Эрик быстро нашел свои ключи и заварил кофе по собственному рецепту. После прогулки у обоих разыгрался необыкновенный аппетит, и Эрик объявил:
– Раз не удалось принять тебя в моем доме, приглашаю в гости здесь. Я готовлю, а ты, будь добра, нахваливай мою стряпню!
– Договорились!
Соня присела на подоконник и, улыбаясь, смотрела, как гость ловко орудует ее кухонными принадлежностями.
Кажется, подумала она, настало время для вопроса, который давно уже не давал ей покоя:
– А почему ты живешь один?
Эрик отвлекся от шипящей сковородки, взглянул на Соню, продолжая ожесточенно мешать лопаткой кусочки мяса в аппетитном густом соусе, и усмехнулся:
– Да я с детства мечтал поселиться в лесу. Еще когда с ребятами играли в Робин Гуда, мастерили луки и стрелы. Потом прочел «Робинзона Крузо» – построил себе шалаш в лесу и пытался научить своего попугая разговаривать…
Соня рассмеялась:
– Ну и как, получилось?
– Нет! – улыбнулся Эрик. – Зато в шестнадцать лет я открыл для себя Торо, а он открыл мне глаза на то, как надо жить. «Я так далеко удалился в великий океан одиночества»! – проскандировал он, помахивая лопаткой.
– Обожаю Торо! – призналась Соня. – Но вот так наизусть не помню, как ты!
– А я помню, это мне часто помогает в жизни! «Я ушел в лес потому, что хотел жить разумно, иметь дело лишь с важнейшими фактами жизни и попробовать чему-то от нее научиться, чтобы не оказалось перед смертью, что я вовсе не жил».
– Да, я читала это, – ответила Соня. – Но знаешь, мне кажется, люди должны жить с людьми… Я почти год прожила здесь почти совсем одна, и я так больше не хочу…
– А мне тут хорошо, – сказал Эрик, отвернувшись к темнеющему окну. – Я никогда не уйду отсюда.
– Каждый живет по-своему, – вздохнула Соня, слезла с подоконника и принялась расставлять приборы. – Но теперь тебе не удастся спастись от мира. Ты даже не представляешь, сколько оказалось любителей бобров в мире! Они так и кишат на твоем сайте!
Эрик засмеялся и аккуратно выложил содержимое сковородки на просторное блюдо. Усевшись за стол, парочка принялась с аппетитом уплетать макаронно-мясное рагу, запивая яство свежезаваренным крепким кофе. Чокнувшись в шутку чашкой кофе, Соня произнесла нечто вроде тоста:
– Спасибо, Эрик, благодаря тебе я убедилась, что моя работа действительно нужна!
Отхлебнув глоток, она продолжила:
– Я просто удивляюсь: как это тебе удалось сделать такой хороший сайт? Скажу честно, иногда у меня возникает странное чувство, что ты знаешь бобров лучше, чем я! – И рассмеялась, восхищенно глядя на друга.
– Может быть, и так, – подмигнул Эрик.
– Как это – так? – Подобного поворота событий Соня никак не ждала и, подняв брови, самолюбиво хмыкнула: – Знаешь, ты уж слишком-то нос не задирай!
– Я, пошутил, конечно, – улыбнулся Эрик, – но ты права больше, чем думаешь. Дело в том, что… я работал на этой станции до тебя, – Эрик с шутливым вздохом широко развел руками, давая понять, что, мол, так уж получилось.
– Что?!! – Соня чуть не подскочила на месте.
Эрик кивнул.
– Прости, что не говорил тебе раньше. Мы с Чарльзом хорошие друзья. Были… Да в сущности, мы и не ссорились, просто я ушел отсюда, а он нашел мне замену в твоем лице. Так что я тут, в общем, все знаю…
– Так ты биолог?
– Нет, программист-фрилансер.
– А почему же ты здесь работал?
– Так получилось. Мозгом был, конечно, Чарли, я просто выполнял кое-какую работу. Кстати, и сайт я уже тогда задумал, просто не успел сделать.
