— Наша разлука не продлится более двух–трех недель, милые. Я вернусь с победой, а там и войне конец. Вернемся в Корнхолл на север. Я уже скучаю по снегу…
Немудрено. Днем стояла жара. Палило солнце. Только в маноре за толщей каменных стен было прохладно.
— Что будет со мной? — Прошептала Грета, задрав подбородок.
— Дочь князя с большим богатым приданым легко найдет себе мужа, достойного человека, который будет ее любить и которому она родит детей…
Девушка прерывисто вздохнула.
— Я хочу быть с тобой и только с тобой и родить от тебя детей, мой король…
Молли молча шмыгала носом. Она еще не осмелела настолько чтобы задавать мне вопросы о своем будущем рядом со мной.
— Я надоела моему королю?
Грета сегодня настойчива как никогда.
— Глупышка, как тебе в голову это пришло?
— Мне сказали — на севере короля ждет графиня — стройная и грациозная, аристократка голубой крови…
«Ждет ли меня Доротея? Признаюсь, я о ней не вспоминал последние месяцы. Она легко вошла в мою жизнь и легко ее покинула. Вот только наша дочь — мой маленький дракончик там на севере, притягивала иногда мои мысли.»
Вслух я этого не сказал.
— На севере меня ждут два мальчугана, они тебе понравятся, малышка.
— Они чудные, совсем как ангелочки… — прошептала Молли.
Ранним утром я покинул манор Хаттон. Фостер получил приказ не спускать глаз с Агнесс и по его задумчивой мине ясно — этот приказ ему не стал сюрпризом.
В окружении пажей и офицеров я вышел во двор и сел на коня. Тяжелых доспехов не носить в походе, и мне оседлали Лизи — молодую резвую кобылу. В окно донжона выглядывали мои леди, держа платочки у глаз. Я помахал им снятой перчаткой и послал воздушный поцелуй.
Глава 6
Саггертон, когда идешь по нему пешком, выглядит и пахнет еще противнее, чем это кажется с седла рыцарского коня. Я шел за отцом Дарлоу, ступая след в след. Жидкая грязь омерзительно хлюпала между пальцев. Монашеские сандалии не для этих улиц. Под монашескими капюшонами наши лица не разглядеть. Да и кому это надо — разглядывать двух монахов в пропыленных рясах. Неторопливо, но уверенно мы шли через город, направляясь в порт.
Торговый обоз, с которым мы добрались до города, отправился дальше в Лонгфорд. Нам нужен корабль.
Со второго этажа прямо перед нами плеснули нечистоты. Брыгзи мочи окропили обильно рясу отца Дарлоу.
Монах спокойно перешагнул через кучку дерьма и двинулся дальше. Вонь убийственная! Я отвернулся в сторону стены дома и остановился, как будто меня пробило насквозь брошенное сверху копье. В грязной канаве под стеной в грязевой жиже лежал трупик младенца. Почерневший и покрытый слоем мух.
«О, боги! Люди, здесь живущие, не боятся ни Господа, ни теней предков!»
— Идемте, отецМартин! Нам надо поторопиться!
— Брат Дарлоу, вы это видите?!
— Обычное дело, брат Мартин, девка понесла незнамо от кого, да и придушила новорожденного…
— Почему не уберут?
— Собаки утащат к ночи, долго лежать не будет… Идем…
Я двинулся прочь, осенив себя крестом. Помилуй бог этих злосчастных горожан!
Рынок мы обошли по соседним улицам. Толкаться через скопление народа нам сегодня ни к чему.
Ворота, ведущие в порт, охраняли два местных стражника. На нас они и не взглянули, играя на бочке в кости. Алебарды их прислонены к стене. Но сверху нас окликнули со знакомым выговором севера.
— Кто такие? Зачем в порт? Джейсон, проверь!
Я опустил голову ниже. Верно, здесь дежурят горцы из гарнизона.
Один из городских стражников, недовольно бурча, двинулся к нам.
Отец Дарлоу осенил его крестом. Стражник приблизился расхлябанной походкой.
— Куда направляетесь, святые отцы?
— В таверну «Старый якорь», сын мой, промочить горло и вкусить постной пищи.
— Там сегодня тетушка Мирл жарит камбалу… — оживился стражник и сглотнул слюну. — Проходите, не стойте, на башне горцы, черти злобные…
Благословив стражу, мы прошли через ворота.
Монах на самом деле направился к таверне. Она находилась всего шагах в тридцати от ворот, между двумя потемневшими от времени деревянными амбарами.
Двухэтажное строение, балочное, как многие дома в Саггертоне, здание таверны украшал подвешенный на цепи на углу якорь.
— Якорь настоящий — хозяин таверны — Хьюз — бывший моряк, дослужился до боцмана. Как сколотил деньжат на таверну, бог ведает! Моряков здесь много бывает. Узнаем о том, кто в порту стоит и куда плывет.
— Не проще пройтись по причалу и узнать у моряков на кораблях?
— Не проще, брат Мартин, поверьте мне на слово.
Напротив входа в таверну на мостовой лежал пьяный мужчина и сладко храпел с переливами. Кто?то стянул с него штаны, и на голой белой заднице красовался грязный отпечаток башмака.
Окованная металлом дверь тяжело распахнулась, и нам навстречу выскочила пухленькая девица в коричневом платье с очень смелым корсажем. Ее груди, каждая со спелую дыньку, так и норовили выскользнуть на волю.
Девица ухмыльнулась и, поправив свой корсаж снизу обеими ладонями, прошмыгнула мимо. Я оглянулся ей вслед. Она присела сразу за углом, выставив из тени жирную белую коленку, и зажурчала.
Дверь распахнулась чуть ли не перед носом отца Дарлоу.
Двое мужчин, вцепившись друг в друга и изрыгая ругательства, свалились на мостовую.
— Чвак! — одному по лицу.
— Чвак! — в ответ.
Мы вошли в просторное, но грязное, и даже какое?то засаленное помещение. Грубые столы, лавки. У противоположной стены прилавок хозяина.
Худой, высокий мужчина в засаленном переднике наливал из кувшина вино в кружки громко спорящим морякам. За спиной хозяина бочки с кранами, лежащие на боку.
Через два маленьких грязных окна в комнату поступало мало света. Над головой хозяина на стене горел масляный светильник. И там было самое светлое место таверны. Воняло луком, прогорклым жиром и какой?то кислятиной.
Отец Дарлоу выглядел свободное место за дальним столом, и там мы и разместились. Уткнувшись лицом в стол, спал какой?то пьяный моряк.
Отец Дарлоу, брезгливо подняв лежащую рядом засаленную шапку пьяного, смахнул ею со стола на пол объедки. К нам приблизилась с подносом давешняя толстушка. Она оперлась на стол, выкатив на наше
