Рядом с церковью, в парковой зоне, лежит вертолет. При падении он развалился надвое и загорелся - теперь передняя часть с выбитыми иллюминаторами и огрызком винта походит на обугленный череп пришельца. Парк находится в низине – вертолет упал на широкий бетонный каскад и уже по нему съехал вниз. На лестнице виднеется неглубокая борозда – машина развалилась только у самого подножия, хвостом зацепившись за каменный бордюр.
- Вряд ли кто-то уцелел, - отвечает Андрей и возвращается взглядом к узким дорожкам парка. Ветер меняется, и тяжелая дымная гарь снова оседает на землю, превращая сквер в непроходимый лабиринт.
- Нужно поторапливаться, - говорит он, - скоро стемнеет.
- До заката еще далеко, - Химик тычет в небо пальцем в резиновой перчатке, - солнце только в зените.
Все, кроме Андрея, поднимают головы и видят, что тусклый шар солнца, действительно, светит над ними сквозь мутный кисель дымной поволоки.
- От солнца в этом городе уже мало что зависит. Стим, скажи Кислинке, пускай останется с Захаром. Пусть найдут место для ночлега и следят за площадью, как вернемся – зажжем сигнальный огонь и будем ждать того же от них. Скажи, что мы их обязательно найдем.
- Андрей, ты точно этого хочешь? Пойти за ним? – спрашивает Стим. - Он бы не пошел за нами…
- Он знает город. Вытащим его, и он нам поможет.
- У нас есть карты…
- Всего лишь бумага. Без Краба мне не найти отца.
- Ты в этом уверен?
Андрей кивает и Стим отходит к Захару с Кислинкой. Говорит с ними и возвращается обратно.
- Сказал? – спрашивает Андрей.
- Ага.
- И как они?
Стим пожимает плечами.
- А что остается? У Захара с ногой совсем плохо. По-хорошему ему бы в больницу.
Андрей задумчиво кивает и смотрит пустым взглядом на черную громадину Ковчега, нависшую над округой, точно скала.
- Андрей? – переспрашивает Стим. – Ты слышишь – с Захаром беда.
- Слышу, - Андрей глядит на друга печальным взглядом. - Я не могу вернуться, Стас. Я не могу ему помочь.
- Ты…что ты несешь?! Мы можем проводить их с Кислинкой до лодок и отправить на другой берег…
- Черт возьми, как ты не понимаешь!? – взрывается Андрей. – Времени почти не осталось! Если хотят, могут уходить вдвоем!
- Они не хотят! – кричит в ответ Стим и указывает на Захара с Кислинкой, сидящих на куске бетона. - Разве ты не знаешь их?! Скажу, если забыл - они пойдут за тобой до самого конца! Но, спасая твоего отца, мы не можем жертвовать друзьями, очнись!
Андрей молчит, стиснув челюсти, а потом кивает.
- Ты прав. Уходите сейчас.
Стим качает головой.
- Уйдем вместе. Вытащим этого говнюка и вернемся к лодкам. Если твой отец сумел выжить здесь, то за пару дней ничего не изменится. Согласен?
- Да, да, пожалуй… - отвечает Андрей. – Тогда нужно поторопиться.
Он опускает противогаз и сквозь поцарапанную маску видит, как это делают остальные.
- Вперед.
27
Вы будете слепы, немы и глухи.
Так во времена армейской юности Андрея напутствовал молодых срочников командир взвода. Им предстоял марш-бросок в химзащите через задымленную лесополосу, и у многих уже тогда дрожали коленки и открывались понос и рвота. Советский противогаз был уродливым и неудобным – надевая его, солдат начисто лишался осязательных чувств, получая взамен лишь возможность дышать. Венец творения совковых дизайнеров был сродни кирзовым сапогам, но, лишь примерив его на себя, Андрей в полной мере ощутил откровенность комвзвода. И вот сейчас, спустя годы, слова из прошлого снова звучат в его голове. Друзья спускаются по лестнице, держа Калашниковы наготове, а внизу их ждет плотный, сгустившийся туман. И когда они ступают в него, он оказывается им по пояс. Они обходят остов вертолета, торчащий из смога черным рифом, и Химик, желая удовлетворить любопытство, заглядывает внутрь. В сгоревшем кресле пилота, закинув голову вверх, сидит обугленный до черноты труп. Огонь сотворил из тела мумию, приварив к стальному каркасу кресла. Другой труп, разорванный надвое, лежит в глубине салона, в хаосе обломков и разбросанных вещей. Безжалостный огонь не пощадил и его – превратил в уголь.
Надеюсь, они погибли при падении, - думает Химик и машинально осеняет себя крестом, дотрагиваясь пальцами в перчатках до маски противогаза.
Его надежды напрасны и запоздалы – когда вертолет упал, выжили все, кто был на его борту. Но выбраться из горящей, покореженной машины удалось не каждому. И те, кому посчастливилось избежать смерти, еще долго слышали крики горящих заживо людей.
