В заключение этой лекции недурно сказать еще о двух вещах.
Первое (и это будет очередная максима):
ЖУРНАЛИСТУ НУЖНО ОБЛАДАТЬ НЕКОТОРЫМИ РЕАЛЬНЫМИ ЗНАНИЯМИ В ТОМ ЧИСЛЕ И ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ САМОМУ НЕВОЛЬНО НЕ ПОПАСТЬСЯ НА УДОЧКУ РАЗНОГО РОДА ШАРЛАТАНОВ, МАССОВО ВЫСТУПАЮЩИХ СЕГОДНЯ В КАЧЕСТВЕ ЭКСПЕРТОВ, И НЕ НЕСТИ, ДАЖЕ НЕ ПОДОЗРЕВАЯ ОБ ЭТОМ, ОКОЛОНАУЧНЫЙ И АНТИНАУЧНЫЙ БРЕД В ОБЩЕСТВО, А ТАКЖЕ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ РАЗОБЛАЧАТЬ ЭТИХ «ЭКСПЕРТОВ», ЕСЛИ ОНИ ДОСТИГЛИ СЛИШКОМ ВЫСОКОГО ОБ-
ЩЕСТВЕННОГО СТАТУСА.
Второе (тоже максима):
ЖУРНАЛИСТ, СЛИШКОМ МНОГО ЗНАЮЩИЙ О ТОМ, О ЧЕМ ОН ПИШЕТ, ТАК И НЕ ПРЕВРАТИВШИСЬ В УЧЕНОГО (ИБО НЕ УШЕЛ РАБОТАТЬ В НАУКУ), СТАНОВИТСЯ ОПАСНО ОДНОБОК И ТЕРЯЕТ ТУ ШИРОТУ КРУГОЗОРА, КОТОРАЯ ОТЛИЧАЕТ ЖУРНАЛИСТА (ОТЧАСТИ ПОПУЛЯРИЗАТОРА) ОТ УЗКОГО СПЕЦИАЛИСТА. НИКАКИЕ ЗНАНИЯ НЕ ОБЯЗЫВАЮТ ЖУРНАЛИСТА ПИСАТЬ НАУЧНЫЕ ТЕКСТЫ, ВЫДАВАЯ ИХ ЗА ЖУРНАЛИСТИКУ, ИБО В ЭТОМ СЛУЧАЕ АУДИТОРИЯ ПЕРЕСТАНЕТ ДОВЕРЯТЬ ЕМУ КАК ПРЕДСТАВИТЕЛЮ ОБЩЕСТВА В СФЕРЕ ПУБЛИЧНОЙ ЖИЗНИ, ПЕРЕСТАНЕТ СЧИТАТЬ ЕГО ЖУРНАЛИСТОМ.
Настоящий журналистский анализ, наиболее ярко проявляющийся в аналитических статьях, о которых мы обязательно по-
197
говорим отдельно, тем и отличается от научного, тем и хорош, что, опираясь на реальное знание, не обязан быть, более того — обязан не быть академическим, сухим, отрешенным от эмоций и злобы сегодняшнего дня. Журналист имеет право пропускать целые звенья в цепочке логических суждений (иначе он никогда не уложится в нужный объем и не сдаст свой текст вовремя), заменяя эти звенья адекватной по смыслу метафорой, примером из только что случившегося в жизни, даже публицистическим выпадом. Там, где ученый написал бы диссертацию, журналист должен написать статью, причем отнюдь не академическую. Журналист имеет право скользить по поверхности, но только в том случае, если он ощущает и хотя бы как-то знает глубины, под этой поверхностью лежащие. Там, где ученому нужно дать пять доказательств, журналист может обойтись одним. Но действительно доказательством, а не мифом из паранаучной брошюры.
В конце концов еще одно мое определение журналистики (кажется, я его уже приводил) как оперативной прикладной политологии и социологии — а это так и есть! — хорошо доказывает, что значат для журналиста реальные, в том числе академические, знания.
Нет основания завершать эту лекцию на совершенно пессимистической ноте. В последние годы на нашем телевидении (законодателе мод в сегодняшних СМИ) стали всё чаще и чаще появляться передачи серьезного и ответственного интеллектуального уровня — явный признак того, что какой-то перелом если и не произошел, то, по крайней мере, намечается. Тут нужно отметить, что создание телеканала «Культура», видимо, сыграло в этом решающую роль. Что, кстати, доказывает, как легко можно приступить к решению какой-то серьезной проблемы, просто создав площадку для ее решения, даже еще не осмыслив, как надо действовать.
Именно с канала «Культура» мода на новый интеллектуализм стала постепенно возвращаться на другие телеканалы, работающие на аудиторию в сотни и десятки миллионов людей и по-прежнему уделяющих главное внимание культуре массовой и профанным видам знания.