– А ушел почему?
– Это слишком личное, не могу сказать…
Соня вспыхнула, махнула рукой.
– Ладно! Не хочешь говорить – и не надо! Но почему же ты все это время молчал? Я тебе, как дурочка, рассказываю про свои исследования, а ты, получается, все и так уже знал?
– Далеко не все! К тому же мне интересно было, как тут продвинулись дела после моего ухода. Нет, я не изображал интерес, мне на самом деле было интересно тебя слушать!
Ошарашенная Соня принялась как попало впихивать тарелки в недра посудомойки. Эрик в замешательстве не знал, что добавить.
– Ну, перестань обижаться. Ты же не знаешь моей истории, как я здесь оказался и вообще…
– Разве ты не говорил? А Торо? А все эти индейцы и робин гуды?
– Да, – подтвердил Эрик. – Это многое объясняет, но далеко не все. Я бы никогда так круто не изменил свою жизнь, если бы она сама не поставила меня перед выбором…
Он замолчал, перешел в комнату и принялся разжигать камин. Соня опустила защитные жалюзи на окнах и, по привычке, забралась с ногами в старое кресло, с протертыми подлокотниками и спинкой, основательно просиженное поколениями пребывавших на станции практикантов.
– Ну? Я слушаю!
Эрик устроился на сложенном в углу возле камина индейском ковре.
– Ладно. Раз хочешь знать, я тебе расскажу. Только не перебивай. Это трудно…
– Молчу, – прошептала Соня и вжалась в кресло.
– Это было два года назад. Я познакомился с женщиной. Готовил один проект для ее подруги, она зашла. Мы сидели за столом, пили кофе, и я не мог оторвать от нее взгляда, но и смотреть на нее боялся. Это трудно описать. Мы пили кофе, а я чувствовал себя совершенно пьяным и, кажется, нес какую-то околесицу, но они обе смеялись, нам было очень весело вместе.
Потом мы встретились в парке. Она поздоровалась первая, я бы не осмелился… И как-то совсем неожиданно для себя я почти сразу признался в том ошеломляющем действии, которое она производила на меня. Я ждал, что она вот-вот уйдет, но она не уходила, и так мы провели весь вечер. Кажется, я тоже сразу понравился ей, но она была несвободна и сказала мне об этом. Что делать, такова судьба.
Но я больше не мог жить без нее и без конца приходил в этот парк и в любые другие места, где надеялся ее встретить. Мы встречались, разговаривали, пили вино в ресторанах и однажды вышли так поздно, что ей пришлось держать меня за руку, когда фонари неожиданно погасли. В какой-то момент я удержал ее от неловкого шага, и она оказалась у меня в объятиях. Она не спешила освобождаться, и я не в силах был ее опустить.
С тех пор мы не боялись прикоснуться друг к другу и как сумасшедшие искали место и время, где это можно сделать не на виду у других…
Соня старалась не дышать. Эрик не решался взглянуть на нее. В неверном пляшущем отблеске каминного огня ему мерещилась улыбка сочувствия. Ему казалось, что та, что сидела напротив и молча слушала, была единственным на свете человеком, которому можно рассказать все.
– Я снял квартиру и отдал ей ключ. Она приходила сама, когда могла и хотела. Я думал, это будет счастье, потому что всегда был счастлив с нею. Но получилось совсем не так. Я совершенно извелся в бесконечном ожидании ее прихода. И мне стало мало этой квартиры. Я не понимал, почему мы должны скрывать от других свою любовь? Я стал ревновать ее к тому, другому. Я не понимал, как можно любить двоих. И если она к нам относилась одинаково, то любовь ли это?
Стало невыносимо тяжело. Даже когда она была моей, все равно оставалось чувство, что она сама – где-то вдалеке. Я не мог ее удержать. И каждый раз, когда она уходила, мне казалось, что она ушла навсегда и больше не вернется.
