знаю. Не исключено, что самому Валентину Фалину, назначенному председателем правления агентства печати «Новости», а «МН» тогда издавались при АПН. Тем более мне неизвестно, в результате каких персональных инициатив главным редактором «МН» и одновременно зампредом правления АПН был назначен Егор Яковлев. Но то, что событие это фактически, как вскоре оказалось, перевернуло советскую журналистику, поставив практически все издания в позицию догоняющих «Московские новости», очевидно.
Заслуга в этом одного человека — самого Егора Яковлева, кто бы и когда бы ни указал на его кандидатуру пальцем.
Я уверен, что, если бы даже этого не произошло (назначения Егора), он всё равно рано или поздно всплыл бы на московской политической и журналистской сцене конца 1980-х годов по собственной инициативе. Хотя, быть может, и в менее выгодной позиции.
Точно о Егоре Яковлеве тогда было известно мне (со слов других) только одно: он изучал Ленина и любил его. Позже по этой фигуре прошла линия водораздела между главным редактором и неко-
468
торыми более радикально (по молодости) настроенными сотрудниками «МН». Друзья же Яковлева, бывшие его ровесники, относились к этой любви как к «слабости Егора», не вполне понятной, но допустимой.
Кстати, в тот период Егор Владимирович не был самым радикальным из шестидесятников, с которыми я познакомился в основном в его кабинете. И покойный Алесь Адамович, и Юрий Афанасьев, и Юрий Карякин, и Евгений Амбарцумов, и Людмила Сараскина, и многие другие — все были радикальнее Яковлева.
Зато у него была газета, где они могли печататься, умение вести эту газету, каждую неделю отодвигая границу гласности вперед, наконец, просто талант журналиста и главного редактора.
И еще —
ОЧЕНЬ МНОГО ДРУЗЕЙ И ЗНАКОМЫХ, В ТОМ ЧИСЛЕ И НА САМОМ ВЕРХУ, А ТАКЖЕ АБСОЛЮТНОЕ УМЕНИЕ ГОВОРИТЬ С ВЛАСТЬЮ НА РАВНЫХ.
Все эти качества и способности крайне важны для главного редактора, особенно в Москве, буквально набитой начальством, что плохо, но где зато на каждого начальника найдется более высокий начальник, что уже хорошо для главного редактора, особенно в советские времена.
Умение на равных, а порой и свысока общаться с руководителями государства — исключительно важное качество Егора Яковлева, дававшее ему фору в соревновании с другими главными редакторами, признавшими его, кстати, неофициальным, но неоспоримым лидером узкой корпорации руководителей столичных СМИ. Здесь никакой Коротич не мог соперничать с Егором.
Егор Яковлев — это один из главных уроков, который я у него перенял, — делал газету не только и даже не столько как журналистскую, сколько как авторскую (газету нештатных авторов), что позволяет дать грандиозный набор разнообразных мнений в каждом номере. А это куда интереснее для читателей, чем собственно журналистские оценки, всегда несколько унифицированные в каждом конкретном издании.
Егор сделал так, что писать для «Московских новостей» стало почетным. В том числе и для начальства.
469
За это ему прощалось и некоторое барство, и его знаменитая капризность. Чуть не написал — как у Сталина. Впрочем,
ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР ДОЛЖЕН БЫТЬ ДИКТАТОРОМ. НО КОНЕЧНО ЖЕ ПРОСВЕЩЕННЫМ И ОТХОДЧИВЫМ.
Даже обидчивость Егора Яковлева в его статусе главного редактора главной трибуны гласности умело использовалась им. Многим легче было согласиться с ним, чем пережить его обиду. Он редко получал отказ в чем-либо. Несмотря на свое барство, Егор Яковлев не только умеет, но и любит быть обходительным и даже льстивым. Когда это нужно для газеты. Это не миф — он действительно сам подавал (сейчас не знаю) пальто авторам газеты, которые выходили из его кабинета. Вот этому я научиться у него не смог. Зато научился «золотому правилу» подписывать заявления об уходе сразу же, беспощадно
— что неизбежно для любого уважающего себя и уважаемого издания (из этого правила могут быть исключения, но крайне редкие, редчайшие).