Некоторые, впрочем, скажут, что это заслуга не «Культуры», а НТВ. Я категорически не согласен. Не вдаваясь в детали, ска-
198
жу только, что интеллектуализм НТВ, безусловно присутствовавший в некоторых передачах этого канала (особенно политических) первого периода его существования (до вступления в медийные войны), затем истончился и далее НТВ работало лишь в формах более изощренной, чем другие федеральные каналы, массовой культуры.
Впрочем, надо признать, что современной журналистике вообще очень трудно работать в рамках реального знания. Прежде всего потому, что содержание нынешних СМИ в целом это скорее религия {неоязычество) и фольклор, чем наука. Об этом — в следующей лекции.
199
Тема, к которой я приступаю сегодня, грандиозна и обширна. В принципе, после долгих размышлений на сей счет, размышлений, основанных на постоянном соприкосновении с такими явлениями, как обман и ложь в журналистике, и феноменом веры людей в то, что говорят и пишут СМИ, несмотря на одновременную уверенность тех же людей в том, что газеты и телевидение «всё врут», после всего этого я бы считал нужным посвятить теме этой и следующей лекций отдельную книгу. Но разговор о журналистике как религии и фольклоре, на мой взгляд, сегодня слишком злободневен, чтобы ускользать в данном курсе от этой темы, пусть даже подъемной разве что для нескольких лет работы научного коллектива академической кафедры развернутого состава. Мне придется действовать одному и сразу. Да что делать?
У меня нет никакой возможности давать собственные определения религии, да и необходимости в этом нет. Всё главное о религии уже сказано, а сказанное — обобщено. В устном варианте данной лекции, я, апеллируя к соответствующим знаниям, не всегда, надо признать, основательным, бегло напоминаю студентам основные составляющие религиозного сознания и религии как таковой, разумеется, не с теологической, а с социологической точки зрения. В письменном же, то есть, по определению и традиции, более капитальном варианте курса, позволю себе, для убедительности, воспользоваться воспроизведением отрывков из обширной статьи «Религия» (автор Ф.Г. Овсиенко) из второго тома «Политической энциклопедии» под редакцией Геннадия Ра (М., 1999). Я сделал нечто вроде реферата этой ста-
200
тьи, оставив в тексте только то, что непосредственно относится к сути вопроса.
Далее, для пущей убедительности, я воспользовался совсем уж лобовым, очевидно постмодернистским приемом, и просто произвел в данном тексте некоторые замены и внес в него совсем незначительные вставки, выделив их курсивом. Например, слово «религия» всюду заменил словами «СМИ» или «медиа». Каковы остальные подмены, умный читатель легко догадается сам. Вот что у меня получилось.
«СМИ (медиа) — сфера духовной жизни индивида и общества и способ практически духовного освоения мира, специфическое отражение действительности, основывающееся на вере в существование сверхъестественного — медиареалъности. Сложность дефиниции медиа обусловлена исторической изменчивостью и разнообразием форм и проявлений медиа, их вплетенностью во все без исключения формы общественного сознания (это и определенное видение мира — мировоззрение, и нормы морали, и т. п.). В ряду философско-социологических трактовок медиа наибольшую известность получило определение, которое дал Ф. Энгельс в работе "Анти-Дюринг": "Всякие медиа являются не чем иным, как фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними и в их повседневной жизни, — отражением, в котором реальные силы принимают форму виртуальных". В рамках социологии СМИ Э. Дюркгейм охарактеризовал медиа как общественное сознание (общие нормы, ценности, верования, чувства и т. д.). В его трактовке медиа дают понимание социальной реальности в мифологической форме, пытаются перевести социальные отношения на понятный язык. Ядром медиасознания является медиавера: в сверхъестественные существа (медиагероев — политиков, олигархов, поп-звезд и пр.) и в сверхъестественные связи между процессами и явлениями, в сверхъестественные свойства реальных объектов (власти, политики, денег, самих СМИ и др.). Медиавера предполагает, во- первых, не просто наличие в сознании 201
представлений о сверхъестественном, а веру в реальное существование сверхъестественного. Во- вторых, эмоциональное отношение к сверхъестественному — медиаверующий человек не просто верит в реальность сверхъестественного, а эмоционально переживает свое отношение к последнему. В-третьих, медиавера в сверхъестественное включает убеждение в существовании особых двусторонних отношений между человеком и сверхъестественным. Наука преимущественно исходит из того, что медиавера обусловлена социумом, целым комплексом антропологических, психологических, гносеологических, социокультурных факторов. Основу медиаверы составляет совокупность общественных отношений, объективно определяющих зависимость человека от внешних — природных и социальных — условий.
