— брат Публия Элия, виднейшего наряду с Цецилием Метеллом и Гаем Сервилием деятеля партии Сципиона — Гай Корнелий Цетег и Квинт Минуций Руф. Сципион пока несколько придерживал ближайших родственников, с одной стороны, стараясь скорее рассчитаться по чувству долга с менее близкими людьми, а с другой — не желая давать повода для сплетен злым языкам; но, утешая их, заявлял, что они свое еще возьмут.
Большие возможности для поощрения видных нобилей и выдвижения молодежи предоставлялись участием в работе аграрных комиссий по выведению колоний и наделению землей ветеранов. Поскольку эта деятельность проводилась по инициативе Сципиона и под его руководством, он добился почетных постов для главных представителей своего окружения: Квинта Цецилия Метелла, Публия Элия Пета, Гая Сервилия Гемина и его брата Марка, Гнея Корнелия Лентула и Гнея Октавия, отблагодарив их тем самым за поддержку, оказанную ему на последнем этапе войны, а также дал простор проявить себя перспективной молодежи, зачислив в состав комиссий Тита Квинкция Фламинина, Публия Корнелия Сципиона Назику, Квинта Минуция Терма, Тиберия Семпрония Лонга, Луция Эмилия, брата своей жены, Луция Корнелия Мерулу, Квинта Элия Туберона, и братьев Гостилиев Катонов.
В безопасных количествах Сципион допускал к магистратурам представителей издавна враждебных родов, особенно если те выказывали лояльность к нему лично или к его политике. Поэтому, например, среди преторов были Луций Фурий Пурпуреон, Луций Валерий Флакк, Квинт Фабий Бутеон — брат посла Сципиона в Карфаген.
Вообще же, магистратские списки пестрели новыми фамилиями, что радовало народ, опасавшийся, как бы десяток выдающихся людей, прославившихся в войну, не монополизировал власть. Но теперь казалось, что государство выздоровело, не нуждается более в экстраординарных мерах и возвращается к привычному, законному порядку управления. За это граждане были благодарны Сципиону, ибо он более, чем кто-либо, имел возможность получить повторное консульство.
4
Итак, Сципион не стремился догнать Фабия Максима и Клавдия Марцелла по количеству исполняемых консульств как ввиду староримской добропорядочности и скромности, так и из-за особого рода гордости, в силу которой он считал, что ему стоит браться за рулевые весла государства только в бурю, тогда, когда никто более не способен удержать их в руках, но никак не пристало делать это в спокойное время. Однако существовала еще одна не взятая им служебная вершина — цензура, магистратура своеобразная и в некотором роде высшая в Республике. Ему казалось вполне естественным после длительного руководства внешнеполитическими и военными делами государства заняться внутренними вопросами жизнедеятельности Рима, для чего предоставлялся широкий простор именно должностью цензора. Поэтому, когда подошел срок избрания двух блюстителей нравов общества, это было спустя год после завершения войны с Карфагеном, Сципион выставил свою кандидатуру.
К удивлению простых граждан у великого человека объявилось очень много соперников, хотя всем представлялось очевидным, что, кроме него, может попасть на этот пост лишь один соискатель, причем плебейского рода и как раз тот, кому отдаст предпочтение сам Сципион. Неискушенным умам казалось странным стремление нобилей ввязываться в бесперспективную борьбу и прилюдно обрекать себя на провал. Дело же объяснялось тем, что в данном случае отвергнутые конкуренты должны были запомниться народу не в качестве неудачников, поскольку проиграть Сципиону не считалось зазорным, а как смельчаки, отважившиеся состязаться с самим Публием Африканским. Таким образом ловкие политики набирали очки даже на поражениях.
Победили на выборах, проходивших под руководством консула Луция Корнелия Лентула, Публий Корнелий Сципион Африканский и Публий Элий Пет, которого Сципион поддержал своим авторитетом.
