Мне нравилась моя работа в музыкальном магазине, но для меня она была сродни мукам вуайериста (voyeuristic purgatory). Каждую свободную минуту (idle moment) я, бывало, смотрел через витринное стекло на “Cherokee Studios”, располагавшиеся через дорогу. В начале восьмидесятых студия “Cherokee” была чем- то вроде (a bit of) звукозаписывающей земли обетованной (зд. destination). И не то что бы я был их большим поклонником, но всякий раз, когда я видел, как “Doobie Brothers” заваливали в студию, чтобы записать песню (cut a song), я не могу сказать, что совершенно им не завидовал, мать твою. Напротив, я был совершенно потрясён (starstruck), когда однажды через витринное стекло мне посчастливилось увидеть, как по улице шёл направлявшийся в студию Рик Окасек (Ric Ocasek).
Примерно в то же время из изгнания в Долину вернулся Стивен Адлер, и мы начали с того же самого места, на котором мы остановились в прошлый раз. Каждый из нас пустили в свою жизнь девчонок, поэтому мы вчетвером стали неразлучной командой. Моя подруга Ивонн (Yvonne) училась в выпускном классе средней школы (a senior), когда мы с ней познакомились. Днём она была дисциплинированным учеником, а по ночам становилась рокершей, – и она великолепно управлялась с этими двумя своими сущностями. Ивонн была изумительной девушкой: очень умна, сексуальна, открыта (outspoken) и очень амбициозна. Сегодня она в Лос-Анджелесе влиятельный (high-powered) юрист. После окончания школы она поступила в Калифорнийский Университет Лос-Анджелеса (UCLA)** *** и стала специализироваться в психологии (a psychology major). Поскольку к тому моменту я начал в какой-то мере жить вместе с ней, то, когда у меня выдавался выходной день, она, бывало, уговаривала меня проводить её (accompany) в восемь утра на занятия. В этом случае всё утро я проводил в университетском кампусе, сидя где-нибудь на улице, покуривая и наблюдая за прохаживающими яппи*** ***. Когда предмет или преподаватель казались мне интересными, я, бывало, ходил вместе с Ивонн на лекции.
Девушка Стивена – я даже не помню, как её зовут, – и Ивонн стали хорошими подругами (fast friends), потому что каждый вечер мы вчетвером отправлялись гулять. В большинстве случаев я даже и не хотел этого, но вот, вы только взгляните: мы вчетвером бродим по Стрипу. И мне совершенно не нравилась современная на тот момент музыка, хотя я и старался держаться оптимистом. Последней каплей (coup de grace)*** **** стал запуск в эфир нового разрекламированного (hyped) и расхваленного (overrated) канала, известного как “MTV”. Я ждал, что это будет чем-то вроде «Рок-концерта с Доном Киршнером» (“Don Kirshner’s Rock Concert”), телешоу продолжительностью в один час, которое показывали в прямом эфире по субботам в период с 1973 по 1981 год. В этом шоу каждую неделю рассказывали об одном (spotlight) артисте и ставили изумительные выступления, начиная от «Роллингов», “Sex Pistols”, “Sly & the Family Stone” и заканчивая комиками вроде Стива Мартина (Steve Martin).
“MTV” оказалось диаметрально противоположным (polar opposite): они раз за разом крутили “She blinded Me with Science”, песню Томаса Долби (Thomas Dolby), а также “The Police” и Пэт Бенатар. Без преувеличения скажу, что я, бывало, ждал часами, чтобы увидеть хорошую песню, и обычно это была песня или Принца (Prince), или группы “Van Halen”. То же самое я ощущал, когда изучал вечерний Сансет: видел многое, но мало что из этого мне нравилось, и всё время мне было чертовски скучно.
Стивен, напротив, был в своей стихии (in his element). Ему нравилось всё, что происходило на Стрипе, поскольку это было его возможностью воплотить в реальность мечты стать рок-звездой. Он раньше никогда не демонстрировал такое устремление (зд. ambition): он делал всё возможное, чтобы попасть в клуб, познакомиться с людьми, завести связи и быть замешенным во всём по полной программе (in the mix to whatever degree possible). Каждую пятницу и субботу на парковке перед клубом “The Rainbow” Стивен интересовался о последних событиях (posted up) и одинаково внимательно следил (keep tabs on) за любой группой, которая там играла; так же рьяно он расстался бы с собственными яйцами (give his balls), чтобы попасть внутрь клуба.
