наставниками дзэн 'нерожден-ности'. Вы относитесь к ним так, будто они - облезлые выродки, покрытые гноящимися язвами. Поносите их, будто они комки жидкой грязи. Но если вы будете продолжать сражаться с бесчестными отрядами этих молчаливо самоозаряющихся бонз, то они станут почитать вас как самого злостного своего врага. Очень скоро, будьте в этом уверены, они выступят против вас. Их козырем станет извращенная и необоснованная критика, они составят хитроумные доказательства, чтобы разрушить вашу славу добродетельного наставника. Если же все это случится, не будет ли это огромной потерей для буддийской Дхармы? (11)
Прошу вас, наставник, примите мои соображения как должное. Оставьте в покое этих иссохших последователей ложного дзэн 'не-рожденного'. Не беспокойтесь об этих тугодумах-квиетистах. Перестаньте думать о них. Почему я говорю так?
Давно заброшенная
и потерянная Дхармы тропа
среди заросшего сорняками поля
вновь была открыта этим,
вступившим на нее, старцем.
Такое пятистишие сложил о себе наставник Гудо. Он написал его на одном из своих портретов (12). Наставник, я считаю, что вы совершенно точно можете написать то же и про себя:
Давно заброшенная
и потерянная Дхармы тропа
среди заросшего сорняками поля
вновь была открыта этим,
вступившим на нее, старцем.
Честно говоря, по прошествии сотни лет после того, как Гудо оставил нас, подлинный дух и традиция нашей школы почти умерли, так что теперь не осталось ни звука от нее, ни запаха. Но тридцать или сорок лет назад вы вновь вернули ее к жизни. И только вы один отвечаете теперь за нее. Свершенное вами может сравниться с тем, что такие искусные люди, как Чжан Лян и Чэнь Пин, сделали для народа Китая (13). Если бы вдруг какое несчастье случилось с этими двумя, то опасности подверглась бы вся страна. Она могла бы даже совсем исчезнуть.
Но так же и с Дхармой. Если с вами случится какое несчастье, то веянию подлинного духа дзэн и подлинной традиции будет грозить упадок. Ложные дхармы вновь поднимутся и овладеют нами. Буддийская же Дхарма будет отброшена и погибнет в грязи.
Перед лицом всего этого могу ли я или кто другой, почитающий себя наследником будд, сидеть и смотреть на разрушения и опустошение Дхармы?! Вот почему я говорю сейчас с вами столь не должным образом, не принимая во внимание те опасности, которые могут меня подстерегать.
'Прошу вас, наставник, - воскликнул он, коснувшись пола лбом, - рассмотрите мои соображения, которые я изложил вам. Не обращайте внимания на мое бесстыдство'.
'Прекрасно! Прекрасно! - воскликнул я. - Вы действительно преданный вассал Дхармы, один из 'полных истинного долга и неколебимо покорных'. Как же я могу считать преступлением слова такого человека? Не волнуйтесь, когда я говорю о тех наставниках, у меня есть на то причины. Однако, если и действительно я навлеку на себя несчастие, все, что я делаю, я делаю ради Дхармы. Могу ли я поскупиться ради нее, особенно теперь, когда я уже старик? Мне более восьмидесяти лет и конец может прийти в любую минуту. Не стоит даже думать о том немногом времени, которое мне осталось. Чем эти несколько дней должны отличаться от иных? Предположим, однако, что я, подобно Пэн Цзу (14), должен достичь возраста восьмисот лет. Но даже и они не смогут даже в малой степени сравниться с великими принципами, которые дошли до нас через тридцать четыре поколения патриархов дзэн Индии и Китая.
Покорный и прямодушный человек с радостью пожертвует всем своим достоянием, телом и жизнью ради своей родной страны. Так что у меня вполне весомые основания высказываться открыто, и если меня посетит какая беда, то я продолжу утверждение своей веры в благость божества, стоящего у колеса Дхармы, и тем воздам неоплатный долг по отношению к милости патриархов и будд. Упомянутое благое божество в безграничном почтении я наделяю именем Божества дикого плюща (15). Пусть распространяются и наводняют все закоулки страны квиетистские приемы изнурительного сидения дзэн 'не-рожденного'. До тех пор, пока это божество твердо на этой земле, истинное направление учения не будет втоптано в грязь.
