собачью жизнь, перед Рождеством безропотно выучил свою роль для спектакля в «Трех Метлах». Не забывал подхихикивать, когда Дамблдор напялил полосатый костюм с желтым галстуком, взял светло- зеленый котелок и всю дорогу до Хогсмида жаловался Флитвику на ужасный вкус Оборотного зелья. Дурацкая вышла сценка, фальшивая насквозь, но детворе много ли надо? Купились. Гарри на другой день пришел сам не свой, благо, у Хагрида нашлось, чем его отвлечь — на столе третий день лежало письмо от попечителей насчет передачи дела Клювика в Комиссию по обезвреживанию. Трусливые малфоевы подпевалы! И Фадж, продажная душонка, наверняка у белобрыса на поводке, его ж только погладь по брюшку, звякни галлеонами — на цырлах поскачет. А за кресло свое и вовсе удавится, пузатый златожор, гном в полосочку, котелок на ножках! «Это не наказание, Хагрид. Скорее предосторожность. Истинного преступника найдут ‒ вас отпустят с подобающими извинениями…»(7) Будь министр в «Трех Метлах» настоящим, Рубеус с ним не то что за стол — гадить на одной поляне бы не сел. Эх, племя человечье…
Неожиданным подарком к весне стала поимка Скабберса — хотя Хагриду не приходилось близко видеть ни крысу Рона, ни аниформу Петтигрю, покалеченная лапа и облезлый вид хвостатого пленника говорили сами за себя. Конечно, куда еще ему бежать, как не в хижину лесничего! В замке гермионин Крукшанс, Сириус захаживает и грызунов-конкурентов полно, до Хогсмида далеко, пока доберешься, десять раз сожрут… Видать, совсем оголодал на вольных хлебах, раз рискнул залезть в крысоловку за тухлой сарделькой. Хагрид оглядел добычу со всех сторон.
— Экая ты… некрасивая. Побрезгует Клювик тобой закусить, он у меня парень балованный. Выкинуть, что ли?
Крыса приподнялась на задних лапках.
— Не-е-ет, вашего брата нынче мало попадается, Клювик всех повыел.
Крыса съежилась. Хагрид подмигнул ей, поставил крысоловку на стол и полез в шкаф за клеткой.
— Попробую подкормить, авось, на завтрак ему сгодишься.
Дня три он с удовольствием развлекал гостя рассказами о повадках Клювокрыла, потом наконец пошел к Дамблдору.
— Там… это… крыс ронов нашелся. Я хотел отдать, но подумал, может, вы его куда приспособите?
Директор полез было опять щекотать мозги, но наткнулся на «природный» блок и отступил. Хагрид демонстративно потер лоб.
— Больно же…
— Прости старика, все время забываю, что ты полувеликан. Люди обычно просто показывают мне нужное воспоминание, это намного быстрее, чем играть в вопросы-ответы.
Показывают, ага-ага. Забыли только уточнить, господин директор, насколько добровольно они это делают. Ложь ведь недопустима...
— Как он нашелся?
— Угодил в крысоловку, я для Клювокрыла их… везде.
— Конечно, где ж ему еще прятаться, как не у тебя. Не убежит?
— Ну что вы, клетки мои все того… от профессора Кеттлберна. Чугунь!
— Замечательно. Пусть будет пока в хижине, только держи под замком и смотри, чтобы наше трио раньше времени не увидело.
Эта директорская просьба пришлась Рубеусу по душе. Теперь он регулярно, по утрам и вечерам, ставил клетку на стол, совал сквозь заговоренные прутья куски старой колбасы вперемешку с подгнившими яблоками и рассуждал:
— Не толстеешь никак. А Клювик мой, меж прочим, животное благородное, нипочем тебя такого есть не станет, погрызет и выплюнет. Может, Клык соблазнится? Клык!
Волкодав послушно подходил, нюхал подсунутую ему под нос клетку, слюняво фыркал и отворачивался.
— Во, видишь? Брезгует. Все тобой брезгуют, тощий ты огузок. Вроде и не нужен, и выкинуть жалко, столько колбасы уже извел… Отдать, что ли, профессору Снейпу? Помню, варил я как-то зелье для Клыка, так там рецепт — сплошь крысиные хвосты да селезенки. Хоть какая от тебя польза… Эх, жалко, Норберта нет, вот тот бы сглотнул и не заметил.
Натешившись, Рубеус ставил клетку обратно в темный шкаф и садился за подготовку защиты для Клювокрыла. Малышка Гермиона, золотая голова, снабдила его кипой выписок из школьной библиотеки, Кингсли по старой дружбе покопался в министерских архивах, оба не пожалели времени на разбор всяких- разных юридических закавык, но проклятое хагридово косноязычие свело их усилия на нет. Зато у белобрыса язык был подвешен превосходно: «…бешеная тварь…», «…мой сын чудом остался жив…», «… безопасность наших детей в ваших руках…» Страшно не хватало Кеттлберна — большинство комиссионных старцев были его однокашниками, а остальных он когда-то учил — но наставник еще осенью укатил порыбачить на Амазонку, и с тех пор от него не было ни слуху, ни духу.