Мне редко нравилось бродить (зд. go along), потому что я никогда не мог делать то, что в большинстве случаев нужно было сделать: я не мог умалить собственное достоинство и пройти ради Стивена вместо одной мили две*. Не знаю почему, но мне не нравилось околачиваться на парковках и у чёрных входов (зд. stage door) в поисках любого способа попасть внутрь, который мог бы подвернуться. Как результат, я весьма не часто отправлялся вместе с ними. Но бесконечные утренние (morning-after) рассказы Стивена о невероятных рок-группах и сексуальных девках, в конце концов, проняли и меня. Однако я так и не увидел этих воображаемых созданий, когда я согласился отправиться вместе с ним вопреки моему внутреннему убеждению (against my better judgement). Это продолжалось несколько вечеров, и ни один из них не стал знаковым событием (never achieved epic status).
Тогда я подумал, насколько это, должно быть, трудно быть девушкой
Один из вечеров я помню до сих пор (stands out). Он начался с того, что мы со Стивеном взяли машину моей мамы – мне тогда, по-моему, было семнадцать, – для того чтобы поехать в “The Rainbow” и затусоваться. там. Мы проехали по Голливуду и поднялись к клубу. Там мы узнали, что в клубе была женская ночь. «Это, мать твою, шикарно!» – воскликнул Стивен. Я проходил в “The Rainbow” уже не один год, всё благодаря моему поддельному удостоверению личности и клубному вышибале (club bouncer) по имени Стеди (Steady). Он до сих пор там работает и до сих пор меня узнаёт. Однако по какой-то причине в тот вечер Стеди не убедило моё поддельное удостоверение. Он впустил Стивена, а мне приказал убираться (sent me packing).
- Не-а, не ты, – сказа он, – не сегодня, топай домой.
- Что? – спросил я. У меня не было права возмущаться (be indignant), но я, тем не менее, я возмутился. – В каком смысле? Я постоянно хожу в этот клуб, чувак.
- Да? Срать я хотел. – сказал он. – Вали отсюда, внутрь сегодня ты не попадёшь.
Как я был, мать твою, зол. Мне было больше некуда идти, поэтому, следуя приказу Стеди, я отправился домой. Я утопил своё унижение (embarrassment) в алкоголе, а поскольку я был пьян и мне полегчало, то я придумал план (came up with) вернуться в “The Rainbow”, переодевшись в девушку. Этот план имел смысл, как и все планы, составленные под пьяную лавочку: я покажусь Стеди, затем попаду совершенно бесплатно в клуб, воспользовавшись женской ночью, и позабавлюсь, мать его, со Стивеном. Адлер клевал (hit on) на каждую девчонку, которая попадалась ему на глаза, поэтому я был уверен, что он клюнет и на меня, даже не догадавшись, кем я был на самом деле.
По мнению моей мамы, мой план был смешным: она нарядила меня в юбку и ажурные чулки (fishnets), собрала мои волосы и уложила их под чёрным беретом и сделала мне макияж. Я не смог надеть её туфли, но наряд удался на все сто – я выглядел как девчонка… даже как типичная девчонка из “The Rainbow”. Я вернулся в своём наряде назад в Западный Голливуд, припарковался поодаль, за пару кварталов, на Догени-Драйв и пошёл к клубу пешком. Я был пьян и при этом будто при исполнении (on a mission), поэтому я забыл о своих комплексах (inhibition). Я не спеша подошёл (saunter) к Стеди и чуть было не рассмеялся ему в лицо, когда он махнул мне, мол, проходи, даже не задумавшись на секунду о моём удостоверении личности.
Я был на вершине мира, ведь я победил, пока я не понял, что Стивена нигде нет. Казалось, что ты уже достиг конца американских горок, притом что твоя тележка ещё не осилила и первого подъёма. Осознание реальности происходящего отразилось на моём лице: я стоял посреди “The Rainbow” одетый в женскую одежду. Едва в клубе зажёгся свет, я сделал единственную разумную вещь – я ушёл из него. Пока я шёл до маминой машины – этот путь это казался бесконечным, – я думал, что каждый смешок относился на мой счёт, и я подумал про себя, насколько это, должно быть, трудно быть девушкой.
Как-то однажды вечером девушка стивена столкнулась за городом С Томми Ли, и он пригласил её провести время в “Cherokee Studios”, а за одно посмотреть, как «Мотли» записывали “Theatre of Pain”, альбом, последовавший за их успешным (breakthrough) “Shout at the Devil”. Подруга Стивена не увидела ничего дурного в том, чтобы пригласить самого Стивена, Ивонн и меня. Полагаю, она посчитала, что приглашение Томми включало и «плюс три». Если бы мы со Стивеном знали заранее… Мы вчетвером направились в студию с желанием оттянуться и понаблюдать за процессом звукозаписи. Однако когда мы пришли, нас поставили в известность, что девушки могут зайти внутрь – чем они не преминули воспользоваться, – а мы со Стивеном нет. Нам предложили идти домой. Как же мы злились (fuming)! Мы проводили взглядом наших девушек, которые направились в студию, а сами провели остаток ночи в двух креслах в прихожей, стараясь сохранять самообладание и обсуждая, чем наши девушки могли там заниматься. Происшествие было не из приятных.