Более того, в этом - сущность обетов бодхисаттвы, которые столь же велики, как океан, и которые я торжественно обязался выполнять до самой смерти.
Один мудрец древности сказал, что 'практика дзэн предполагает три основы: великий корень веры, чувство великого долга и великое, яростное стремление. Будь недостаток одной из них, и ты уподобишься треножнику, одна из ножек которого сломана' (16).
Великое, яростное стремление является самым важным из этих трех. Глубоко укорененная вера и великий долг могут равно быть в избытке, однако когда нет яростного стремления, не может развиться великая и чудесная сила исцеления, и воля не способна будет излечивать болезни, держащие людей в своих тисках, а также спасать живые существа. Каковы болезни, держащие людей в своих тисках? Это невежество, страсти, а также рождение и смерть - те, что являются корнями кармы.
Что такое великое, яростное стремление? Напряженное бдение сознания в бесстрашной решимости двигаться вперед к избавлению [от кармы]. Поэтому говорится: 'достижение буддовости приходит в едином моменте мысли к живому существу, которое бесстрашно и не знает ужаса; у того же, кто ленив и недвижим, путь к нирване может занять три долгих кальпы' (17).
Кто ленив и недвижим? Они - величайшие и сильнейшие враги всех, кто странствует и стремится совершенствоваться в практике трех колесниц. В двух словах, это сказано о тех злых демонах дзэн 'молчаливого озарения'.
Здесь говорится в известной степени также о том, что сам Будда много лет назад вложил в свои, когда говорил о 'вмешательстве' (18). Анируддха, его ученик, потворствовал спящему демону, и Будда напомнил ему: 'Моллюски, живущие в раковинах, и другие подобные существа, погруженные в сон, дремлют в течение тысяч лет, теряя таким образом возможность встретиться с Буддой, когда он появляется в этом мире'.
При этих словах великое, яростное стремление начало разгораться в душе Анируддхи. Семь дней и семь ночей он посвятил усердной практике, не ложась ни для сна, ни для отдыха. Внезапно наружу прорвался великий глаз мудрости. Анируддха на время лишился способности видеть, однако получил награду гораздо большую, чем новое рождение в мире богов (19).
Если это замечание самого Будды было верным, тогда не правы те счастливые во сне люди, сидящие полумертвые на своих подушках. Если же нынешние счастливые во сне правы, тогда замечание Будды было ошибочным. О, посвященные в глубины таинств! Вам следует трижды поклониться Будде и подвергнуть его слова тщательному изучению и глубокому осмыслению. Все, все, старайтесь прилежно! Не позволяйте себе удовлетворяться малыми достижениями. Взбираясь на гору, доходите до вершины! Если вы вошли в океан, исследуйте его глубины!
Продвигаясь на этом пути, вы окажетесь у последних, самых трудных препятствий. Они таковы: Башня памяти Су-шаня, Смерть Нань-цюаня, Тысячи покрытых снегом вершин, Ветхий парус Янь-тоу, Водный буйвол проходит через окно, коан Чжао-чжоу о том, что собака не имеет природы будды, Трижды увеченный, Два вида света, Старая женщина сжигает обитель, Чжао-чжоу видит сквозь старую женщину, Конопляный халат Цзин-чжоу, Молодая женщина покидает самадхи, Опахало единорога и Убийство кота (20).
Эти [коаны] известны как ядовитые клыки и когти пещеры Дхармы. Их называют также божественными, отнимающими жизнь заклятиями. Вы должны пробраться через них, один за другим. Поистине, такова ваша практика после сатори. Чем бы вы не занимались, никогда не отправляйтесь в путь ради пустяковых целей!
Образцы дзэнской практики
