Он оборачивается, продолжая сильно прижимать незнакомца к стене.
- Там какая-то девочка, - растерянно отвечает Стим. – И она, кажется, идет сюда.
- Она ищет его, - снова шепчет мужчина. – Ева ищет своего первенца.
- Химик! – командует Андрей. – Не спускай с него глаз.
- Да, да…- шепчет тот, протирая запотевшую маску противогаза. – Господи Боже мой, он сказал Ева… вы слышали, как он это сказал?
А человек и не пытается сбежать – сползает по стене на пол, продолжая причитать.
Андрей подходит к окну и заглядывает в узкую щель между пыльными планками жалюзи. По дороге, мимо припаркованных машин, мягкой поступью шагает девочка. С распущенными волосами, в курточке и короткой джинсовой юбке. На вид ей не больше 15-ти лет. Ее худенькая фигурка на фоне пустоты и увядания, кажется призрачной и слабой, словно надежда на угасающий свет. За разметавшимися по ветру волосами, Андрей не может разглядеть ее лица. Только бледную, фарфоровую кожу и красную полоску следов, которую она оставляет за собой босыми ногами.
- Ребенок? – спрашивает Стим. – Какого черта здесь творится?
- Тсс, - Андрей подносит палец к губам. – Ни слова.
Но девочка уже слышит их, и вскидывает тонкую ручку вверх, вздымая асфальт впереди себя кусками. С треском и грохотом поднимаются черные пласты, и широкая трещина, змеей вьется по дороге, стремительно приближаясь к магазину, в котором прячутся люди.
- Черт, черт, черт! Мать твою! Скорее отсюда! – кричит Стим, срываясь с места. Он хватает Химика за шкварник и волочет к выходу. А трещина уже рассекает магазин пополам, сотрясая стены и осыпая оставшуюся команду пылью и кусками бетона.
- Андрей! Скорее! Оставь его! – кричит Стим, вышибая перекосившуюся дверь ногами.
- Это Ева! – кричит обезумевший мужчина. – Она пришла! Это Ева!
31
Краб не видит, как из асфальта, точно шипящие змеи, вырываются металлические рельсы трамвайных путей. Как бетонные бордюры и тротуары, выдавливая из-под себя струи пыли, вздымаются вверх и отлетают в стороны, обрушиваясь на припаркованные машины. Не видит он и того, как среди творящегося хаоса, в самом эпицентре разбушевавшейся смерча, мягко, оставляя за собой окровавленный след, шагает хрупкая, юная девушка. Краб не видит, как она вскидывает руки и как асфальт впереди, от этих взмахов идет трещинами, лопается, и куски его поднимаются кверху, будто грязные льдины весеннего ледохода. Краб видит только, как здание, из окон которого в них недавно стреляли, вдруг дрожит и с протяжным стоном прогибается внутрь. Как его твердые стены разрезает кривая трещина и как сыплются на дорогу каменная крошка, оконные стекла и куски балконов.
- Какого?.. – шепчет Краб, отступая назад, и в это время одна из пластиковых дверей здания распахивается, и из нее выскакивают Стим вместе Химиком. Они что-то кричат, и через мгновение из покосившегося дверного проема, следом за ними, выбегает Андрей. Он машет руками, показывая Крабу, чтобы тот бежал прочь от здания и в эту секунду строение не выдерживает и складывается пополам. С оглушительным грохотом и скрежетом железобетона, здание обрушивается вниз, поднимая в воздух облака тяжелой, белой пыли.
Всего секунду Краб видит в белесой пелене тонкую человеческую фигурку, а потом разворачивается и бежит вместе с остальными, перепрыгивая через ограждения аллей, выкорчеванные лавки и горы строительного мусора.
- Что там было? – запыхавшись, спрашивает Краб. – Я кого-то видел…С той стороны дома.
- Полагаю, - отвечает сквозь тяжелое дыхание Андрей, - это была она. Ева.
- Ева? – переспрашивает Краб и оборачивается, в надежде еще раз увидеть ее очертания в дыму. Но не видит ничего, дальше собственного носа. – Это сделала она?
- Она, даже не сомневайся, - отвечает Стим.
Мне кажется, - думает Краб, - я видел ее глаза. Видел, как она смотрела на меня. Такой ненависти я еще не встречал.
- Сколько же силы в этой девчонке? – пораженно задает вопрос Химик.
Или сколько ненависти? – про себя говорит Краб. – Именно она делает ее сильней.
- Не дай Бог, - говорит Андрей, - нам еще раз с ней повстречаться…
32
Постарел, - думает Андрей, разглядывая своего отца. Они сидят у костра, под сводом уцелевшего моста, прогнувшего бетонное тело над трассой, убегающей к реке. Даже здесь слышно, как плещутся о закостенелый берег зараженные волны Оби.
Андрей запомнил отца совсем другим – сильным и уверенным в себе человеком, с выбритым до синевы лицом и стрижкой ежиком. Теперь же перед ним сидит старик, худой, как черт, с клочками седой щетины на морщинистом лице, и выгоревшей на солнце лысиной.
- Я всем говорил, что ты придешь, - говорит Андрею отец, утирая слезящиеся глаза. – Что найдешь меня.
- Да, да, - соглашается Андрей, не в силах вынести старческих слез. – Я вытащу тебя отсюда, пап.
- Сколько их здесь? – спрашивает Стим, оглядывая другие костры, разбросанные в темноте, словно горсть искрящегося бисера. Около каждого сидят темные фигуры людей, похожие на каменные идолы. – Двадцать? Тридцать? Пятьдесят? Неужели их всех просто…забыли?
- Думаю, - шепчет Химик, - это далеко не все, кто остался…
Они со Стимом в молчании смотрят на играющих у дороги детей, и думают о том, как все эти люди, не