Главной обязанностью цензоров было проведение ценза — переписи граждан с установлением их экономического уровня, оценкой нравственного облика и последующей классификацией всего полноправного населения Республики по различным социальным разрядам на основе собранных данных. Эта процедура осуществлялась один раз в пять лет и по ее результатам проводились налогообложение и призыв в армию. По распоряжению цензоров все самостоятельные римские граждане от сенаторов до крестьян и нищих, от коренных жителей столицы до уроженцев самых отдаленных колоний являлись в храм Сатурна у подножия Капитолия или в общественное здание на Марсовом поле, где сообщали цензорам либо их чиновникам требуемые сведения о себе. Данные о малолетних и прочих зависимых членах общины приводились отцами семейств. Вся необходимая информация давалась людьми под клятвой, каковой было достаточно для государства, так как свою честь римляне ценили больше, чем монеты, которые могли бы выручить при недоплате налогов. Впрочем, вздумай граждане прибегать ко лжи, государство все равно взяло бы свое, только тогда вместо доверия и достоинства в обществе царили бы слежка и насилие.
Война внесла существенные изменения в структуру населения. Очень много мелких и средних хозяйств разрушилось, зато возросли состояния значительной категории всадников, занимавшихся предпринимательством, чрезвычайно разбогатели благодаря военной добыче некоторые сенаторы. Поэтому состав триб нуждался в значительной корректировке, и работы у цензоров было много. А что касалось высших слоев общества, то Сципион и его коллега должны были обсудить персонально каждого из нескольких тысяч членов всаднического разряда и, конечно же, всесторонне разобрать образ жизни всех сенаторов, чтобы установить соответствие не только их материального положения, но и личных качеств занимаемому высокому положению в государстве. Оценивая человека, римляне в первую очередь рассматривали его моральные качества и уже потом уделяли внимание профессиональным талантам и навыкам. Умение можно приобрести — считали они — но величие души должно присутствовать изначально. Талантливый полководец может нанести вред Отечеству, если он нечестен или несдержан в своих страстях, а неопытный юноша способен совершить подвиг, если он — патриот. Поэтому частная жизнь первых людей Республики интересовала граждан не меньше, чем их ратные и политические достижения. Тому сенатору, который обидел жену, унизил сына или оскорбил прохожего на форуме, римляне никак не могли доверить власть над собою.
Все цензоры заново составляли список сената и имели право исключить из него любого человека, уличенного в недостойном римлянина поступке, или вынести кому-либо порицание, не имеющее юридических последствий, но позорящее виновного в глазах соотечественников. Точно так же они делали смотр и сословию всадников, располагая возможностью разжаловать недостойного в низший класс или отобрать у кого-то казенного коня в знак бесчестия.
Решение цензоров получало силу закона, когда оно являлось общим для обоих магистратов. По принципиальным вопросам у Сципиона и Элия было полное единомыслие, но при оценке того или иного человека между ними порою возникали споры. При гигантском объеме работы, их дискуссии длились целыми днями, а иногда внедрялись глубоко в ночь, но в неофициальной, домашней обстановке как продолжение дружеских послеобеденных бесед. Коллегам уже стало казаться, что они никогда не достигнут полного согласия по многотысячному перечню граждан, когда Сципиона вдруг осенила идея, которая в следующий миг обоим представилась вполне естественной и, более того, единственно верной и справедливой, чем сразу устранила все противоречия. Особых прегрешений за сенаторами и всадниками за период со времени предыдущего ценза не числилось, поэтому Публий Сципион и Публий Элий решили пренебречь мелочами, списав их на издержки войны, и не портить репутацию народа-победителя какими- либо придирками и замечаниями. Рим победил, и добился успеха во многом благодаря сплоченности и высоконравственности подавляющего большинства граждан. Лучшего морального состояния общества невозможно было и желать, а значит, цензорские записи должны запечатлеть это качество без искажений и донести до потомков чистоту нравственной атмосферы славного периода истории. Осознав это, цензоры не предприняли никаких санкций ни против сенаторов, ни против всадников, конечно же, за исключением осужденных за махинации и уже понесших наказание.
При переоформлении списка сената, в котором имена его членов располагались в порядке, соответствующем заслугам, авторитету и влиянию, Элий Пет на первое место поставил своего коллегу, который не пытался возражать против справедливого решения, дабы не впадать в лицемерное позерство, и
