— А ощущалось нормально? — бесстрастно спросила она. О блокираторе памяти она знала только по рекламным брошюрам, потому и относилась к нему как к работе. — Никакой несвязности, смятения не было, типа амнезии?
— Нет. Точно чистая дырка в памяти. Никаких лохмотьев. У этого фильмы было три сиквела и один римейк. Если бы я помнил хоть один их них, иллюзия бы лопнула, но она не лопнула. — Эл хмыкнул: у него до сих пор немного кружилась голова. — Эти ученые действительно что?то откопали.
Он сунул на полку коробку батончиков, которые она ему передала.
— Люси, я знаю, что завтра вечером тебе не нужно выходить, но не мог бы я попросить тебя поменяться со мной?
Люси оглядела его с ног до головы:
— Что — действительно так забирает? — На лице ее мелькнула усмешка.
Эл покраснел.
— Ну, если тебе неудобно…
— Сделаю. Наслаждайся. — Она вытащила коробку пакетов для попкорна. — Так что у нас следующим номером в программе?
— Я пока не знаю. Хотя эта схема основана на премьерах. Наверное, стоит выбрать что?нибудь свеженькое. — Он щелкнул пальцами. — Знаю. «Война отражений».
Дэйв Келлер подошел к космическому кораблю. В разодранной серебристой поверхности корпуса криво отразился его скафандр. Астронавт забрался внутрь через пролом под обзорным иллюминатором мостика; в одной руке у него плясал фонарик, другая сжимала оружие. За ним по пятам шел Джей Баклин, но камера неотступно следовала за Келлером.
Пока кино было ничего так себе: хорошо сработанное космическое мыло. На Землю, только что освоившую полеты к звездам, спустились захватчики, явно намереваясь вытеснить землян из космоса и загнать домой. Их корабли с зеркальными корпусами были почти неуязвимы. Оккупанты никогда не показывались, и даже их спасательные шлюпки сами взрывались в облаках пара.
Этот разведывательный корабль был первым — на него главные герои наткнулись после яростной битвы за Луну. Оба они могли оказаться в ловушке замедленного самоуничтожения, но все равно посадили свои боевые машины и вышли на разведку. Они были готовы к чему?то ужасному — но оказались готовы явно недостаточно.
Пилота нашел, разумеется, Келлер. У Осмента как раз было идеальное лицо для такой роли — резкие черты, затравленный взгляд. Внешность свою он использовал на все сто, когда его герой смотрел на мертвого пилота — на его заледеневшее, искаженное, но бесспорно человеческое лицо, отразившееся в забрале его шлема.
Быстрый темп фильма стал просто лихорадочным. Герои забирают потерпевший крушение корабль пришельцев на Землю, оппозиция побеждена. Ученые не покладая рук трудятся, чтобы отыскать портал в параллельную вселенную и понять, наконец, почему зеркальные братья землян решили напасть на них. Джей Баклин в исполнении Ллойда — до мозга костей герой — летит на испытательной модели корабля, ставшей первым лазом землян в зазеркалье.
Перед ним открывается это чарующее зрелище: в небесах висят две Земли — одна его собственная, нетронутая, другая — искромсанная и опустошенная, половина Северной Америки покрыта кратерами разрывов.
И вот начинается миссия Келлера на другой Земле. От зеркального Баклина, такого же исшрамленного, как и его планета, он узнает о причине войны. Зеркальные земляне вышли в космос, но их обнаружили и уничтожили бешеные ксенофобы с Дозтака. Под угрозой полного уничтожения их привязали к родной планете. Поэтому зеркальные люди через всю вселенную дотянулись до самих себя, чтобы спасти их от гнева Дозтака. Они несли боль для того, чтобы избавить землян от еще большей боли.
Дьявольская сделка — и Дэвид Келлер поймал себя на том, что омерзительно сочувствует своим врагам.
