похищает души людей, — охотно пояснил он, как будто мы с ним не стояли, насмерть перепуганные, посреди тёмного коридора дома, по сравнению с которым даже дом Блэков казался райским местечком.
— Ерунда, — ответил я, не слишком себе веря. В такой обстановке можно было поверить во что угодно.
Малфой хихикнул.
— Я в детстве жуть как его боялся.
— А я Фредди Крюгера боялся, а сейчас и отца твоего не боюсь, — буркнул я, припоминая подсмотренный у Дадли фильм, на некоторое время ставший моим кошмаром. Хотя сравнение было, честно говоря, ещё то.
Малфой не прокомментировал, вероятно, про Крюгера решив спросить позже. Зато я, вспомнив, что, по идее, должен быть бесстрашен, направился к лестнице быстрым шагом. Поскорее, чтобы не успеть передумать. Малфой, испугавшись моей прыти, засеменил следом, на всякий случай держась подальше от дверей.
На первой ступеньке лестницы мы, не сговариваясь, взялись за руки. Лестница отчаянно скрипела, поэтому приходилось двигаться медленно. Чем больше проходило времени в этом безумном пути, тем больше мыслей лезло в мою несчастную голову. Больше всего не хотелось думать о том, что на нас могут напасть сзади. Малфой сжимал мою руку крепко. Видимо, и он думал о чём-то похожем, потому что его ладонь взмокла, так же как и моя.
Звук настиг нас ближе к концу лестницы, и я от неожиданности шарахнулся назад, чуть не повалив Драко. Он сдавленно выругался, и я в ужасе взглянул на тёмный проём дверей в гостиную, но оттуда так никто и не появился.
— Представляешь, заходим мы, а там Фенрир… — потерянно прошептал Драко мне на ухо. Мы так и не задались вопросом, как бы оборотень попал сюда. Для Малфоя Фенрир теперь был воплощением зла, худшим, чем сам Волдеморт, а я… я просто поверил ему.
Преодолев лестницу, мы, по-прежнему не разжимая рук, остановились внизу, присматриваясь к дверям. Тени на лице Малфоя подрагивали в нервном свете моего Люмоса. Стоять так и дальше не имело смысла. Я набрал воздуха в лёгкие, как перед прыжком в воду, и выкрикнул:
— Люмос Максима!
Шар света метнулся в гостиную, повис там возле люстры. Следом прыгнул я, махнул палочкой влево от дверей, вправо:
— Протего! Ступефай! Ступефай! Экспеллиармус!
В шкафу с книгами с грохотом разбилось стекло, и наступила тишина, прерываемая хриплым дыханием замершего в дверях Малфоя.
— Ну? Что? — спросил он. Я оглядел комнату, в которой всё оставалось так же, как тогда, когда мы ушли. Тюлевая штора надулась огромным пузырём, вплывая в комнату, и тут же опять раздался тот звук, что испугал нас в библиотеке.
Взмахом палочки я откинул штору прочь. И выругался.
— Поттер! — простонал Драко сзади. — Ты плохо влияешь на мозги!
Я в ярости обернулся к нему.
— Что?! Это кто тут окно забыл закрыть, а? Я, что ли?
Страх сняло как рукой, остался только неприятный осадок, да колени ещё немного подгибались от пережитого, когда я подошёл к окну, чтобы закрыть хлопающую от ветра половинку рамы.
— А так героически шли! — фыркнул Малфой, не желая опять ругаться. — Так трогательно за руки держались…
Я фыркнул, и через секунду мы с ним хохотали, выплёскивая напряжение.
— Позвольте узнать, чему вы так…
Я подпрыгнул, ухитряясь в развороте задвинуть Малфоя себе за спину и одновременно выбросить вперёд руку с палочкой. Второй раз за вечер так пугаться — это уже перебор…
В дверях стоял Люциус и с долей недоумения разглядывал наш живописно застывший дуэт.
— Ф-фух! — выдал Хорёк за моей спиной. — Отец, не ходи так тихо, поседеть же можно!
— Спроси у него что-нибудь, — велел я, не опуская палочку. Старший Малфой посмотрел на меня снисходительно:
— О, уже умеете не доверять тому, что видите?
— М… Что ты подарил мне на седьмой день рождения? — спросил Хорёк.
— Пони, — без запинки ответствовал Люциус. — Назвали Имбирь.
Драко расслабился, убрал руку с моего плеча, смахнул взмокшую чёлку со лба.
— Всё нормально, это он.
И я понял, что в безопасности он себя почувствовал только сейчас.
38. ЛМ. Откровенность
Поттер выглядел явно смущённым.
— Извините, — пробормотал он, — я на всякий случай…
Проходя мимо, я легко коснулся его плеча:
— Всё в порядке, я бы тоже сначала удостоверился, что это не враг под Оборотным.
Скинув мантию на диван, я повернулся, оглядывая лёгкий разгром: разбитое стекло шкафа, закинутую на карниз занавеску. Неужели подрались? Неужели Поттер посмел распускать руки после того, как я внятно объяснил ему, что это нежелательно? Вот почему он так смущён — боится наказания… Но над чем они хохотали, когда я вошёл?
