не хотят, а часто и не умеют быть объективными. Или, как принято выражаться, журналисты тоже люди. Это понятно — и не стоит делать из этого вселенскую проблему. Проблема возникает тогда, когда журналисты не осознают того, что они тоже люди, в тот момент, когда пишут свои статьи.
Я бы дал простой совет, отталкиваясь от уже сформулированного ранее правила, суть которого: не берите интервью у того, кого любите, и того, кого ненавидите. К статье это правило не относится.
Нельзя посылать антикоммуниста брать интервью у лидера КПРФ. Ничего нового и интересного (если не считать новым конфликт между всяким измом и его анти, а интересным — склоку) мы не получим. Но можно и даже нужно логикой антикоммунизма анализировать коммунизм (и наоборот, разумеется) в СМИ. Это, правда, относится к концептуальным, экспертным статьям и, естественно, в том случае, если рядом будут изложены позиции коммунистов (или антикоммунистов) в оригинале. Журналист конечно же должен руководствоваться не партийной логикой, а чем-то более спокойным.
А совет, я о нем не забыл, таков:
Почти невозможно, даже зная материал, интересно проанализировать то, что тебя не волнует, то есть не привлекает или не пугает.
350
Честно предупреждайте. Например, так: «Я не являюсь сторонником демократии и ниже буду критиковать "демократические реформы" исходя из этой своей позиции». Но
В публицистической статье, как я уже не раз говорил, автор добивается убеждения аудитории в правильности своих взглядов и оценок с помощью эмоций, излагаемых в определенной литературной форме. Она, эта форма, фактически является вторым содержанием публицистической статьи.
Аналог публицистической статьи — устаревший литературный жанр проповедь. Основной аргумент проповеди (равно публицистики): я верую и вы веруйте вместе со мной! Где — в современном мире — лучшее место для проповеди? Правильно, на телевидении, ибо оно собирает самую большую аудиторию. А публицистика никогда, кроме любовных писем, не творится для одного читателя или слушателя. Ей нужна масса. Помимо телевидения масса собирается на площадях; в более или менее организованном виде это называется митинг. Публицистика — митинговый жанр.
Участников митинга много, тысячи, иногда десятки тысяч, а ораторов, тем более тех, кого масса слушает, затаив дыхание, а потом, взрываясь аплодисментами, кричит: «Веди нас!» — мало, единицы, избранные. Это те, кто обладает способностью производить (писать, произносить, что не одно и то же: один — прекрасный публицист-писатель, другой — публицист-оратор) стилистические полновесные, яркие тексты. «Долой демократов!» — это не более чем сухой лозунг. «Долой дерьмократов!» — вот это публицистика.
Я уже говорил, что самым ярким журналистом-публицистом в наших сегодняшних СМИ является писатель Александр Проханов из газеты «Завтра» (кстати, как публицист-оратор он до-
351
вольно слаб). Можно отдельно, если бы это было темой моего курса, разбирать все его публицистические приемы начиная от «бледных спирохет демократии» и кончая такими, которые я даже не рискну воспроизводить, несмотря на всё их остроумие, при дамах. Во всяком случае всех, кто интересуется публицистикой как жанром и стилем одновременно, я настоятельно отсылаю к прохановским передовицам в газете «Завтра».
Приверженцам иных взглядов я могу поставить в пример Валерию Новодворскую, представляющую либеральное (скорее даже либертианское) крыло русской журналистики.
И конечно же, не могу не посоветовать тем, кто всерьез интересуется публицистикой и чувствует в себе сей дар, обратиться к текстам Владимира Ленина (который, кстати, и называл себя чаще всего публицистом). Кто бы и что бы не говорил о Ленине сегодня, этот выдающийся политик и журналист не был только публицистом в журналистике, аналитическое начало в его творчестве было и мощным, и ярким, и плодотворным. Но публицистом он был выдающимся. Почитайте хотя бы несколько страниц из достаточно большой его работы «Пролетарская революция и ренегат Каутский», чтобы и согласиться с этим, и научиться собственно публицистическому стилю и публицистическим приемам в журналистике.
Публицистика очень эффектна и еще более эффективна, но к журналистике в первородном ее смысле имеет малое отношение. Крайне субъективная, публицистика слишком напоминает пропаганду. Хотя отправление такой функции современной журналистики как управление аудиторией, населением, избирателями происходит сегодня в основном как раз с помощью публицистики, но сильно модернизированной, объективизированной, онаученной. Я же сейчас веду речь о публицистике в чистом виде,
публицистике, которая не прикрывается объективизмом, научностью, наукообразием. О публицистике прохановского типа. Ее — мало. Всхлипов, эмоций, бездоказательности (что еще не есть публицистика)
— много, в том числе и в якобы аналитических статьях. Самой публицистики — крохи.
Очевидно ярчайшим публицистом был Сергей Доренко периода 1997—1999 годов в своей «Авторской программе». Он прямо, хотя и с помощью не всем понятных эвфемизмов, заявлял
352
свою публицистическую ангажированность. Примерно такими словами: я наблюдаю за политиками как за какими-нибудь насекомыми. Конечно же это абсолютно не аналитический подход, даже с точки зрения социал-дарвинизма. Тем более что одних насекомых Доренко любил больше, а других — гораздо меньше. А некоторых и ненавидел (в своих передачах).
Но вот что интересно и поучительно. Практически весь 1999 год, о чем я уже рассказывал, шла конкурентная борьба за влияние на аудиторию, на избирателей между двумя квазипартиями — ОРТ и НТВ. У обеих квазипартий были, помимо идеологов и кандидатов на президентский пост, главные рупоры. У ОРТ — Сергей Доренко, у НТВ — Евгений Киселев.
Последний, как бы к нему ни относиться, вошел в историю русской журналистики тем, что создал первую и до сих пор лучшую (если иметь в виду золотые годы этой программы — 1995— 1998-й) аналитическую программу на телевидении России. Мало кто слышал выступления Евгения Киселева вне его программы, особенно в кругу политологов, и многие на основании этого склонны считать его собственные аналитические способности весьма ограниченными. Однако факт остается фактом. Как журналист Евгений Киселев — это «Итоги». А «Итоги» означенного периода — безусловно аналитическая программа и безусловно до сих пор не превзойденный никем на нашем ТВ (возможно, и не на нашем) образец журналистской телеаналитики. И что же мы увидели в 1999 году? Под влиянием партийной ангажированности Евгений Киселев в соревновании с Сергеем Доренко, точнее не с ним лично, а с его квазипартией, собственными руками низвел свои «Итоги» до уровня такой же публицистической, но менее яркой и менее талантливой, программы, как и энтомологическая «Авторская программа» Сергея Доренко. И проиграл. Вчистую.
А ведь известность была не меньшая, чем у Доренко. Авторитет в журналистских и политических кругах — даже больше. Но, отказавшись от своего аналитического в пользу более эффективного, но чужого публицистического оружия, Киселев (вместе со своей партией, но меня интересует сейчас именно журналист) проиграл, утеряв, кстати, значительную часть своего журналистского авторитета.
353
В данном случае я говорю это для того, чтобы каждый подумал — стоит ли ему в журналистике менять роли или, если хотите — маски. А кроме того, пожалуй, это довольно логичный переход к теме следующей лекции — игра как новый жанр журналистики. Ибо после исчезновения классических киселевских «Итогов» публицистика (в смеси с пропагандой) окончательно возобладала на российском телевидении,