Эл досмотрел фильм до конца и потом сидел еще несколько минут в раздумьях. «Психо» удивил его потрясениями и неожиданными поворотами сюжета, своим виртуозным ужасом. «Война отражений» изумила нежданной глубиной и нравственными проблемами, выходившими из привычной колеи жанровой траектории. Эл задался вопросом — а не лучше ли это дерзкое кино вчерашнего?
С такой мыслью он подошел к машине в углу, надел на голову сеточку, вставил чип памяти и запустил реставрационную программу. Подобно водопаду стеклянных осколков, что подскакивает и складывается в целое стекло, память вернулась к нему.
Он вспомнил всю эту навязшую в зубах пропагандистскую кампанию, не оставившую фильму ни одного секрета, а затем и вовсе преуменьшившую их, чтобы только возвысить спецэффекты. Сцену откровения на Луне разобрали по косточкам, чтобы только показать, что мотив отражений заимствован из одной старой картины Осмента. И даже афиша — Эл полез под подушку за коробкой от диска: на ней было то же самое изображение планет–близнецов, что и на плакате, причем покрытую кратерами и изъеденную червоточинами окружал слабый нимб сияния.
Болваны. Такое кино испортили. Превратили то, что приносило удовлетворение на всех уровнях, в еще одну попкорновую жвачку: такому фильму наверняка навредят — навредят! — похвалы высоколобых критиков. Да, сборы хороши настолько, что фильм заслуживает по крайней мере одного продолжения, и да — студия испортит и его тоже.
Эла все это озадачило и разочаровало, когда память вернулась. Теперь же он впал в ярость и едва мог сдержать себя, чтобы не грохнуть кулаком по машине. Их самые худшие враги — действительно они сами. И приборчик им нужен для того, чтобы спасти себя.
Он успокоился, сделав несколько глубоких вдохов, пока водил пальцем по одному ребру темного корпуса. Джиму Родерику можно позвонить хоть сейчас — он уже все решил. Но зачем же отдавать машинку?
Элен сначала не поняла Эла, когда в тот же вечер он пригласил ее на «Вечер в опере». Как только он объяснил, она согласилась — однако воспользоваться блокиратором памяти отказалась наотрез. Эл не настаивал: пусть будет хоть объективным свидетелем и сама поймет, как это безобидно.
Вот братья Маркс оказались на круизном судне, и Граучо скандализует Маргарет Дюмон, расположившись у нее в каюте как у себя дома. В конце концов, он соглашается выйти — ценой вырванного из нее обещания, что через десять минут она придет в каюту к нему.
— Потому что если вас не будет там через десять минут, я вернусь сюда через одиннадцать. В скрипучих ботинках.
Эл поперхнулся от смеха. Довольно рискованная реплика — особенно сразу после введения «кодекса Хейса»[1] Должно быть, тогда намека просто не поняли.
Вот Граучо доходит до своей каюты… Тут Эл заметил, что Элен едва сдерживается от хохота.
— Да он вовсе не так смешно ходит, — прошептал он.
— Не в этом дело. Просто… — Она взмахнула рукой в сторону экрана. — Неужели ты действительно ничего не помнишь?
— Нет. А что сейчас будет?
— Не–а, — ответила жена. — Не скажу. — И замкнула губы на воображаемую молнию, вновь повернувшись к экрану.
Чтобы принять Маргарет Дюмон в своей крохотной каюте наедине, Граучо пришлось вытурить из нее Чико, Харпо и третьего зайца, которым в прежних фильмах был бы Зеппо. Но поскольку уходить, предварительно не поев, никто не желал, Граучо вызвал стюарда и назаказывал все, что только смог придумать.
— И два крутых яйца! — подсказал Чико.
— И два крутых яйца.
— Сделайте лучше три крутых яйца!
Под различными предлогами в каюту начали набиваться и другие люди. Граучо никому не отказывал, и хаос нарастал экспоненциально. Вскоре Эл уже держался за бока от хохота, слезящимися глазами с трудом следя за событиями на экране. На Элен он косился лишь изредка — ее саму происходившее сильно