— Теперь будьте добры, расскажите, что здесь произошло, — холодно потребовал я. Драко тут же подобрался: этот мой тон он прекрасно знал. Обычно за ним не следовало ничего хорошего.
— Здесь произошло… — начал он и запнулся, глядя на Поттера. — Ну, как бы это сказать…
— Конфуз, — подсказал Поттер.
— Да, — подхватил Драко. — По-дурацки вышло, но на самом деле мы жутко перепугались…
Он потупился, и я понял, что он стыдится своего страха. Постепенно они с Поттером в лицах рассказали, как шли по лестнице, шарахаясь от каждого шороха, как Поттер влетел в гостиную подобно штурмовому отряду авроров и устроил в ней беспорядок, как потом они поняли, что шум издавало незакрытое окно, начали смеяться, и испугались снова, теперь уже моего появления.
Судя по честной мордашке Поттера, дело обстояло именно так, а судя по вопросительным взглядам, которые он бросал на Драко, они оба что-то недоговаривали. Я слушал их, вольготно расположившись на диване.
— Так что вот так, — наконец выдохся спаситель мира.
— Это всё? — ровным голосом спросил я.
— Да! — заявил тот, не увидев подвоха. Сын молчал, зная, что, если я спрашиваю, значит, утаить ничего не получится.
— Драко, это всё? — так же спокойно обратился я к нему. Он опустил голову.
— Ну… вообще… не совсем. Только не думаю, что это важно…
Я молчал, давая ему понять, что ожидаю правдивого ответа, и он сдался:
— Не знаю, почему Поттер не сказал, но, когда мы шли по лестнице, мы держались за руки.
Золотой мальчик залился вполне целомудренным румянцем. По его лицу я без труда прочёл, о чём он думает: расценю ли я это как нарушение нашего договора? Он встретил мой взгляд, и я милостиво кивнул ему, показывая, что признаю его поведение как допустимое в данной ситуации. Он расслабился. Видимо, ожидает, что за малейшую провинность его выкинут из этого дома, как некоторые люди выкидывают на улицу непослушных щенков.
— И ещё… — Драко замялся, поглядывая на меня. Я взглянул максимально открыто, доброжелательно приподнял уголки губ. Мою мимику он читал безошибочно, поэтому выпалил, больше не колеблясь:
— Мне показалось, что в гостиной прячется Фенрир, поэтому я так испугался.
Я сдержал вздох. Даже после сильнейшего ритуала глупо ждать, что мальчика не будут преследовать навязчивые воспоминания. Если рассуждать здраво, Поттер был прав насчёт этой своей маггловской психологии: Драко может затолкать воспоминания о Фенрире так глубоко, что в конце-концов вообще забудет, что произошло, но его тело будет помнить всё, что с ним делал этот ублюдок, а подсознание станет изводить его тревожными мыслями.
— Ясно, — коротко ответил я и тут же одёрнул себя: вот сейчас Драко будет гадать, сильно ли я сердит на него за страх, достойный, по его мнению, разве что дошкольника. — Всё нормально, я не сержусь. Но рассказывать надо было, ничего не утаивая.
— Прости, — произнёс Драко, снова опуская голову. Они с Поттером — два ходячих горя: оба уверены, что от них вот-вот откажутся. Интересно, это заразно?
— Я пойду чай заварю, — пискнул Поттер, делая попытку улизнуть на кухню.
— На это есть домовик, — пресёк я его инициативу. Он опять смутился.
— Нет, просто, когда руки заняты, лишние мысли из головы вылетают, — Поттер неуверенно улыбнулся, как будто не думая, что его поддержат.
— Да, вы правы, — кивнул я. — Я в таких случаях берусь очинять перья и карандаши. Но кухня — это всё-таки вотчина домовика.
— Я привык, что это моя вотчина, поэтому не удивляйтесь, если я иногда буду её оккупировать, вспоминая старые добрые времена у родственников…
— Так это правда? — спросил Драко. — Ты и в самом деле был у них вместо эльфа?
Поттер дёрнул плечом.
— Был. Хорошо, что я туда больше не вернусь, — его тон внезапно стал непривычно жёстким. Я молчал, зная от Снейпа, что с летних каникул мальчишка возвращался полуголодным и худым как щепка от непосильного труда. Понятно, почему он так любит Хогвартс, а отработки у Филча не являются для него наказанием…
Внезапно Поттер странно посмотрел на меня, и я понял, что это его хитрый взгляд.
— Могу я спросить, милорд, что вы сделали с Роном? — спросил он.
— Уже знаете, — усмехнулся я. — Ничего особенного. Если бы ваш друг больше слушал профессора Флитвика, он бы сумел отличить иллюзию от реальности.
— Пауки? — с каким-то удовлетворением спросил Поттер. Драко хихикнул, переглянувшись с ним.
— Да, — коротко ответил я, прислушиваясь.
Я и ранее подозревал у себя зачатки провидческих способностей: вот только что вспоминал про Снейпа, а входная дверь уже хлопнула.
Северус на