В потоке отчаянных усилий, направленных на попытку не проиграть апелляцию, Рубеус почти забыл о Скабберсе, лишь совал анимагу очередной сухарь с жухлым огурцом, хлопал дверцей шкафа и спешил к заваленному свитками столу. Потому новая просьба Дамблдора стала для него полной неожиданностью.
— Рональд должен получить свою крысу шестого июня, в день апелляции. — Директор сунул в рот карамельку и безмятежно улыбнулся. — Это очень важно, Рубеус, важнее всего, что мы имеем на сегодняшний день.
— Но как же… а Клювик?
— От того, насколько вовремя Скабберс вернется к хозяину, зависит, в том числе, и судьба Клювокрыла.
— Но… но…
— После слушания привяжи его на огороде, поближе к деревьям, и отправь Гарри сову. — Дамблдор подмигнул. — Думаю, если ты попросишь их не приходить, они обязательно явятся.
— Но Клювик…
— Клювик прекрасно проведет время на твоих роскошных грядках. Ты же меж тем вернешь Рону его крысу и выгонишь трио обратно в замок, причем так, чтобы они не вздумали задержаться возле хижины даже на секунду.
— Это если апелляция… нет?
— Апелляция свою задачу уже выполнила, больше толку от нее не будет.
— Какую задачу?
— Время, Рубеус. Она выиграла для нас время, и теперь мы должны правильно им распорядиться. Все в этой истории зависит от времени…
Директор вдруг перестал улыбаться, наклонился вперед, прижав грудью бороду к краю стола, и Хагрид неожиданно для себя разглядел, какие глубокие у старика морщины на лбу — куда глубже, чем вокруг глаз.
— Это очень, очень важно, Рубеус. Вызвать детей, отдать им Скабберса и выставить вон. Умоляю, не опоздай.
Позже лесничий голову сломал, пытаясь сообразить, каким чудом ребятки сумели за жалкие три часа переделать такую уйму дел: свести с огорода Клюва и забраться в Визжащую Хижину, выяснить отношения с Сириусом и приложить Снейпа, упустить Петтигрю и разогнать полсотни дементоров, загреметь в больничное крыло и устроить Блэку побег… Не иначе как раздвоились. Растут волшебнята…
«…еще как растут», — думал он в сентябре, впервые застав троицу вместе с младшей Уизли на поляне в глубине Леса. При свете звезд гриффиндорцы четко, сосредоточенно и с полной отдачей отрабатывали дуэльные стойки. Тихо звучали слова заклинаний, вращались палочки в руках, шуршали по осенней траве подолы мантий. Хагрид пристроился было за деревом смотреть, но оказалось, эта компания относится к вопросам безопасности не в пример серьезнее своих бесшабашных предшественников. Минуты не прошло, как Гарри поднял руку, и четверка мгновенно сгрудилась спина к спине, выставив палочки и вертя головами по сторонам. Пришлось уносить ноги — Хагрид отчего-то сомневался, что давнее знакомство убережет его от Обливиэйта, ребятишки сюда не в пиратов играть пришли. Вот и выросли птенцы, оперились… Проклюнулась было старая мысля про «доложить-не доложить», но Рубеус пнул ее прочь ‒ хватит, господин директор, навоспитывались, сосунки теперь сами с усами, и, если дать им волю, усы свои отрастят еще подлиннее вашей знаменитой бороды. Без подсказки все вызнают, во всем разберутся, со всем справятся и посадят вас между делом в большую, глубокую лужу…
В следующий раз Хагрид устроил себе наблюдательный пункт футах в двухстах от облюбованной заговорщиками полянки. Влез на высокое дерево, умостился на суку, повесил на шею летний подарок Кеттлберна — амулет под названием «Орлиный Глаз», вынул из кармана пакет с кексами и приготовился смотреть.
Спустился он только под утро, с чугунной головой, выпученными от проклятого амулета глазами и огромным уважением к юным полуночникам. Вот ведь племя человечье! Пока гром не грянет, с места не сдвинутся, но зато уж как приспичит — горы свернут. На уроках хоть бы на осьмушку так старались.
В октябре компания обзавелась пятым участником ‒ Хагрид едва с дерева не свалился, узнав в полноватом длинноруком пареньке застенчивого простофилю Лонгботтома. Поначалу у него мало что получалось: без конца ронял палочку, путался в собственных конечностях и каждые пять минут вспахивал попом землю, но «учителя» с недетским терпением поднимали, отряхивали, ставили в позицию и заставляли повторять движение до тех пор, пока на смену неуклюжести не приходило подобие грации. Тогда Невилла хлопали по плечу и показывали следующий дуэльный прием. Упорства всем пятерым было не занимать.
В ноябре Рубеус неожиданно и очень обидно схлопотал по затылку Конфундусом — малолетним конспираторам зачем-то понадобилось, чтобы лесничий показал Гарри драконов. Будто сами про них вызнать не могли! А директор, меж прочим, именно это делать строго-настрого запретил. Моуди, правда, наоборот, просил подсобить пацаненку, но… какой-то странный он, этот Аластор, словно не десять лет прошло с последней встречи, а все сто. Покивав в ответ на просьбу, Хагрид рванул к начальству жаловаться, и начальство на сей раз ожиданий не обмануло: никого не слушать, ни с кем не разговаривать, Гарри к драконам не
