социальных гарантий: «вот вам всё, только не бунтуйте, смотрите ТВ, где вам всё растолкуют: за кого голосовать, что покупать, как отдыхать, что думать, как жить». Это — люди, живущие иллюзорным (фантомным, зомбирующим) миром ТВ, не мыслящие жизни без него и пребывающие в убеждении, что вот этот свой выбор они делают сами.
Но на самом деле этот выбор делают за них другие — меньшинство. Правда, чаще всего это меньшинство не консолидировано в единую группу, а раздроблено на команды, которые ведут друг с другом яростную борьбу за право управлять выбором большинства. Это меньшинство — те, кто читает книги, толстые негламурные журналы и газеты — не таблоиды. Меньшинство окончило университеты, работает по 10—12 часов в сутки, само собой, немало получает, но ему почти некогда тратить заработанное. И их рабочие места вовсе не гарантированы: за эти места идет жесточайшая конкуренция — конкуренция за право управления обществом, за власть. Это меньшинство пополнится когда-то и вами, дорогие читатели. То, что вы взяли в руки эту книгу Виталия Третьякова, — свидетельство того, что вы уже на этом пути. Конечно, еще никому из вас ничего не гарантировано. Еще предстоит познать очень много, совершить Поступки с большой буквы, доказать свое право действовать и участвовать в управлении миром. Но первый шаг вы уже сделали. С Богом! Успехов!
На дорожку снарядим вас определением:
32
А теперь перейдем к неприятным вопросам — вопросам, ставящим нас перед гражданским выбором — всегда нелегким.
Вопросы гражданину Третьякову
Как я уже сказал, старые СМИ, доселе занимавшиеся информированием граждан, уходят в прошлое, как уходят в прошлое марафонцы, бегущие за здоровьем, и футбольные звезды, играющие себе в удовольствие. Какое уж тут здоровье, если ставки на бегах — миллионные гонорары, да и бежать приходится, наширявшись допингом. Но ведь спорт во имя здоровья никуда не исчезает, просто он мигрирует в другие ниши, правда маргинальные.
Так и ведущие СМИ неизбежно становятся частью больших информационно-политических проектов, которые связываются в один узел тем, что мы всё еще по привычке называем пиаром. Идти против будущего бессмысленно, но имеет смысл задуматься над его вариантами. И поэтому уместно поставить ряд не технологических, а гражданских вопросов о медиакратии, манипулятивной демократии и господстве технологий управления человеческим выбором, имеющих прямое отношение к СМИ.
Пусть ведущие СМИ неизбежно оказываются частью PR-проектов, но ведь какое-то пространство для традиционных качественных СМИ сохраняется, как с победой коммерческого спорта не исчезает досуговое, в удовольствие плавание в море и дружеский теннис нормальных людей, которые в качестве допинга пробавляются бутылкой пива. Как расширить это пространство? Ответ прост: только книги, Интернет и кабельные телеканалы создают возможности свободы. Политически для России это означает, что нам необходимо срочно разрабатывать государственную программу интенсивного развития Интернета и ускорения развертывания кабельного ТВ. Слава Богу, книга у нас пока в почете.
33
Как увеличить число людей, способных на самостоятельное мышление? Я думаю, что это невозможно без кардинальных изменений в образовании. В обществе должен быть культ серьезной книги (без картинок и диалогов). Создание и поддержание такого культа должно стать одной из целей правящей элиты и правительства страны.
Для увеличения слоя людей, способных на более или менее самостоятельные решения, необходима и осознанная политика в области субкультур. Дело в том, что человек, выходящий из-под влияния массовой ТВ-культуры, неизбежно будет затянут в этот омут вновь, если он не найдет опору в группе единомышленников, противостоящих массовой культуре и возводящих для этого свои крепости — те или иные субкультуры. Индивид, если только он не гений и не сумасшедший, не может ПРОТИВОСТОЯТЬ ТОТАЛЬНОМУ ДАВЛЕНИЮ ОБЩЕСТВА. ТАКОМУ ДАВЛЕНИЮ МОЖЕТ ПЮТИВОСТОЯТЬ ТОЛЬКО СУБКУЛЬТУРА. Сообщества интеллектуалов — это как раз такие субкультуры, которые позволяют нам сохранять какую-то часть интеллектуальной свободы. Но проблема в том, что большинство субкультур, выполняющих функцию заслона перед мутным потоком господствующей массовой культуры, не более свободны, а даже более тоталитарны. Существующие ультралевые, фашистские и исламистские террористические субкультуры — самые яркие образчики, но другие субкультуры тоже имеют очень высокий уровень тоталитарного давления на личность. Среди них многочисленные новые религиозные секты, фанатские клубы, криминальные структуры. Если не заниматься целенаправленной работой по ПОДАВЛЕНИЮ ТАКИХ ТОТАЛИТАРНЫХ СУБКУЛЬТУР, ТО человек, временно выпадающий из массовой культуры, придет не к книге, а окажется добычей и жертвой тоталитарных субкультур. Со временем многие из них будут эволюционировать в сторону терроризма, поскольку в силу уязвимости современных коммуникаций проведение террористических акций будет становиться всё более легким делом и в силу тотальной публичности — быстро приносящим известность.
Еще один вопрос, и он один из основных, убегать от которого бессмысленно: а какова должна быть позиция интеллектуала в этом мире манипулятивной демократии? При этом типичный интеллектуал рассуждает примерно следующим образом:
34
• Я хорошо понимаю несправедливость этого мира скрытого управления сознанием и отдаю себе отчет, что уговорами его не исправишь: он тотален. Но я не хочу воевать против него, мне не нравится позиция «красных бригад», теоретически обоснованная Гербертом Маркузе и Теодором Адорно: бунт против этого мира, террор против его организаторов. Сейчас по этому пути пошел Бен Ладен. Посмотрим, что у него получится, но я уверен, если он выиграет эту войну с Бушем — Путиным — Блером, то мы окажемся не в мире свободы, а в мире еще большего ужаса, как это уже было в России, где суперне- справедливый режим императорской России в результате бунта обернулся ужасным большевистским подавлением свободы.
• Мне не нравится и просто ругать этот приходящий новый мир, как это делают многие левые интеллектуалы в Европе: брюзжание — это хороший психологический выход, но негодная жизненная стратегия.
• Мне не по душе выход аутизма — забыться в мире крестьянской или мещанской жизни, довольствуясь тем минимумом, который современный мир дает любому человеку. Даже если тунеядцу будут платить в России столько же, сколько платят ему сейчас в США, мне это всё равно не понравится, — быть может, виной тому мои неудовлетворенные амбиции. Просто читать книги, смотреть на закат, пить пиво и размышлять, как советовал Василий Розанов, — не прельщает.
• Не согласен я и стать яппи — упиваться возможностью делать карьеру и деньги, не обращая внимания ни на что. Не по душе мне быть даже очень высокооплачиваемым винтиком в этой машине, если я остаюсь просто винтиком. Не то гордость не позволяет, не то совесть, не то еще что.
Так что же делать, если все мы вынуждены зарабатывать деньги, участвуя в этих, столь двусмысленных подчас с точки зрения общественного блага, больших манипулятивных проектах, далеко не все из которых имеют только позитивные цели? Возможен и такой
35
выбор — жить двумя или даже тремя жизнями. В одной — делать карьеру в этом мире больших PR- проектов, наращивать объем ресурсов самого разного толка, в другой — трудиться на благо гражданского
