едем с ними?
- Да, так будет лучше.
- Скоро стемнеет.
- Я знаю, Стас. Но это мало что меняет.
- По крайней мере, тут мы можем ориентироваться…
- Краб сказал, что даст наводку на те места, где могут быть люди…понимаешь? Если мы не поедем, то даже не будем знать, откуда начинать…
Стим фыркает.
- А разве мы не просчитывали эти варианты? Сидели по ночам и изучали этот долбанный город! Разве нет?
- Все поменялось, как только мы оказались здесь. Все стало по-другому, - шепчет Андрей, а потом, как ни в чем не бывало, хлопает Стима по плечу. – Зови остальных, мы отъезжаем через минуту.
24
Внутри Газели пыльно и затхло. И до сих пор пахнет бензином. Андрей садится на боковое кресло, рядом с Кислинкой, и принимается изучать выцветшие наклейки, налепленные под самым потолком.
«Напитки – с бутылками, семечки – с кожурой» «Тихони едут до конечной» «Видимость ноль, иду по приборам»
В другой жизни это казалось смешным. А здесь приобретает смысл.
Андрей отворачивается и прислоняется лбом к теплому стеклу.
Сейчас мы не в силах здесь оставаться, - проскальзывает в его усталом мозгу мысль. – Но пройдет время, и мы не захотим уходить. Это путешествие изменит нас навсегда.
Газель медленно выруливает со двора на главную дорогу, и постепенно набирает ход. Водитель включает фары, и серая пелена вспыхивает искрящимся светом, будто новогодний снегопад - бенгальскими огнями. Грузовой ЗИЛ, скрипя рессорами, ползет чуть впереди, так близко, что виден его номерной знак, намалеванный на борту белой краской. А по обочинам дороги, будто скалы, высятся сваленные в кучу покореженные машины. Мощные отвалы прошедших здесь грейдеров, поработали на славу, превратив дорогие иномарки в кучу исковерканного железа.
- Передаем за проезд, - смеется Краб с переднего сидения. Он оборачивается, протягивая руку в салон и в это время в Газель со всего маху влетает морда полицейского УАЗа. Окна микроавтобуса от удара прогибаются внутрь и взрываются фонтаном острых брызг. Лицо водителя смывает красной волной, и Газель уходит в занос. Обе машины, сцепившись, точно боевые псы, кружатся по дороге, оставляя за собой черные полосы сгоревших шин. Людей внутри сметает на пол, сбивая в кричащую кучу малу, похожую на уродливого паука с множеством лап и глаз. Андрей держится изо всех сил за поручень, но инерция удара настолько велика, что выкручивает ему кисти и он с криком отлетает на пол, под забрызганные кровью сиденья.
ГАЗЕЛЬ со скрипом останавливается поперек дороги, и почти сразу же ее наискось прошивает автоматная очередь.
Андрей лежит под креслами, забрызганный чужой кровью и пытается снять с груди автомат.
- Чертова…херня!
Он узнает голос Кислинки и видит, как тот пытается выбраться из-под завала человеческих тел.
- Не вставай, - шепчет ему Андрей и срывает, наконец, Калашников с груди.
- Надо уходить, - отвечает Кислинка.
- Кто стрелял?! – орет пришедший в себя Краб и выставляет пистолет в разбитое окно. Трясущейся, обвитой кровавыми ручейками рукой, он целится в лобовик УАЗа и спускает курок. Пули дырявят стекло, и оно со звоном разлетается вдребезги. – Гребаные суки! Чертовы гребаные суки!
На улице, где-то в тумане, под треск автоматных очередей и хлопки пистолетных дул, зарождается перестрелка, и запах пороха вползает в разбитые окна Газели.
- Давайте в окно, - говорит Андрей. Теперь он видит всех своих друзей живыми и здоровыми, и это вселяет в него уверенность. – Быстро, быстро…
Один за другим они покидают салон и сползают с дороги, укрывшись за грудой покореженных машин.
25
Андрей выглядывает из-за крыши покалеченной «Тойоты», и видит, как в одно мгновение, человеческая фигура исчезает в яркой вспышке света. Только что человек стоял посреди дороги и что-то кричал, держа в руках тонкое ружье огнемета, а через миг оранжевое пламя смыло его с лица земли.
- Твою мать!
Андрей пригибается за секунду до ударной волны и слышит, как со звоном бьются об машину разлетевшиеся по сторонам осколки. Взрыв встряхивает застоявшийся воздух, будто старый ковер, и повсюду на несколько минут становится бело от бетонной пыли. Андрей снова выглядывает из-за укрытия, но видит только, как белая округа мерцает яркими вспышками перестрелки. Он снова пригибается и оглядывается по сторонам.
- Никто не ранен? – спрашивает он у друзей.
- Нет, вроде бы, Кислинка, ты как? – говорит Стим.
- Руки-ноги целы, - отвечает тот, стряхивая с бровей белую пыль.
- Значит в порядке, - кивает Андрей.
