Кто-то бросился подчиняться. Двое нашли луки и неуверенно направили их на дверь. Один случайно выстрелил в огонь. Другие озадаченно пялились, или продолжали пьянку, или стояли, скалясь, воображая, что это тщательно продуманная шутка.
— Какого черта происходит? — Лорсен, черный плащ накинут поверх ночной рубашки, волосы дико растрепаны на голове.
— Похоже, наш друг Ламб пытается спасти вашего пленника, — сказал Коска. — Отойдите от двери, идиоты — думаете, это шутка?
— Спасти? — пробормотал Сворбрек, поднимая брови под косо надетыми очками, очевидно недавно выползший из постели.
— Спасти? — бросил Лорсен, хватая Вайла за воротник.
— Паут захватил пленника… в плен. Он присматривает за ним…
Фигура шатаясь вывалилась из открытой двери форта, сделала несколько нетвердых шагов, глаза широко раскрыты под маской, руки прижаты к груди. Паут. Он упал на лицо, кровь окрасила снег вокруг него в розовый.
— Что вы говорили? — бросил Коска. Завизжала женщина, отшатываясь назад, зажимая рот рукой. Мужчины начали вылезать из палаток и лачуг, с затуманенными глазами, напяливая одежду и части доспехов, нащупывая оружие, дыхание парило на холоде.
— Притащите сюда побольше луков! — проорал Коска, вцепляясь ногтями в покрытую волдырями шею. — Хочу, чтобы вы утыкали стрелами все, что покажется! Уберите чертовых гражданских!
Лорсен прошипел Вайлу в лицо:
— Контус все еще жив?
— Я так думаю… он был, когда я… когда я…
— Малодушно сбежал? — Наденьте вашу маску, черт возьми, вы позор!
Возможно инквизитор был прав, и Вайл был позорным практиком. Он чувствовал странную гордость от такой возможности.
— Вы слышите меня, мастер Ламб? — крикнул Коска, когда сержант Дружелюбный помог ему влезть в его позолоченный ржавый нагрудник — сочетание роскоши и угасания, лучше всего характеризовавшее этого человека.
— Ага, — донесся голос северянина от задней двери форта. Над лагерем установилось подобие тишины, впервые с тех пор, как наемники предыдущим днем с триумфом вернулись.
— Я так рад, что вы снова почтили нас своим присутствием! — Генерал-капитан махнул наполовину одетым лучникам идти вокруг лачуг. — Хотел бы я, чтоб вы послали весточку, что придете, тогда мы могли бы подготовить более подходящий прием!
— Хотел вас удивить.
— Мы ценим этот жест! Но должен сказать, у меня тут сто пятьдесят бойцов! — Коска оглядел качающиеся луки, влажные глаза, пожелтевшие лица его Компании. — Некоторые из них очень пьяны, но все же. Хоть я давний поклонник финалов, в которых все идет прахом, я в самом деле не вижу для вас счастливого окончания!
— Мне никогда не везло со счастливыми концами, — донесся рык Ламба. Вайл не знал, как человек мог быть таким спокойным в таких обстоятельствах.
— Как и мне, но возможно мы могли бы устроить его между нами! — Парой жестов Коска отправил еще людей бежать по обеим сторонам форта и приказал принести свежую бутылку. — Теперь почему бы вам обоим не сложить оружие и не выйти, и мы могли бы обсудить все как цивилизованные люди!
— И с цивилизацией мне никогда не везло, — крикнул Ламб. — Полагаю, вам придется прийти ко мне.
— Чертов северянин, — пробормотал Коска, вытаскивая пробку из последней бутылки и отбрасывая ее прочь. — Димбик, кто-нибудь из ваших людей трезв?
— Вы хотели, чтоб они напились, как только возможно, — сказал капитан, запутавшийся в своей испачканной перевязи, которую он пытался надеть.
— Теперь они нужны мне трезвыми.
— Возможно несколько были на страже…
— Шлите их сюда.
— И нам нужен Контус живым! — гавкнул Лорсен.
Димбик поклонился.
— Мы сделаем все возможное, инквизитор.
— Но обещать не будем. — Коска сделал долгий глоток из бутылки, не отрывая взгляда от дома. — Мы заставим этого северного ублюдка пожалеть, что он вернулся.
— Тебе не следовало возвращаться, — проворчал Савиан, заряжая арбалет.
Ламб приоткрыл дверь, чтобы посмотреть.
— Уже жалею. — Удар, щепки, и яркий наконечник болта показался между досками. Ламб отдернул голову и пинком закрыл дверь. — Вышло немного не так, как я надеялся.
— То же можно сказать о большинстве вещей в жизни.
— В моей жизни, несомненно. — Ламб взялся на ручку ножа в шее практика, вытащил его, вытер о черную куртку мертвеца и бросил Савиану. Тот поймал его и засунул за ремень.
— Никогда не бывает слишком много ножей, — сказал Ламб.
— Правило, по которому стоит жить.
— Или умереть, — сказал Ламб, бросая следующий. — Нужна рубашка?
Савиан потянул руки, глядя, как двигаются татуировки. Слова, по которым он старался прожить жизнь.
— Какой смысл накалывать их, если нет возможности показать? Я скрывал их слишком долго.
— Полагаю, человек должен быть тем, кто он есть.
Савиан кивнул.
— Хотел бы я, что б мы встретились тридцать лет назад.
— Нет, не хотел бы. Тогда я был бешеным уебком.
— А теперь?
Ламб воткнул кинжал в стол.
— Думал, я чему-то научился. — Он бросил другой в дверной проем. — Но вот я здесь, раскладываю ножи.
— Ты выбираешь путь, так? — Савиан начал натягивать тетиву на другом арбалете. — И думаешь, что это лишь до завтра. Затем тридцать лет спустя смотришь назад и видишь, что выбрал путь на всю жизнь. Если б знал тогда, возможно думал бы тщательнее.
— Возможно. Если честно, я никогда не был силен в том, чтобы думать тщательно.
Савиан наконец отвел тетиву, взглянув на слово «свобода», вытатуированное вокруг его запястья, как браслет. — Всегда думал, что умру, воюя за дело.
— Ты и умрешь, — сказал Ламб, все еще занятый раскладыванием оружия по комнате. — За дело спасения моей старой жирной задницы.
— Благородный призыв. — Савиан уложил болт на место. — Думаю, я поднимусь наверх.
— Думаю, для тебя это лучше всего. — Ламб вытащил меч, взятый у Ваердинура, длинный и тусклый, с блеском серебряной буквы. — На всю ночь не затянется.
— Ты тут справишься?
— Возможно для тебя будет лучше, если останешься наверху. Бешеный уебок из прошлого — иногда он приходит погостить.
— Тогда я оставлю вас двоих. Тебе не следовало возвращаться. — Савиан протянул руку. — Но я рад, что ты вернулся.
— Ни за что не пропустил бы этого. — Ламб схватил руку Савиана и сжал ее, и они посмотрели друг другу в глаза. В этот момент казалось, что между ними было такое понимание, словно они впервые встретились тридцать лет назад. Но время для дружбы прошло. Савиан всегда прилагал больше усилий к врагам, и снаружи в них не было недостатка. Он повернулся и поскакал через три ступеньки на чердак, по
